Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Как видно на примере Ольги Филатовой, порой послушница могла нести не одно, а несколько послушаний. Это относилось прежде всего к послушницам-клирошанкам (певчим и чтицам). Так, послушницы Холмогорского монастыря Евдокия Бызова и Екатерина Порошина были не только певчими, но еще и занимались рукоделиями. В Сурском монастыре певчие в большинстве случаев имели дополнительное послушание в качестве швей, вышивальщиц, иконописиц. В Шенкурском монастыре певчие «по совместительству» могли заниматься не только рукоделиями. Например, послушница Александра Бубнова одновременно несла «церковное и башмачное» послушания.

Дополнительное послушание певчие выполняли как в свободное от богослужений время, так и в том случае, если в монастыре имела место практика поочередного несения клиросного послушания. Вероятно, так было в Сурском монастыре, где среди сестер было много клиросных. Так, в 1900 году клиросное послушание несли 24 из 39 послушниц, а в 1904 году из 155 сестер тридцать восемь несли послушание на клиросе.

Несколько послушаний одновременно могли иметь не только певчие. Так, послушница Сурского монастыря Евдокия Коростелева помимо преподавания в монастырской школе занималась чтением Псалтири; послушница Холмогорского монастыря Пелагия Рогалева одновременно являлась «маляркой и трубочисткой». Однако послушницы, занятые на более тяжелых послушаниях – «по назначению», на скотном дворе, на полевых работах, – имели только одно послушание.

Вопреки бытующему мнению, что всем новоначальным послушникам и послушницам в монастырях непременно назначаются «чернорабочие» послушания для скорейшей выработки в них смирения, послушницы северных женских монастырей могли сразу стать певчими, письмоводительницами или учительницами. Так, послушница Юлия Шестакова, принятая в 1902 году в Горний Успенский монастырь, сразу же получила послушание певчей. Послушницы Сурского монастыря Анна Матвеева, Агриппина Машанова и Ирина Данилова, поступившие в монастырь в 1902 году, тоже стали клиросными, тогда как принятой одновременно с ними Минодоре Рябовой назначили послушание при кухне.

Конечно, читатель может предположить, что им назначили разные послушания с учетом сословной принадлежности или образовательного уровня. Однако все эти послушницы были крестьянками и имели одинаковый уровень образования. Таким образом, распределение по послушаниям, вероятнее всего, было произведено с учетом их способностей. На такую возможность указывает тот факт, что игуменья Таисия (Солопова), готовившая послушниц для будущего Сурского монастыря, неграмотную, лишенную голоса и слуха послушницу определила печь просфоры, тогда как грамотным и музыкально одаренным девушкам назначила клиросное послушание.

Назначение послушаний с учетом способностей, а также состояния здоровья послушниц имело место и в других северных монастырях. Так, поступившая в Холмогорский монастырь 67-летняя Александра Пальмина получила послушание по чтению Псалтири, поскольку по возрасту и состоянию здоровья вряд ли могла делать что-нибудь другое.

Безусловно, предварительная оценка способностей той или иной послушницы могла оказаться неточной. В связи с этим игуменья могла менять послушания, которые давала сестрам. Так, насельница Ущельского монастыря Анна Эдельштейн в 1919 году несла послушание певчей и письмоводительницы, тогда как ранее, с 1914 по 1917 годы, была благочинной монастыря – то есть одной из ближайших помощниц игуменьи. Другая послушница того же монастыря, Марина Иванова, пела на клиросе, занималась рукоделиями, затем, в течение трех лет, с 1914 по 1917 годы, была казначеей, а в 1918 году стала настоятельницей Ущельского монастыря.

Послушница Анастасия Ефимова, принятая в Сурский монастырь в 1899 году, в первые два года своего пребывания в нем была трапезницей, в 1901 году – закройщицей в рухольной, в 1902 году стала старшей сестрой Сурского подворья в Архангельске, а в 1917 году была избрана игуменьей Сурского монастыря.

Параскева Новикова, поступившая в Сурский монастырь в 1901 году, первоначально несла послушание на скотном дворе, а позднее – в столярной мастерской, так что после закрытия монастыря зарабатывала себе на жизнь, изготовляя бочки. Послушница Горнего Успенского монастыря Клавдия Глик прошла послушания певчей, швеи, ризничей, казначеи, а после 1904 года стала благочинной.

Перемены в характере послушаний были связаны с более точным определением для каждой из сестер такого рода деятельности, выполняя которую, та принесла бы максимальную пользу монастырю. Действительно, интеллигентная, но слабовольная Анна Эдельштейн больше годилась для роли монастырского делопроизводителя, чем для должности благочинной, тогда как волевая и деятельная Анастасия Ефимова – впоследствии монахиня Серафима, – даже несмотря на свою малограмотность, по деловым качествам прекрасно подходила для должности старшей сестры Сурского подворья.

Ежегодно игуменья давала характеристику каждой из послушниц. Положительные характеристики обычно представляли собой стандартную формулировку, принятую в данном монастыре. Так, в Ущельском монастыре примерная послушница могла характеризоваться как «способная, трудящая». В Сурском монастыре характеристика выглядела так: «Способностей очень хороших, усердна к послушанию». Характеристика Арсениево-Комельского монастыря звучала следующим образом: «Поведения весьма хорошего, к послушанию способная». В Холмогорском монастыре послушница могла характеризоваться просто как «трудящая». Судя по этим характеристикам, при оценке поведения послушниц основное внимание уделялось их отношению к труду.

А вот примеры негативных характеристик: «Способная, ропотлива на послушаниях, но трудящая», «способная, но всегда недовольная, дерзкая, но трудящая», «грубая, дерзкая, во всех худых отношениях скоро отзывчивая, но трудящая». Как видно, смягчающим обстоятельством для послушниц с плохим поведением опять-таки являлось их отношение к труду. Тем не менее обладательницам подобных характеристик приходилось ходить в послушницах до тех пор, пока они не меняли свое поведение.

Надо сказать, что иногда негативные характеристики послушниц были следствием конфликтных ситуаций в монастырях. Например, благочинная Ущельского монастыря Анна Эдельштейн в 1908 году получила от игуменьи Магдалины следующую характеристику: «К физическому труду не способная, начальницей тоже не способная». Последнее утверждение не совсем справедливо, поскольку, по признанию самой Анны Эдельштейн, она была благочинной только на бумаге. На самом же деле ее «в дела управления игуменья не допускала и фактически не признавала благочинной, как не монахиню, а только послушницу».