Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Значит, не сработаемся? – спросила я.

– Об этом вообще забудь! – Бизе даже ногой топнула. – Ты спекулируешь на ранениях! Ранили – и молчи! Могли ведь и убить! Радуйся!

– Меня водили на расстрел в четырнадцать лет. Вам меня не запугать!

– Но я не позволю публиковать твои чеченские истории в ставропольской прессе! Ясно?!

Статью о своих грозненских соседях я оставила в редакции и ушла, понимая, что надо продолжать искать вакансию продавца.

Офис сети продуктовых супермаркетов «Мухомор», куда я поехала сразу после «Ставропольского этапа», в поиске работы не помог. Идти до него от конечной остановки следовало около получаса. Офис располагался за чертой города, о чем по телефону меня не предупредили. На место одного продавца претендовало более пятидесяти соискателей, и каждому велели заполнить анкету. Я отдала свой бланк юной сотруднице в мини-юбке. Девушка бегло прочитала его и, поджав губы, заявила:

– Фи! Журналист из Чечни! Торговала на рынке! Товар у нее был! Кто поверит?! Иди отсюда, чеченка!

Меня не только не взяли на работу, но даже не поверили ни единому слову.

Или не захотели верить.

Вернувшись в съемную комнату, я застала маму в слезах. Оказалось, приходили арендодатели. Попросив мамин паспорт, они убедились, что ранее мы проживали в Грозном, и потребовали освободить помещение. Деньги, уплаченные за месяц вперед, не вернули.

– Представляешь, – маму трясло, – сказали, что у нас три дня. Если не уберемся, они вызовут милицию. Мы же сняли у них на месяц. Что делать? Это звери, а не люди!

– Самый страшный город, который я только видела.

– Много ли ты видела? – съехидничала мама.

– Мне хватило.

Усталость помножилась на безысходность, и вместо того чтобы отдохнуть, следовало ускориться и рвануть по новому кругу, но в проклятом замкнутом лабиринте сколько ни беги, оказывается, что стоишь на месте или, еще хуже, волной отбрасывает назад.

– Утром, пока тебя не было, принесли газеты. Я взяла несколько для кошек на горшок. Посмотри, – мама сунула мне под нос дешевую бесплатную газету.

В одном объявлении было написано, что женщина-инвалид ищет помощников, которые смогут ухаживать за ней, содержать дом в чистоте, готовить, и за это смогут проживать у нее – бесплатно.

– Я буду ухаживать, а ты мне помогать, – оживилась мама.

Выбора не было. Иногда жизнь не просто бросает на дно, а бьет об него, подобно подводным течениям.

Просроченный паспорт не выходил из головы, и, собрав одежду и кошек, я позвонила Александре.

– Здравствуйте, – сказала я, – мы познакомились на выставке. Помните меня?

Александра, выслушав мою просьбу, засомневалась, что сын разрешит прописать в квартире чужого человека, но пообещала перезвонить через полчаса. Звонка мы не ждали, приняв ее фразу за вежливый отказ, а когда она позвонила, оказалось – о чудо! – сын разрешил, мы пустились в пляс прямо на мешках и коробках.

Чтобы Александра и Вадим не передумали, поскольку людям свойственно менять решения, мы договорились встретиться у паспортного стола на следующий день.

Даму в шиншилловых мехах мы заметили, едва она переступила порог.

– Рада вас видеть! – издали крикнула Александра.

Оказалось, что ее сын Вадим паркует джип за углом и тоже вскоре появится.

– Я принесла домовую книгу. Пропишем тебя, а после я отправлюсь на сеанс йоги.

– То есть вы совершенно бескорыстно собираетесь меня, незнакомого человека, прописать в своем доме? – на всякий случай уточнила я.

– Конечно, милая. Мир так жесток, что хочется его разнообразить добротой и сочувствием.

Но милиционеры, выслушав Александру, моментально отвергли этот вариант.

– Вы знаете, кого прописываете?! – строго спросил человек в фуражке. – Она может оказаться террористкой!

Он указал на меня.

– Кем?! – вытаращили глаза мы.

– Берите мать за руку и уводите отсюда! – приказал милиционер присоединившемуся к нам Вадиму. – Чеченская девчонка должна принести справку № 5, что не связана с бандитскими группировками. Эту справку дает ФСБ.

– Что?! – Мы не верили тому, что слышим.

– У нее нет штампа о выписке из Грозного! – Милиционер, разглядывая бумаги, говорил обо мне в третьем лице. – Она до сих пор прописана в разбомбленном доме.

– Пусть ее выпишут по месту жительства в Чечне, представят нам справку, а потом приходите, – поддакнул другой служитель закона.

Совершенно ошарашенные, мы стояли посреди паспортного стола.

Первой нашлась мама. Она сказала людям в погонах:

– Ах вы зажравшиеся подлые суки! Хари у вас лоснятся от взяток!

Александра в роскошной шубе беспомощно развела руками, а Вадим тихонько сообщил, что хотел бы нам помочь, но боится проблем для семьи.

– Христос жив! Он до сих пор живет в Гималаях и занимается йогой! – на прощание воскликнула Александра. – Может быть, однажды он заглянет в Россию и наведет порядок…

Прописка и паспорт уплывали от меня в Шамбалу.

– Христа на вас не хватает, отпрыски дьявола! – крикнула Александра работникам паспортного стола.

Милиционеры посмотрели на нее с недобрым прищуром.

– Уходим, пока нам не приписали неповиновение властям… – Вадим крепко взял мать под локоть.

Они ушли.

Как только за ними закрылась дверь, из кабинета начальника выпорхнула наша старая знакомая Любовь Андреевна и с улыбкой поинтересовалась:

– Чудаки! Вы хотели получить паспорт задаром? Пятьсот долларов!

– Нет у нас, – ответила ей мама. – Землю есть буду, если вру! Нет у нас таких денег!

– Ваши проблемы, – нараспев произнесла Любовь Андреевна. – Ищите лучше!

И нырнула обратно в кабинет начальника.

Мы вышли из паспортного стола с ощущением, что нас в очередной раз стукнули пыльным мешком по голове. Оставалось познакомиться с человеком, давшим объявление в газету. Судя по всему, дом находился на окраине, куда ходили только маршрутные такси. Мы заняли два пустых места в салоне, как вдруг водитель поинтересовался:

– От кого это воняет?

Пассажиры усмехнулись.

– В салоне воняет от черных обезьян в платочках, – подытожил водитель маршрутного такси. Внешне мужчина выглядел прилично, но его слова нельзя было принять за шутку. Он намекал прямо на нас, чтобы оскорбить. В платках были только мы.

– Выйдем отсюда! – сказала я маме. – Кругом фашисты!

– Сиди тихо, – одернула она меня. – Следующая маршрутка через час. Мы бездомные. Нам не до гордости. Никому мы не нужны. Русские нас гоняют, и чеченцам мы не родня. Забыла, что ли?

Пришлось всю дорогу смотреть в пол, чтобы не встречаться глазами с пассажирами. На грубость водителя никто не ответил, не вступился.

Мы вышли на окраине, и я увидела дом в два этажа с крышей из бордовой металлочерепицы. Забор вокруг представлял собой мелкую сетку примерно в метр высотой. Отворенная настежь калитка была придавлена большими камнями. Проходя мимо окна на первом этаже, я услышала, как кто-то громко ругается матом. Из дверей выскочила девушка-почтальон с сумкой писем. Оглянувшись, она крикнула: