Франсис Бебей - Ашантийская куколка

— Ой, Эдна, дорогая, ты иногда задаешь такие вот росы… Могу тебе сказать, что в тот вечер я пришла со Спио на танцы просто как с другом, и ничего больше.

— Только как с другом?

— Конечно. А почему бы и нет?

— Мне важно знать, действительно ли это так.

— Не хочешь ли ты сказать, Эдна, что Спио и правда тебя интересует?

— Я этого не сказала, Анжела. И не старайся, пожалуйста, отгадывать мои мысли.

— Вы обе меня просто смешите, — вмешалась Джин. — Слушая вас, можно подумать, что Спио вам обеим неприятен: для Анжелы он всего-навсего друг, а Эдна вроде бы никогда и не заикалась о том, что он ее интересует. Почему же вы в таком случае не спросите, что я думаю об этом?

— Ну говори, говори.

— Мне кажется, что наша подруга Эдна сама прекрасно знает о том, что Спио в нее до смерти влюблен.

— Господи, надо же придумать такое! — воскликнула Эдна, совсем забыв о своей повязке, и тут же добавила: — Какие глупости ты мелешь, Джин. У меня даже рана разболелась от твоих слов.

— Извини меня. Я вовсе не хотела сделать тебе больно. Но ведь ты же отлично знаешь, что это правда.

— Почему ты так думаешь?

— Да потому, что Спио сам мне об этом сказал. И еще он сказал, что ты тоже это знаешь, он тебе уже об этом говорил.

— Что он говорил?

— А то, что он любит тебя.

— Он рехнулся!

— Да, рехнулся от любви. Из-за своей безумной любви он чуть было и не попал в весьма неприятное положение. Ты же знаешь, что он сделал ради тебя?

— Ради меня?

— Да. Вернее, для того, чтобы ты им заинтересовалась.

— Но он меня нисколько не интересует.

— Неважно. Важно то, что он сделал. Решил действовать через голову своего прямого начальства.

— Ну и что?

— И добился от самого министра разрешения Амиофи торговать на рынке. А Главного инспектора даже не поставил в известность.

— Что ты говоришь!

— То, что слышишь.

Эта новость так ошеломила Эдну, что она чуть было не вскочила с постели, но рана тут-же напомнила ей, почему она находится в больнице. Некоторое время она от удивления не могла даже ответить на вопрос Анжелы: «Ты что, ничего об этом не знала?» Да, не знала. Но ведь известие было столь важным, что о нем Мам непременно сообщила бы Эдне, как только та пришла в себя и открыла глаза. Почему же Мам скрыла от нее такую новость? А если не скрыла, то как же так вышло, что сама Мам ничего не знает? Должно быть, что-нибудь случилось, но тут все перепуталось в голове у Эдны. Она попыталась было собраться с мыслями и понять наконец, в чем же тут дело.

— Джин, а ты не знаешь, когда Спио это сделал?

Задав такой вопрос, Эдна надеялась получить ответ, из которого бы явствовало, что, возможно, все это — ложные слухи, так как в африканских городах любое важное событие дня обрастало самыми невероятными подробностями.

— Когда? — переспросила Джин. — Как когда? Да в тот же день, в день демонстрации. Ты в котором часу попала в больницу?

— Не знаю. Ведь не я же сама пришла сюда, а меня привезли. И в котором часу, не знаю.

— Я могу уточнить, заявила Анжела (она тоже была в курсе дела). — В день демонстрации, уже после обеда, и на рынке, и в городе все было спокойно.

— Верно, верно, — подтвердила Джин. — Думаю, к часу или к двум женщины уже своего добились.

— Чего?

— А того, что Амиофи вернули отобранное у нее разрешение торговать на рынке.

— Вернули?

— Не вернули, конечно, а выписали новое, я же тебе уже говорила, благодаря Спио; не посоветовавшись с Главным инспектором, он пошел к самому министру и добился, что тот подписал нужную бумагу. Вот почему я и сказала тебе, что бедный Спио попал в весьма затруднительное положение, ведь на государственной службе высшие начальники не так легко прощают подобные вещи.

— Вообще не прощают, — уточнила Анжела.

Эдна задумалась.

Если Спио вмешался в ход событий после того, как ее ранили, то ясно, что этот важный документ не мог попасть в руки Мам, значит, не через ее посредство были восстановлены мир и порядок в рядах демонстрантов. И все же, если Мам словом ни о чем об этом не обмолвилась, выходит, сомнения Эдны не напрасны: здесь крылись какие-то особые причины, о которых бабушка не желала говорить. Предположим, ей самой никто не сообщил о том, как проходила демонстрация, которую она так тщательно подготовила и возглавила и во время которой чуть было не лишилась «своей девочки», тогда все было ясно: бабушка просто была огорчена и не хотела, чтобы тетушка Принцесса видела ее разочарование. Вы же слышали, что говорила тетушка Принцесса о человеческой неблагодарности, когда осуждала поступок «своей дочки» и участие матери в деле, которое, по ее мнению, касалось одной лишь Амиофи. А Эдна из-за этой самой Амиофи попала в больницу.

— Эдна, бедняжка, — сказала Анжела. — Я вижу, что у тебя глаза слипаются. Это мы виноваты, что утомили тебя своей болтовней…

— И еще заставили тебя много говорить, — добавила Джин. — С нашей стороны это просто некрасиво. Идем, Анжела. Пусть она отдохнет. Не надо ее будить, уйдем потихонечку!

После их ухода Эдна долго спала. И это пошло ей на пользу. Когда вечером пришла бабушка, опередив тетушку Принцессу, внучке не понадобилось ни о чем ее спрашивать. Мам сама завела речь о деле Амиофи.

— Ты знаешь, наконец-то все уладилось‚сказала бабушка.

Эдна надула губы, но не удержалась от упрека:

— Могла бы мне сказать об этом раньше, ведь ты же знала, что я все время думаю об одном: чем все кончилось после того, как меня увезли?

— Зря ты, моя девочка, меня упрекаешь. Я поехала в больницу вместе с тобой, а вышла отсюда только сегодня утром. Я даже спала рядом с тобой, на той вот кровати. Хорошо еще, что других больных в палате не оказалось, но я бы не сказала, что спала здесь с такими же удобствами, как дома. Откуда же, по-твоему, я могла знать, что там дальше случилось?

— Значит, тебе никто до сегодняшнего дня не сообщил, что Амиофи получила разрешение на торговлю?

— Э… Э… кое-что я, конечно, слышала… довольно удивительные вещи. Но я не…

— Выходит, наши дорогие «подружки» с рынка поступили не очень-то благородно по отношению к нам. Мы вместе подготовили демонстрацию, ты ее возглавила, я чуть было не погибла, а когда все кончилось, не нашлось никого, кто бы сообщил тебе о том, что мы выиграли бой. Ах, как подумаю теперь, что сама ходила к Спио и просила его выполнить нашу просьбу…

— Откуда ты-то все знаешь, Эдна? — удивилась бабушка.

— Джин и Анжела приходили днем меня навестить. Они мне все и рассказали.

— Джин и Анжела? Эти две девицы, с которыми ты подралась тогда? Они самые?

— Да, Мам, они самые. И я удивилась не меньше тебя, когда их увидела. Я подумала было, что они ошиблись палатой, потом решила, что они пришли посмеяться надо мной. А оказалось все не так: именно меня они и решили навестить. Мы очень славно поговорили. Во всяком случае, от них-то я все и узнала. А вот то, что к тебе никто не пришел и ни о чем не рассказал, это просто уму непостижимо. Оставить меня одну, не убедившись, что все обошлось благополучно, и заглянуть на рынок ты, конечно, не могла, но из них кто-нибудь наверняка мог бы зайти сюда, уж если не для того, чтобы справиться о моем здоровье, то хотя бы сказать, что мы не зря старались. Просто, я считаю…