Франсис Бебей - Ашантийская куколка

— Прошу тебя, девочка моя, не говори так. Я тебе сейчас все объясню. Я знала, что дело Амиофи закончилось удачно, если только можно так сказать…

— Почему — если можно так сказать.

— Да я о себе говорю, ведь для меня все кончилось тем, что я попала вместе с тобой в больницу. А если всевышний призвал бы тебя к себе, то я бы вообще осталась на рынке одна-одинешенька со своим горем и с разрешением на торговлю для моей подруги Амиофи.

— Понимаю. Но что ты еще хотела сказать?

— А то, что вопрос улажен. Об этом я знала с самого начала. Но рассказывать тебе, как все это произошло, я побоялась и даже сейчас не уверена, стоит ли мне говорить.

— Мам, я хочу знать все!

— Разве Джин и Анжела не сказали тебе, что твой друг Спио чуть было места не лишился из-за всей этой истории?

— Сказали. Я даже знаю, что Спио, рискуя ради нас, пошел к самому министру и добился его подписи на разрешении для Амиофи.

— Потому что он знает министра лично…

— И он действовал через голову своего начальника.

— Вот именно. А такие вещи не очень-то по душе начальству.

— Совсем не по душе, как сказала Анжела.

— Вот видишь!

— Ну и чем же все кончилось?

— Кажется, конца еще не видно, но, по-моему, Спио сейчас находится в весьма затруднительном положении

— Почему? Не понимаю. Ведь он же знает министра.

— Лично знает — что правда, то правда. Правда и то, что защищал он общие интересы, желая спокойствия жителям города…

— И даже всей стране.

— Правильно, но только закон, он закон и есть. Если Каждый чиновник начнет соваться к самому министру только потому, что с ним лично знаком, и требовать, чтобы тот ему бумаги подписывал, пусть даже важные, и чему это приведет, а?

— Так ведь в данном случае этого требовало общее дело, Мам.

— Конечно. Но ты не знаешь, до чего там у них в административном аппарате все сложно. Нам, торговкам, со всем этим сталкиваться не приходится. Куда хотим, туда и идем. А чиновники по-другому живут: прежде чем войти в одну дверь, пройди сначала через несколько других.

— Значит, положение Спио настолько серьезно? Бедняжка! Теперь он должен расплачиваться за то, что хотел помочь нам!

— Послушай, девочка моя, надеюсь, все обойдется, а пока ходят слухи, будто бы Главный инспектор не требовал увольнения Спио, а иначе, говорит, сам откажется от должности и выйдет из партии. Теперь ты понимаешь, почему я не хотела тебе ничего об этом рассказывать, иногда ты еще совсем слабая была, находилась между жизнью и смертью.

Эдна от души поблагодарила бабушку.

— Спасибо тебе, Мам, — сказала она. — Но признайся мне честно: ты боишься, что придется устраивать новую демонстрацию, чтобы выручить теперь из беды Спио?

— Куда ты так торопишься, девочка моя! Не успела выбраться из могилы, а уже говоришь о новой демонстрации. Во второй раз, я не уверена, что ты оттуда выкарабкаешься…

— Так что же, ты считаешь, что мы можем оставить в беде человека, который из-за нас пострадал, и не попытаемся его выручить?

— Пока тебе нужно хорошенько отдохнуть, Эдна. Потом у нас еще будет время поговорить об этом. Запомни, у них, в высших сферах, так дела делаются, что нам, грешным, и не понять.

Вошел санитар.

— Ну как себя чувствует наша прекрасная барышня?

— Спасибо, мне гораздо лучше, — ответила Эдна. — Сегодня вечером у меня даже голова не болела, как вчера. А вот ваши огромные таблетки я с трудом глотаю…

— И все-таки я вам оставлю две таблетки на случай, если вдруг ночью у вас опять разболится голова.

— Спасибо. А завтра я увижу врача?

— Какого врача? — спросил санитар.

Эдна удивилась. Ведь ей же сказали, что в этом отделении работает Бюнефо.

— Какого врача? — попытался выяснить санитар. — В этом отделении, как вы, должно быть, знаете, работает несколько врачей.

— И… и можно попросить любого зайти ко мне?

— Любого? Вы что же, считаете, что их можно запросто выбирать, как товары на рынке?

— Нет, я так не думаю. Я хотела сказать. Я… я…

— Пожалуйста, не обижайтесь на мою внучку. Ведь она только кажется взрослой, а на самом деле еще совсем ребенок. Просто ей хотелось узнать, можно ли ей видеть доктора Бюнефо, — объяснила бабушка.

— Главного врача? А труднее задачи вы не могли придумать? Вы даже представить себе не можете, как он занят.

— Но меня-то он знает‚ — возразила Эдна.

— Тогда беру свои слова обратно. Значит, попросить его к вам зайти?

— Нет, нет! Ни в коем случае! — ответила Эдна. Не говорите ему ничего.

— Не надо, — подтвердила Мам. — Если он узнает, что мы его просим, он, конечно, зайдет.

— Но ведь вы этого как раз и хотите, как я понимаю?

— Нет, — сказала Эдна. — Пусть заходит, если ему понадобится по работе, но говорить ему, что я хотела его видеть, не стоит.

— Ну ладно. Посмотрим, какая у ‚вас температура сегодня… Нормальная. Значит, все в порядке. До свидания.

Санитар направился к двери и уже в дверях произнес:

— Извините, мадам.

Эти слова относились к тетушке Принцессе, которая как раз входила в палату.

— Скажи ему, что я ужасно на него сердита. Скажи, ужасно, потому что он в своем письме ничего не сказал о баране. Мусса сделал нам такой подарок, сам привел барана, а мы до сих пор его не съели, потому что не знаем, что он думает.

— Кто? Мусса или баран?

— Да нет! Он, Габра! Пусть он нам скажет, можем ли мы зарезать барана или нет. Скажи ему, что дети голодные, но я поклялась не резать барана без его разрешения.

— Без чьего разрешения? Барана?

— Да нет же! Его, Габры! Скажи ему, что он должен дать мне ответ. Ты пишешь все, что я тебе говорю?

— Да, Мамми, пишу все, но ты слишком уж торопишься. Ведь моя машинка за тобой не поспевает.

— Смотри только не ошибись. Пиши хорошенько и все правильно. Скажи ему, что я ужасно сердита, потому что он ничего не говорит про барана. Ведь он же знает, что дети голодные.

— По-моему, об этом уже было сказано, и я уже написал.

— А разве плохо повторить еще раз? Мой муж, ты же знаешь, глуховат, и ему надо повторять несколько раз одно и то же, чтобы он что-нибудь понял. Ты же сам видишь, я уже третий раз говорю ему в своих письмах о баране, а баран до сих пор преспокойно живет у нас. Да еще выщипал всю траву вокруг нашего дома. Теперь к соседскому подбирается. К счастью, у соседей своего барана нету. Но ведь им же завидно: во-первых, у них вообще барана нет, во-вторых, наш баран щиплет их траву, и наконец, они не знают, перепадет ли им кусок мяса, когда мы зарежем барана.

— Я не сомневаюсь, что вы с ними поделитесь. Вы же такая добрая! А из-за травы им нечего беспокоиться, они еще должны вас благодарить: вокруг ихнего жилья небось чисто стало из-за вашего барана. А потом, если у них нет своего барана, то с какой стати они будут вам завидовать? Стоит им попросить своих родственников или просто кого-нибудь из деревни, и баран у них будет.