Олег Дриманович - Солнцедар
- Название:Солнцедар
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лимбус-Пресс
- Год:2011
- ISBN:978-5-8370-0556-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Дриманович - Солнцедар краткое содержание
Солнцедар - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Шатался до рассвета по хостинскому пляжу, и, кроме фантома горячки, дрожи, осклизлого сумбура, плоть которых осталась виться змеиным клубком, там, выше, в безымянном с сальными лавками парке, не помнил и не понял ничего.
Ян, грустный, курил на приступке крыльца. Увидев его, стёр сонной улыбкой печаль.
— Половой инстинкт явился причиной самоволки?
Растёбин подошёл, сел рядом. В пройме деревьев — небо серой казарменной стеной с тёмно-серым бордюром моря.
— Как погуляли, юноша?
— Тебя искал. Где был-то?
— А я — Катюху.
— Нашёл?
— Уехала красна девица в Красную Поляну. Оттуда.
Стена запламенела. Ян докурил, кивнул на море.
— Солнце какое-то нерусское сегодня.
— В смысле?
— Квадрат квадратом.
И точно, в рваных лоскутах тумана восходил раскалённый квадрат.
— Спать? — Ян отбросил бычок.
— Надо бы.
Встали, и тут сзади — позгалёвский хохот.
— Кра-са-ва! Чё со спиной-то?
— А чё?
— К какой лавке приклеился? Или приклеили? Сымай майку, полосатик. Ну, котяра, искал он!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Всплытие
Шипяще-ворсисто, как из пыльных глубин советской древности, в сон пробился марш физкультурников. Гимнасты в белых трико бодрой колонной сходили с кремлёвской брусчатки прямо в стекляху. Конским аллюром забрасывая колени, выстроились на матрасах. Принялись мускулистыми телами громоздить пирамиду.
— Рота, подъём! — проорал дурным голосом выспавшийся за всех троих Мурзянов.
— Выруби скворечник! — Ян глухо кричал из-под подушки.
— Меньше шляться надо! Подъём!
— Убааавь, — жалобно стонал каптри.
— Никак нельзя! Ручка громкости не предусмотрена! Гантели ждут!
— Из розетки! Вытащи её из розетки!
— Где вас, сук, носило? Хотите в комендатуру?!
Верхние попрыгали с плеч нижних, и физкультурники принялись за другую фигуру, названия которой Никита не знал. Потом пошли акробатические этюды. Подброс, сальто; пришитые улыбки держались мёртво на задорных лицах.
— Шляются… я как дурак, сиди — думай: забрали их, нет?
Упражнение «ласточка» — это Никита знал. Фигура «звёздочка» — тоже. Марш вдруг обвалился, и белые трико белым дымом затянуло обратно в пыльное сито радиоточки.
— Спасибо, тащ мичман.
— «…ращение руководства страны к советскому народу».
— Б***дь, Мурзянов, издеваешься?! Встану — на голову тебе надену!
— «В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачёвым Михаилом Сергеевичем…»
— А я что?! Оно само!
— «…в целях защиты жизненно важных интересов народа и граждан Союза Советских Социалистических…»
Жуххх! Над Никитой что-то пролетело. Бах! Мягкий шлепок о стену. Подушка?
— «…независимости и территориальной целостности страны, преодоления тяжелейшего кризиса, хаоса, анархии…»
— Мурзянов, не доводи…!
— «…в соответствии со статьёй 127 Конституции СССР и статьёй 2 Закона СССР о правовом режиме чрезвычайного положения, и идя навстречу требованиям широких слоев населения…»
— Это Лебедев нам — войну! Официально! — нервно загоготал Алик.
— «…необходимости принятия самых решительных мер по предотвращению сползания общества к общенациональной катастрофе…»
— Где шастали? Разбомбили санаторий?! Теперь народу — обращение руководства!
— «…обеспечения законности и порядка, ввести в отдельных местностях чрезвычайное положение на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года…»
— Чё творили?! Лебедь нам — чрезвычайное!
— Заглохни!
Пятки, пробив матрас, ударили в пол — Позгалёв вскочил. Никита продрал глаза, тоже поднялся. Ян стоял у репродуктора, задрав голову.
— «…Преступность быстро растёт, организуется и политизируется. Страна погружается в пучину насилия и беззакония. Никогда в истории страны не получали такого размаха пропаганда секса и насилия, ставящие под угрозу здоровье и жизнь будущих поколений. Миллионы людей требуют принятия мер против спрута преступности и вопиющей безнравственности. Проведение митингов, уличных, шествий, демонстраций, а также забастовок не допускается. В необходимых случаях вводить комендантский час. Решительно пресекать распространение подстрекательских слухов. Приостановить деятельность политических партий. Для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в стране — ГКЧП СССР».
— Что за ерунда, Ян? Шутка Лебедя? Какое-такое гэка-чэпэ? — Мурз, приблизившись к Позгалёву, растерянно — то на каптри, то на умолкшее радио — хлопал своими чёрными прорешками. — Что за хрень?
— Ни пункта вэ тебе, ни даже дэ — будешь служить до упора. Вот что за хрень. Баста, карапузики, кончилися танцы.
Ян сорвал радио, хотел было его послать в стену — передумал, кинул на стопку одеял. Мурзянов, присев на корточки, взял онемевшую коробку, покачал на руке, будто взвешивая:
— От советского информбюро, — пробормотал отрешённо, — ни пункта вэ вам, ни даже дэ. Стойко переносить все тяготы и лишения…
Пробуя остыть, Ян вышагивал по флигелю. Схватил сигаретную пачку со стола — пустая. Бросил обратно. Надел брюки, рубашку.
Никита стащил с себя одеяло, и тут — картина: все плавки в кровавых разводах.
— Ну, если ни вэ, ни дэ, выходит, можно с белыми людьми в столовую и на пляж?
— Верно мыслишь, Мурзянов. Конец режиму скрытности, хватит булки парить — всплываем. Штабной, на завтрак идёшь?
Бурые пятна, наплывы, по всему переду… Целка? Тоже девственница?
Никита запахнулся, подтянул к себе сумку, вытащил запасные плавки. Переоделся под одеялом. Встал, и машинально, бочком от подводников, напялил тренировочные.
— Ну, хоть с вышки попрыгаем… гэ-ка-чэ-пэ, мать их! — растерянно чесал затылок Мурз, — а если Лебедь под этот соус и точно нас в комендатуру, а, Ян?
— Волк собаки не боится, но не любит, як она брешет. С испугу его брехня. Сам пусть теперь с таких делишек шкерится.
— Чё, Никитос, готов? — Позгалёв нервно возился с пуговицами.
— Готов. А куда?
— На завтрак.
— В столовую? Сами?
— Сами, своими. Слышал- забарствовались?
ГКЧП, взбудораженный Позгалёв, потерянный Алик, конец режиму скрытности и вдобавок порушенная девственность на крашеной скамейке в объятьях немой, обагрившей девственной кровью его плавки, — в этом кавардаке, припорошенном недосыпом, болезненно свербило что-то ещё, ухватить которое Никита никак не мог, и, когда уже шли по центральной алее, проскочило — как беглый огонек по пеплу: Лебедевское письмо счастья, вот что. Им, может, и трын-трава, а мне никак нельзя с белыми людьми.
Остановился рядом с клумбой бугенвиллей. Подумал: хорошее обрамление для позорного момента.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: