Полина Жеребцова - 45-я параллель

Николя вжал голову в плечи. Короля-Эльдара никогда не интересовали его проблемы. Почему сейчас все изменилось? Какое ему дело до Николя, которого он, старший брат, не раз называл «доходягой» и «калекой».

– Это честь нашего рода – держать всех под контролем! – словно отвечая на его мысли, сказал Король-Эльдар.

Брат достал сигарету и закурил. Ула всегда запрещала курить в доме, но ничего не могла поделать с Королем и со своим сыном, отцом Николя. Только после травмы отец начал вести себя иначе: на перекур выходил в сад. Курить он не мог, поэтому зажигал сигарету, словно индийскую ароматическую палочку, чтобы ощутить запах табака…

– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – Старший брат прервал мысли Николя.

– Нет.

– То есть все в порядке?

– Да.

Король-Эльдар посмотрел в окно. И Николя начал успокаиваться, что сейчас брат уйдет, а он сможет отдохнуть. Но тот встал, прошелся по комнате, а затем резко наклонился к лицу Николя.

– Ты думаешь, я ничего не знаю?

– Что?! – вырвалось у Николя. – Что тебе от меня нужно?

– Мне сказали, что в поселке была левая машина и тебя забрали. Или это не так?

У Николя зуб на зуб не попадал, ему начинало казаться, что этот вынос мозга куда хуже любого насилия. Хотелось прекратить это сию же минуту.

– Ладно! Ладно! – ответил он. – Я расскажу.

Конечно, Николя рассказал только часть правды, о том, что его избили, привезли в дом на окраине, изнасиловали и выбросили в сугроб у церковной ограды. О своих чувствах к похитителям, которых стыдился до глубины души, Николя промолчал.

Король-Эльдар вышел, закрыл дверь и, судя по шороху, положил на место зубочистку. Николя поплелся в убаюкивающие сновидения. В них можно было предаваться фантазиям, в которых его снова кто-то похитил.

На следующий день домашние делали вид, будто ничего не произошло, а Ула даже не спросила внука, откуда у него синяк на щеке и почему опухли губы.

Николя быстро выпил чай и встал из-за стола, сославшись на простуду.

– Долго вчера гулял, горло болит, – сообщил он Лиане и Уле.

Его отпустили без вопросов.

Брат с Гусем, Чертом и Чеченом куда-то собирались. Выглянув через окно в сад, Николя заметил сумки, в которых перевозили оружие.

– Что творится! – сказал он и задернул шторы.

Романы, иностранные словари, порнофильмы, несколько эротических журналов, спрятанных в шкафу, стали для Николя пристанищем на всю зиму.

На улицу он почти не выходил, а если и помогал убирать снег, то ранним утром или поздним вечером, чтобы не попадаться на глаза соседям. Ему казалось, что все знают о насилии. Много раз в голове звучал вопрос брата о том, что с ним случилось. Значит, кто-то видел? Почему брат знал наверняка?

Самое главное теперь было дождаться весны, потому что отец пообещал отправить его на учебу в сельскохозяйственный колледж Ставрополя.

Вначале отцовская идея Николя не обрадовала, но, подумав как следует, он с нетерпением стал ждать отъезда, тем более что где-то в большом городе затерялась его подруга Фрося, с которой можно поговорить о книгах, которая пишет стихи и отлично рисует. Как она живет? С кем?

Фрося хоть и обещала писать, обманула. Ни одного письма так и не пришло.

Король давно купил несколько квартир в самом центре Ставрополя и сдавал их в аренду, наладив дополнительный бизнес. Спросить брата напрямую о делах Николя не решался, так как денежные вопросы его касались только в том случае, когда нужно было попросить немного на карманные расходы. Поэтому и вопросы, откуда появляются деньги и каким способом они приходят в семью, с его стороны были недопустимы.

Лиана изменилась со второй беременностью. Она много болела, и ее положили на сохранение в больницу. Тимура увез в соседнее село отец Лианы, татарский мафиози. Николя видел дедушку Тимура мельком. За озорным чернобровым племянником приехала целая свита с ласковыми нянечками и суровыми охранниками, а сам дед, отец Лианы, даже не показался из джипа.

Отец Николя тоже не вышел его поприветствовать. Короля-Эльдара дома не было. Тимура отдала Ула, выйдя за ворота в длинном платье-халате и в строго повязанном платке, под которым не видно было волос. Поверх платья Ула набросила вязанный из овечьей шерсти платок. Платок был теплый, пушистый. Николя наблюдал, как бабушка подошла к джипу и слегка поклонилась, отец Лианы кивнул в ответ.

Укутанный в зимний комбинезон Тимур притих, испугался большого количества незнакомых людей.

Его подхватили две няньки:

– Наш принц! Сокровище! Иди на ручки!

Провожая взглядом кортеж, Николя подумал, что в этом мире никому нельзя верить. Ула, вернувшись с улицы, задержалась перед телевизором.

– Интересные новости? – спросил Николя, спускаясь по лестнице.

– Неспокойный край! – вздохнула Ула. – Жили мы в своих горах и ничего такого не знали, а приехали, и вот оно – грабежи и убийства каждый день!

Диктор ставропольского телеканала, заглядывая в бумажку, перечислял происшествия за день: сколько было изнасилований, краж и разбойных нападений.

– И еще раз вернемся к утренним новостям, – услышал Николя, заваривая себе кофе, как он любил – с сахаром и молоком. – Трое студентов из Ставрополя были найдены мертвыми недалеко от хутора Волчье гнездо. По предварительным данным, их сожгли заживо, облив автомобиль бензином. Погибшие не имели шанса на спасение, так как их руки и ноги были обмотаны проволокой. Милиция подозревает, что на Ставрополье действует маньяк…

– Еще одно нераскрытое преступление, – подытожила Ула.

Камера показала крупным планом покореженный остов «Нивы». Чашка в руках Николя дрогнула. Но он смог ее удержать и выпил обжигающе бодрящий напиток.

– Повеселей тебе? – спросила бабушка, снимая платок. Она не любила ходить в платке среди родных. Надевала его только при официальных встречах.

Николя посмотрел на седые волосы Улы, аккуратно убранные в пучок на макушке, и кивнул:

– У меня все хорошо.

– Что на обед хочешь?

Просыпался аппетит.

– Сделай суп из баранины с чуреком, – попросил Николя.

Для этого блюда баранину следовало долго варить, добавляя в бульон соль и специи. Затем бульон смешивался с томатным пюре и украшался зеленью.

– Сделаю, – пообещала Ула. – Только барана надо зарезать. Отец болен, а брат твой опять пропал. И, может быть, надолго.

– Э нет, – сразу отказался Николя. – Я резать не буду. Не умею.

– Кто же тебя попросит? – усмехнулась бабушка. – Придется мне самой!

Николя подумал, что в глазах близких он настоящее несчастье. Даже барана зарезать не может! После неудачи с курицей Татой его и не просили. Он скорей себе отрежет палец, чем убьет животное. При этом от мяса Николя не отказывался, если готовила Ула.