Роман Коробенков - Прыгун

Оказалось, это не борода, в руке моей было зажато влажное полотенце, а сам я только что оторвался от него лбом. Тело покоилось в размашистой горизонтали, слева лежала загорелая туша Ита, что забалдевшим взглядом следил за мной, а справа будто бы спал разморенный Ур.

— Приснилось что? — участливо осведомился толстяк. На его спине сидела миниатюрная инопланетянка, сильными ладонями наминая его тучность, точная ее копия босыми ногами охаживала Ура, не менее крепкие пальцы гоняли тепло по моему телу.

— Где мы?.. — спросил я, одновременно соображая ответ.

Где-то рядом плескалась вода, тиковые циновки чуть приподнимали нас над полом, остро пахло цветами. Было очаровательно тепло.

— На массаже. — заглянув себе за плечо подтвердил подозрения Ит. — Второй час как, и спим по очереди.

— Эмоции на массаже… — брякнул я. — Мы у психиатра?

— Не понял. — Ит нахмурился. — Не видишь, где мы?

— Вижу, но в последнее время многое из того, что я видел, было срежиссировано или просто быть не могло. — Сильные пальцы тем не менее убеждали меня, что все это явно, но и диалог с Нокком проигрывался в моей голове с достоверной точностью.

«...кто пишет эти бредовые диалоги?..»

— Поздновато сообразил, — усмехнулся Ит. — Сейчас уже лучше об этом не думать. Бежать от этих мыслей надо было в самом начале, когда ты начал понимать, кто эта бестия. Теперь тебе нужно преодолеть эти мысли, убежать не получится. Моя задача — помочь тебе в этом.

— В последнее время вокруг много людей, у которых определенные задачи относительно меня, — продолжал я запальчиво. — Самые разные! А может, нам с ней нужно разобраться самим? Ведь это личное, и никто в личном не поможет, кроме самих участников процесса.

— Только сам! — неожиданно согласился Ит. — Только ты! Именно этим ты сейчас и занят: ты должен забыть ее голос, запах, цвет волос, внешность, тело, все!..

«...будто спрашиваю сам и сам даю ответ...»

— Я не видел ее кучу времени. — ответил я. — Наверное, полгода, но я отчетливо помню каждую ее черту, словно она сама вкладывает в мою голову снимок себя в момент, когда я о ней вспоминаю… — Ловкие руки взялись за мою макушку.

Ит усмехнулся:

— Скажу тебе честно. Ты забавляешь меня, да и вообще все люди забавляют меня. А ведь все, что в тебе есть живого и что есть ты или она, — это серая кашка в твоей или ее черепушке. Остальное — гидрокостюм. Комбинезон, который помогает выжить в условиях этой планеты. Адаптированная биосистема. Вы посвящаете ей массу времени, времени, идущего не на сохранение здоровья, а всего лишь на демонстрацию. Чертова бессмыслица — два влюбленных мозга пытаются достучаться друг до друга с помощью собственных тел, — не прерываясь, он глубоко затянулся невесть откуда взявшейся сигарой. — То, что в твоей голове, — это обычный марсианин, который когда-то прижился здесь, надел чехол и бесконечно живет. Но забывает, что было сто лет назад, он без конца перерождается. И вас таких шесть миллиардов. То, что ты помнишь, только оболочка, и забыть — самое простое. Сложнее забыть обаяние той самой серой кашки, так как это ее гипноз и ее паутина.

— Я могу его научить, — подал голос Ур, бесцеремонно втискиваясь в диалог. — Все еще проще: нет серой кашки. Это всего лишь компьютер, который обрабатывает команды биокостюма. Ни больше ни меньше. — Он выразительно посмотрел на Ита, а потом на меня. — Он слушает желудок и, когда тот хочет есть, дает команду искать пищу и есть. Он улавливает опасность и дает команду бежать… И миллион прочих команд. В тебе есть и кое-что другое: твоя энергия, ее часто называют душой, которая невидима, неуловима, не имеет соразмерного эквивалента и представляет невообразимую ценность. Энергия может искать родственный источник вовне. Но в нашем случае это тупик.

«...эта энергия — и есть ты...»

— Почему? Может, я тянусь к ней душой. Противоположности притягиваются.

— У той особи, которую мы с тобой сейчас обсуждаем, души нет. — помятое лицо Ура тоже забавлялось сигарой.

— Мне кажется, для него слишком сложно — так, сразу, — недовольно покачал головой Ит. — Надо было сперва про кашку, потом, когда он это понял бы и освоил, — про душу. — Сигары толстяков жутко воняли.

— Он — умный мальчик, — уверенно заявил Ур, пуская кольца. — И у него не так много времени. И ответ на вопрос, который ты давно ищешь. Ты можешь сформулировать этот вопрос?

— Какой? — потерялся я. — О чем мы вообще?

— Зачем? Почему? Ради чего? Версий много, а смысл один. — подал голос Ит.

— И каков же ответ? — упавшим голосом спросил я.

— Все ради той самой энергии, — печально продекламировал Ур. — Тем, у кого ее нет, она очень нужна. Ей достаточно просто питаться тобой, откусывать от тебя куски, ее отцу энергия нужна вне тебя, без тебя. Так или иначе… А когда она говорит тебе, что ей нужен ты, она не лжет. Ты действительно нужен ей, но не в твоем примитивном понимании, когда ты воображаешь, что она любит твое тело или твой разум. Ей нужен истинный ты, тот самый невидимый сгусток энергии.

«...весь ты — до щепотки...»

— Я не верю.

— Посмотри на свою грудь, — посоветовал Ур. — Ты уже кое-что выцарапал оттуда с ее помощью, то, за чем постепенно улетит твоя энергия. Ты уже отдал дом своей души, осталось совсем немного — и биокостюм твой опустеет.

— Я умру? — Пальцы массажистки стали невыносимо холодными.

— Нет, но ценности представлять ты не будешь. Ты станешь просто телом, — с леденящим спокойствием пояснил Ит. — В тот момент они оставят тебя в смысле своего внимания, а ты будешь делать какие-нибудь абсолютно тупые задачи для Кваазена и его свиты.

— Кто вы такие? — Я повысил голос и остро заглянул в глаза толстяка.

— Мы те, кто помогает тебе сопротивляться. — В них было темно и непонятно.

— Вы — не люди? — убежденно спросил я, вертя головой от одного к другому.

«...это факт...»

— Это имеет значение? — в затылок переспросил Ур.

— Я должен знать… — Пальцы принялись причинять мне боль.

— Ты скоро узнаешь, сейчас эта информация может все испортить, — сказал Ит после небольшой паузы. — Потерпи. Скоро все станет на свои места, и ты ответишь на все свои вопросы. На часть ответим мы, на часть даст ответы она, часть поймешь сам. А пока — помни то, что ты и так понял и сказал. Только сам и только ты. Это дело более личное, чем ты мог представить. Речь идет о твоей душе.

— Они делают это постоянно? — Лица толстяков сочились инфантилизмом, казалось, они говорили о бытовых вещах.

— Нет, — покачал головой Ур.

— Да, — убежденно заявил Ит.

— В том смысле, что обычно этим занимаются Боль и Геквакен, еще куча народу, — пояснил Ур. — Дочь и отец — редко, только если энергия особо ценная. Что за ценность в тебе, мы не знаем, потому что не знаешь ты сам.