Надежда Нелидова - Рыбка по имени Ваня [сборник]

Господи Боже, взмолился про себя дядя Ваня. Снова больнично-лабораторные круги ада?! Снова очереди под номерами: 1, 2, 5, 7…

И шёл загрустивший Иван Кузьмич по тихой улочке со своим портфельчиком. И увидел в глубине двора, среди вековых деревьев, облупленный уютный особнячок. На ажурной калитке сверкала серебряная табличка: «Круглосуточно! Выезд на дом! Срочный забор анализов. ЭКГ. УЗИ. Рентген. Эхо. МРТ. Договорные цены. Скидки. Бонусы».

Дядя Ваня протёр глаза и ущипнул себя: не приснилось ли ему чудное видение? Пошёл по хрустящей, из розовых камушков, дорожке. Вокруг клумбы с дивными цветами.

А внутри, ишь ты. Ни тебе скукожившегося, рваного линолеума на полу, о который рискуешь споткнуться и сломать ногу. Ни инвалидных, астматически хрипящих ламп под потолком, как в муниципальной больнице.

Светло, чистенько, уютно. Пахнет хорошо: сосной и морским бризом — а не хлоркой и едкой мочой из туалета. Тихо, все вежливые. Никто не лезет без очереди, не толкается и не орёт друг на друга.

За стоечкой под розовой лампой сидит девушка, тоже в розовом. Вся расцвела и просияла, вся подалась навстречу дяде Ване: так обрадовалась! Будто всю жизнь сидела его, ждала как свет в окошке — и он вот он, дядя Ваня! Приветливая, участливая, неподдельно встревоженная.

— Здравствуйте! Что нас беспокоит?

— Да вот… — дядя Ваня засуетился. Стал перекладывать портфельчик в другую руку, чтобы задрать рукав и показать локоть. — Чешется, пятно… Кожа слезает… Никак не проходит, етить его.

Девушка защёлкала в компьютере.

— Это вы доктору покажете и всё расскажете. И кто к нам пришёл? Котик? Пёсик? Мышка?

«Ишь ты. Девушка-то какая игривая, ласковая. Или это у них новейшие методы: по китайскому календарю лечат?» — догадался дядя Ваня.

— Ры… Рыба, — с усилием вспомнил он год рождения по гороскопу.

— И как нас зовут?

— Ва… Ваня, — Иван Кузьмич забылся, совсем размягчился от ласкового приёма. Скинул три десятка лет, приосанился: — То есть, Иван Кузьмич.

— Даже так, по отчеству? — кокетливо заулыбалась девушка. — Так и запишем: рыбка по имени Ваня. Пожалуйста, проходите в третий кабинет.

На пухлом кожаном диванчике уже сидели два пациента. Заплаканная дама держала большую корзинку на коленях. У ног мальчика крутилась моська в вязаной, цыплячьего цвета, кофточке.

— Надо же, — про себя умилился дядя Ваня. — Даже с животными пускают. А в ЦРБ — так сразу штраф полторы тысячи.

Они с женой сами были заядлыми кошатниками. У них в квартире жила ангорка Муся и недавно подобранный на улице, пока безымянный котёнок.

— Входите! — выглянул доктор в голубой медицинской спецовке и колпаке, тоже сама любезность…

Дядя Ваня вышел из больницы, прижимая к животу нарядный глянцевый пакет. В нём лежал подарок для Муси и безымянного котёнка: витаминно-минеральный корм. И — пузырёк с мазью для больного локтя. Врач успокоил:

— Ничего серьёзного. Заживёт как на собаке ваша лапа… то есть рука, конечно.

— Ц, ц, ц, — цокнул языком дядя Ваня. Оглянулся на вывеску, которую не заметил в тени деревьев.

В который раз подивился, сокрушённо качнул головой: «Надо же. Это кому рассказать — не поверят. Анекдот. Человеческую больницу с ветеринарной перепутать».

Снова вынул из кармана солидную, чёрную с золотом, визитку. Для себя он решил, что впредь будет лечиться только здесь.

Правда, в аптеку всё же придётся ходить человеческую. А жаль. Там, в отличие от этой, постоянным посетителям хороших скидок и маленьких приятных подарков не делают.

Когда его уводили, он оглянулся. Точно так, вытягивая шею, он искал меня взглядом, когда в первый садиковский день нянька равнодушно взяла его за маленькую ручонку и повела в группу.

Он выглядел таким напуганным и потерянным. Покорно засеменил пухлыми ножками в беленьких носочках следом за чужой, равнодушной, твёрдой и неизбежной, как судьба, женщиной.

Ванюшка был домашним, ручным ребёнком и не мог поверить в происходящее. В то, что мама, с которой они минуты не могли жить друг без друга, — вот так добровольно предала его! Оставила! Бросила!! Ушла до вечера! А может, навсегда?!

И сейчас, спустя 25 лет, в его взрослых глазах метались растерянность, недоумение… Надежда до последнего, что мама спасёт, что-нибудь придумает — она же сильная, она мама…

Адвокат — ровесник сына. Весь такой благополучный, излучающий уверенность, энергию. В стильном светлом костюме (почему они все любят светлые костюмы?), укладывал бумаги в новенький кожаный портфель. Заученно успокаивал, что «будем бороться» — а сам нетерпеливо поглядывал на сверкающие часы, величиной с блюдце, не помещающиеся под крахмальную манжету. Из вежливости не включал на громкость телефоны: они у него вибрировали и жужжали всюду: в карманах, в портфеле.

Это был модный, безумно дорогой адвокат, Анна занимала на него большие деньги. Вышла на него по наводке: огромная клиентура, запанибрата с судьями, много выигранных дел… Но не в этот раз — не повезло.

Адвокат ещё раз, рассеянно охлопывая ладонями скрипучую, пахучую кожу портфеля, повторил, что «не опускаем рук, будем бороться». Попрощался и с облегчением поспешил прочь пружинистым шагом, одновременно отвечая по трём телефонам. Ему что: выиграл дело — заплатили, не выиграл — тоже заплатили.

А Анна осталась один на один с бедой.

«Милый, милый Ванюша!

Ещё раз прости за мою вчерашнюю бестактность. Но!

Сыночка моя, самостоятельность нужно доказывать на посторонних людях, а не на маме. Не над той ты размахиваешь картонным мечом….»

Оба они были горячи. Из-за одного брошенного по телефону слова — вспыхивали, ссорились, дулись.

Анна придумала: они будут писать друг другу электронные письма. Оба прочтут, прокрутят-переварят прочитанное, задумаются. Начнут отвечать — для начала мысленно, обкатывая каждое слово, осторожно, чтобы не причинить другому боль. Следуя правилу: в споре аргументы должны быть твёрды, а слова мягки.

Будут докапываться до сути. Главное: сформулировать не следствие, а первопричину.

Так и выходило: через день-другой сын звонил. И они уже проговаривали («препарировали») ситуацию спокойно, отстранённо. Внимательно и дружелюбно вели диалог. Анна говорит — сын слушает, помалкивает. Сын говорит — Анна впитывает.

Не рваться в бой, а слышать и понимать друг друга — этому тоже пришлось учиться. Не уподобляться толстовской барыне, помнящей, что «для разговора совсем не нужно понимать того, что вам говорят, а нужно только помнить, что сам хочешь сказать» . 99 процентов людей именно так и общаются.