Мария Дуэньяс - Нити судьбы

— Нет, это ни к чему, я всего на пару минут. Мне нужно только кое-что тебе передать по поручению одного человека.

Эта сцена была такой странной и натянутой, что я с трудом верила в ее реальность, хотя, несомненно, все действительно происходило со мной. Мы с мамой, столько всего пережившие вместе, такие некогда близкие, разговаривали теперь как совершенно чужие люди, скованные недоверием, словно бродячие собаки, подозрительно оглядывающие друг друга издалека.

Она осталась стоять в дверях, строгая, с гордо поднятой головой и собранными в тугой узел волосами, в которых виднелись первые проблески седины. Высокая и полная достоинства, с резко изогнутыми бровями, подчеркивавшими укор в ее взгляде. Элегантная, несмотря на простоту одежды. Закончив пристально изучать меня, мама наконец заговорила. Однако, вопреки моим опасениям, в ее словах не было и намека на порицание.

— Я должна передать тебе одну просьбу. Это просьба о встрече, и исходит она не от меня, я простой посредник. Ты можешь согласиться или отказаться — делай как знаешь. Но мне кажется, тебе следует пойти. Подумай об этом хорошенько… лучше поздно, чем никогда, верно?

Мама так и не переступила порог нашей квартиры и задержалась еще на минуту лишь для того, чтобы сообщить мне время и адрес, куда я должна была явиться в тот же день. После этого она безо всяких церемоний в качестве прощального жеста повернулась ко мне спиной. Меня удивило, что на сей раз я не получила от нее свою порцию нравоучений, однако, как оказалось, они были припасены напоследок.

— И вот что я тебе скажу, — услышала я, когда мама начала уже спускаться по лестнице, — иди умойся и причешись, да надень на себя что-нибудь, а то в таком виде ты похожа не знаю на кого, прости Господи.

За обедом я рассказала Рамиро о взволновавшем меня визите мамы. Просьба, которую она мне передала, была столь неожиданной и странной, что я пребывала в полной растерянности. Я стала умолять Рамиро пойти вместе со мной.

— Куда?

— На встречу с моим отцом.

— Почему ты должна туда идти?

— Потому что он попросил об этом.

— Зачем?

На этот вопрос я не могла найти ответа, как ни ломала голову.

Мы с мамой договорились встретиться в четыре часа по адресу: Эрмосилья, 19. Прекрасная улица, превосходный дом — подобный тем, куда я некогда доставляла сшитые в нашем ателье вещи. Я тщательно готовилась к встрече, желая выглядеть как можно лучше, и в конце концов выбрала синее шерстяное платье, гармонировавшее с ним пальто и изящную шляпку с тремя перьями, которую я кокетливо носила слегка набок. Все это купил мне, конечно же, Рамиро — мои первые наряды, не сшитые мамой или мной самой. Я надела туфли на высоком каблуке, привела в порядок распущенные волосы, падавшие мне на спину, и лишь слегка накрасилась, чтобы не вызвать на этот раз недовольства мамы. Перед выходом из дома я встала перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя в полный рост. За моей спиной в зеркале отражался Рамиро — засунув руки в карманы, он восхищенно улыбался.

— Ты великолепна. Он будет впечатлен.

Я попыталась улыбнуться в ответ на комплимент, но мне это не удалось. Да, я действительно выглядела великолепно: красивая, преобразившаяся, непохожая на ту, какой была всего несколько месяцев назад. Сама себя не узнававшая и в то же время напуганная как мышь, я умирала от страха и уже жалела, что согласилась на эту странную встречу. Когда мы явились в назначенное место, я сразу же прочитала в мамином взгляде, что присутствие Рамиро ей вовсе не по душе. Увидев, что он собирается сопровождать меня и дальше, она, не церемонясь, остановила его:

— Это наше семейное дело; я полагаю, вам не стоит с нами идти.

И, не дожидаясь ответа, мама повернулась и вошла в величественную дверь из вороненого железа и стекла. Мне очень хотелось, чтобы Рамиро пошел со мной, я так нуждалась в его поддержке, но не осмелилась спорить с мамой. Я шепнула Рамиро на ухо, что ему лучше уйти, и отправилась вслед за ней.

— Мы к сеньору Альварадо, он нас ждет, — сказала она консьержу.

Тот кивнул и, не проронив ни слова, собрался проводить нас к лифту.

— Не нужно, спасибо.

Пройдя по просторному холлу, мы стали подниматься по лестнице: мама уверенно шагала впереди, едва касаясь полированных деревянных перил. Она была в новом костюме, которого я никогда прежде не видела. Я, оробев, следовала за ней, крепко держась за перила как за спасательный круг в бушующем ночном море. В гробовом молчании мы преодолевали ступеньки, и мысли все беспокойнее роились в моей голове. Промежуточная лестничная площадка. Почему мама с такой легкостью ориентировалась в этом незнакомом месте? Антресольный этаж. Каков он, этот человек, с которым мне предстояло познакомиться, и почему вдруг пожелал увидеть меня через столько лет? Площадка второго этажа. Остальные мысли так и не успели оформиться, потому что мы уже пришли. Большая дверь направо. Мама уверенно, без малейшей робости, нажала на звонок. Дверь незамедлительно отворилась, и перед нами предстала старая служанка в черной униформе и белоснежном чепчике.

— Добрый день, Серванда. Мы к сеньору Альварадо. Наверное, он ждет нас в библиотеке.

Серванда замерла с приоткрытым ртом, так и не выдавив из себя приветствие, словно перед ней стояли два привидения. Когда она наконец пришла в себя и, очевидно, собиралась что-то сказать, откуда-то из глубины квартиры донесся голос, мужской, хриплый и сильный:

— Пригласи их войти.

Служанка, пропуская нас, немного посторонилась, все еще охваченная смятением. Ей не пришлось показывать дорогу: мама, как оказалось, прекрасно знала, куда идти. Мы прошли по широкому коридору, мимо залов с обтянутыми тканью стенами, на которых красовались гобелены и семейные портреты. Дойдя до двустворчатой двери, левая половина которой была открыта, мама остановилась. Заглянув внутрь, мы увидели высокого крупного человека, ждавшего нас посередине комнаты. И снова прозвучал мощный голос:

— Входите.

Здесь все было большое, как и сам человек. Большой кабинет, большой письменный стол, заваленный бумагами, большой книжный шкаф, полный книг. Большой человек посмотрел мне в глаза, потом оглядел с головы до ног и еще раз — с ног до головы. Его взгляд внимательно меня изучал. Он сглотнул слюну, и я сглотнула тоже. Сеньор Альварадо приблизился к нам, протянул ко мне руку и слегка стиснул мое плечо, словно желая убедиться в моей реальности. Потом он сдержанно улыбнулся уголком рта, и по его лицу скользнула едва уловимая тень горечи.

— Ты такая же, как твоя мать двадцать четыре года назад.

Он смотрел мне прямо в глаза, стискивая мое плечо: это продолжалось секунду, две, три, десять. Потом, все еще не отпуская меня, перевел взгляд на маму. Его губы вновь тронула легкая печальная улыбка.