Франсис Бебей - Ашантийская куколка

— И все-таки не могут научить вас грамоте?

— Нас учат всему, чему надо, но, если мы чего не понимаем, нас в наказание за это бьют.

— Ну ладно, девочка моя, в следующий раз, как увижу директора школы, я ему выложу все, что думаю о нем и его учителях.

— Ой, Мам, не надо; не говори ему ничего! Он такой милый!

— Что? Что ты такое говоришь?

— Он правда милый и очень меня любит.

— Вот тебе раз! Эдна, ‚девочка моя, ты ходишь в школу для того, чтобы научиться читать и писать, и не уверяй меня, пожалуйста, что ты не учишься только потому, что директор школы тебя, мол, любит. Ты ведь еще маленькая, он же это понимает, твой болван учитель?

Как раз в эту минуту вошла тетушка Принцесса. Бабушка буквально набросилась на нее, словно разъяренная тигрица, что раньше случалось с ней довольно редко.

— Ты понимаешь, что это значит? Ты слышала, что сказала Эдна?

— Слышала и, признаться, удивлена не меньше, чем ты. Эдна, почему ты думаешь, что господин Бюнефо очень тебя любит, как ты утверждаешь?

— А он сам мне это сказал, тетушка принцесса.

— Сам? — одновременно воскликнули обе женщины, удивленно переглянувшись.

— Да! И говорил мне много раз!

— Обманщик! — закричала тетушка Принцесса, приходя в ярость, причем ни бабушка, ни Эдна не могли понять, чем она вызвана. — Обманщик! Пусть он еще раз посмеет сказать мне что-нибудь подобное! Я награжу его такой пощечиной, что он меня не скоро забудет!

— Принцесса! При чем здесь ты?

— Ах, мать, оставь меня в покое, уходи! Я больше не желаю его видеть. Эдна, как директор с тобой разговаривал? Ты можешь вспомнить, что он тебе говорил, где и когда?

— Он мне сказал: «Ты такая красивая, Эдна! Я очень тебя люблю. Пойдем ко мне, и я тебе покажу, как я живу».

— И ты пошла, дурочка? Пошла, да?

— Да, тетушка Принцесса, пошла… Он такой добрый, даже конфетами меня угощал, когда я была у него первый раз.

— Эдна, Эдна, почему ты мне об этом не рассказала?

— Но, тетушка Принцесса, ты меня никогда об этом и не спрашивала!

— О небо! Принцесса, дочь моя, по-моему, мои предчувствия начинают сбываться. Этот тип, этот тип, говорю, мне не понравился с самого начала, когда ты привела его сюда. Но Эдна-то еще несмышленыш, еще совсем маленькая!

Бабушка с мольбой воздела руки к небу. А тетушка Принцесса не знала, какую избрать тактику поведения: проливать ли злые слезы, которые и так уж текли у нее из глаз, или разыграть из себя женщину решительную, чуть ли не героиню.

— Насколько я понимаю, — наконец произнесла она‚ — насколько я понимаю, ты ходила к Бюнефо несколько раз?

— Да, тетушка Принцесса, много раз, после обеда, когда ты уходила по своим делам.

— Вот видишь, Принцесса, видишь, почему я хотела жить у тебя? Ничего бы такого не случилось, если бы ты меня послушалась.

— Ох, мать, любишь же ты вспоминать, что было, да прошло. «Ничего бы такого не случилось…», что же для того, чтобы ничего не случилось, ты бы каждый день уходила с рынка после обеда и сидела бы с внучкой, так что ли? Да, собственно, что случилось-то? Бюнефо приводил ее к себе, ну и что? Не умерла же она от этого? Что, Эдна, что он тебе сделал, этот подлец?

— Ой, тетушка Принцесса, не знаю… ничего не знаю!

— Девочка моя, расскажи нам, что он тебе сделал?

— Ничего, Мам! Я не знаю, я не могу вам…

Эдна не успела еще закончить фразу, как обе женщины замолчали, это доказывало, что им и без объяснений все стало ясно: нечто действительно произошло. Возможно даже, нечто весьма серьезное, но и бабушка, и тетушка Принцесса боялись подумать о самом худшем, потому-то на миг и онемели. К счастью, в дверь постучали.

— О небо! — вздохнула Мам, а тетушка Принцесса, приведя наскоро в порядок свое лицо, пошла открывать дверь.

Судя по визгливому голосу, разговаривала она у порога с какой-то женщиной.

— Эдна, произнесла наконец бабушка, — скажи хоть мне, я ведь всегда готова тебе помочь, этот… как его… я уже забыла, как его зовут…

— Бюнефо.

— Ну да, Бюнефо… он тебе сделал больно?

— Ой, Мам, ты мне задаешь такие вопросы… Он мне сказал… что… что… всегда вначале так и бывает. А потом уже будет лучше.

— Так ты уже все знаешь! Эдна, ведь для меня ты только вчера родилась! О небо, в какие времена мы живем! Господи, зачем теперешние люди такие плохие? Как можно так злоупотреблять доверием людей? Что мы тебе сделали? Этой девочке всего лишь восемь, но какое же ты дал ей сердце, Создатель? Как мог ты наставить ее на такой трудный путь, который и взрослым-то не под силу? Посмотри, что ты сделал, ты отнял у меня все то, что сам дал, как будто я тебя чем-то прогневала. За что ты так караешь меня, господи?

Бабушка упала в кресло и зарыдала.

Эдна молча стояла и слушала, не слишком-то понимая, о чем идет речь. Правда, о том, что сделал с ней Бюнефо, она не осмеливалась говорить лишь потому, что, как ей дали понять, о таких вещах вслух не говорится. Сама же она, откровенно говоря, не видела ничего дурного в своих поступках, так она и объявила бабушке, надеясь ее утешить.

Позже, уже вечером, когда тетушка окончательно убедилась, что Эдна действительно повзрослела раньше времени, она сама попросила Мам — правда не остаться у нее жить, а забрать девочку к себе.

— Да, видно, господь не пожелал, чтобы я сделала доброе дело, со слезами на глазах сказала тетушка Принцесса, укладывая чемодан своей племянницы.

С этого дня Эдна заняла место на рынке рядом с Мам, которая решила не расставаться больше ни на минуту со «своей девочкой», той, что со временем предстояло заменить ее у прилавка.

Вскоре стало известно, что господин Бюнефо собирается в Европу, чтобы там на стипендию, назначенную ему неизвестно за какие заслуги перед обществом, продолжить учение.

— Если бы послали в Европу порядочного человека, я бы только радовалась, — говорила тетушка Принцесса. — Но не пойму, зачем тратить деньги на такого проходимца!

— Есть новости?

— Еще какие! А ты ничего не знаешь?

— Нет.

— Так слушай: Сюзанна родила.

— Да? От белого, конечно?

— Не в этом дело. Родила полумальчика, полудевочку!

— Полумальчика, полудевочку?

— Ну да! Правда, чудно!

— Да ничего особенного!

Произнесла это Эдна не слишком уверенным тоном, но удивиться она, как ни странно, не удивилась. Ну и люди бывают на свете! Им торопишься сообщить что-нибудь из ряда вон выходящее, что-нибудь сногсшибательное, а они даже не удивляются. Но Джин не отставала:

— Ты какая-то чокнутая! Полдня я бегаю по всему кварталу, рассказываю эту новость, и все ахают и охают, когда слышат, что у нашей девушки мог родиться такой ребенок. А тебе хоть бы что! И о чем ты только думаешь, бедная моя подружка!

— Джин, я не понимаю, что особенного в этой истории? Можно подумать, будто у Сюзанны родилось существо без головы, без рук, без ног, без всего прочего, что есть у человека, и если люди удивляются, то это их дело. А по-моему, глупо тратить время на пустую болтовню.