Полина Жеребцова - 45-я параллель

Незнакомый и непонятный говор проник в сознание. Чужой язык не прочитаешь по губам. Мужик средних лет восседал на арбе, в которую был запряжен неказистый конь, а две грузные женщины в халатах, калошах и тулупах крутились возле Виктора и верещали, как белки.

Главное, что успел усвоить Виктор, на чеченской земле важно, чтобы не решили, что ты здесь чужой. Поэтому ни на какие речи он не отвечал, мотал головой, мычал и закрывал глаза. Местные не прошли мимо, приняли горемыку за своего. Куртка на нем была военная, а такие куртки в Чечне у каждого есть.

Несколько недель Виктор лежал в чужой времянке. Семья чеченцев оказалась простой, небогатой. Они совершенно не знали, что делать с незнакомцем, который не может говорить. Глава семьи вызвал сельского лекаря. Тот поцокал языком, но пули не вытащил, только раны перевязал.

Женщины приносили Виктору бульон и домашний сыр. Из Грозного привезли другого врача. Тот в полевых условиях сделал Виктору операцию.

С каждым днем здоровье раненого восстанавливалось, и как только потеплело, он решил незаметно покинуть гостеприимный приют. Тем более что хозяин начал приводить к постели больного односельчан и рассуждать, кто его гость и как найти родных.

Уйти удалось в мае, когда чеченская семья отправилась в город, оставив заботы по дому на старших детей. Детям бородатый незнакомец был не интересен.

Виктор брел, думая о том, как выйти к русским. Пугало, что опять могут продать в рабство или обвинить в шпионаже. Но узнай чеченцы, кто он на самом деле, тоже бы убили. Доля наемника неприглядна.

Впереди показался русский блокпост. Солдаты наставили автоматы на бородатого мужика, обругали матом и едва не пристрелили. Виктор долго объяснял, кто он такой, получил несколько раз прикладом в бок и до выяснения обстоятельств отправился в тюрьму, откуда его, как ни странно, вызволил знакомый из Ставрополя. Знакомый занимал высокую должность, поэтому Виктора предупредили, что о чеченских приключениях он должен молчать, и обещали сохранить жизнь.

В начале осени с одной из воинских частей Виктор должен был уйти из Чечни. Но колона танков и бронетранспортеров попала под шквальный огонь. Это показалось Виктору особым цинизмом. Надеяться на встречу с семьей и опять предстать перед черным подолом смерти с мольбой о пощаде. Танк в середине колонны подбили, и Виктор поцеловал крест, радуясь, что находится в другой бронемашине. Но им тоже досталось. Раненых подобрали вертолеты.

В госпитале на территории Моздока, где лечили русских солдат, врачи сказали:

– Ты в любой момент умрешь.

– Почему? – удивился Виктор, лежа с перебинтованной правой рукой, которая словно отталкивала от себя пространство.

Он чувствовал себя неплохо, рвался скорей увидеть жену и дочку и не понимал беспокойства врачей.

– Помимо пуль, которые чудом не задели важные органы, в тебя попал крошечный осколок. Он находится у самого сердца. Его не достать. Правую руку опускать нельзя.

– Что?! А жить я как буду?! – Виктор не поверил своим ушам.

– Хочешь жить, тяни руку к небу, – посоветовали люди в белых халатах.

Смерть опять посмеялась над ним.

Вернувшись в Ставрополь, Виктор узнал, что жена и дочка были ранены при теракте в то же самое время, когда бородачи вели его на расстрел.

Теперь он думал о том, что, сложись все иначе, они бы увиделись в другом мире.

Жена плакала.

Спецслужбы запретили заикаться о плене и расстреле.

Небольшая пенсия и в любой момент «переход на другие частоты» – это все, что заработал Виктор на чеченской войне.

Проводив его, мы с мамой задумались о том, что иногда все бывает совсем не так, как кажется.

Мама нашла работу в «Пружинке». Это был небольшой магазинчик, где продавались телефоны. Уборщицу там никто официально не оформлял. Все документы были на родственников начальника. Но мама была согласна мыть полы и так.

В «Пружинке» трудился менеджером молодой парень, который, вдохновившись идеей опубликовать мои дневники, дал объявление в интернете: «Мы ищем издателей» и получил одно-единственное сообщение: «Заткнись, если хочешь жить!»

Заполнив несколько анкет, я устроилась в отдел мягких игрушек в магазине у Верхнего рынка. Я предлагала покупателям плюшевых мишек, ежей и крокодилов, конструкторы и машинки. Заворачивала их в подарочную бумагу и украшала цветными ленточками.

Моя напарница Фаина – крупная девица двадцати семи лет – родилась и выросла на ставропольском хуторе Осинка. Работы там не было, население хлебало горькую, кругом, куда ни посмотри, царила нищета. До того как попасть в магазин игрушек, Фаина снимала комнатку. Затем познакомилась с мужчиной – строителем – и ушла к нему на чердак заброшенного дома. Мужчина был тоже из забытой богом деревни. О своем жилье они даже не мечтали, радовались, что нашли друг друга.

– В Осинке все спились, посмотреть не на кого, и я была старой девой, – пожаловалась Фаина, увидев меня в первый раз. – Приехала в Ставрополь и хоть здесь узнала, что такое мужик!

Я, смутившись такой откровенности, уткнулась в коробку с плюшевыми котятами.

Работодатель Влад приказал на каждую игрушку повязать бантик, чтобы создать праздничное настроение к Новому году.

– Работать будешь шесть дней в неделю, тринадцать часов в сутки, – объяснил он.

Моя зарплата при этом составляла только половину от суммы, которую следовало платить за постой, поэтому в свой единственный выходной я мыла подъезды жилых домов.

На новой работе первое время нас с Фаиной не пускали в туалет. Дело в том, что магазин, где находился отдел игрушек, был поделен между разными владельцами, которые враждовали между собой. Поскольку мы не могли тринадцать часов подряд терпеть, то бегали за четыре квартала в супермаркет «Мухомор».

– Не позволим сесть на наш унитаз! – кричали мне и напарнице продавцы из соседнего, парфюмерного, отдела.

Война не прекращалась. Директор Арарат, заведовавший другой частью магазина, приказал не пускать нас и в бытовку. Его продавцы в обед разогревали себе еду в микроволновой печке. Наш обед представлял собой быстрый перекус на коленях прямо за витриной. В отделе парфюмерии пахло духами, поэтому, не испытывая к нам никакой жалости, продавцы Арарата держали двери нараспашку, и мы, сметая снег, летевший на игрушки, очень мерзли.

Полная, рыхлая, бросившая школу в пятом классе, Фаина – коллега по горькой участи, плакала. Она приехала в город за счастьем, а ей пришлось спать на чердаке. Когда в отделе не было покупателей, мы гадали на картах и звонили по телефону.

Стационарный телефон красного цвета с черными кнопками стоял на полке рядом с пупсиками. По нему можно было разговаривать бесплатно. Пока Фаина была на посту, я смеялась над приключениями Николя. Он рассказывал, как ходил с братом устраиваться на работу. В объявлении было указано, что эта работа для перспективных молодых людей Ставрополя. Но на деле оказалось, что это секс по телефону. Николя хотел уйти с собеседования, но постеснялся. Им выдали анкеты.