Надежда Нелидова - Рыбка по имени Ваня [сборник]

Анна приводила в пример (на помощь приходил тот же Толстой) Хаджи Мурата, с его подкупающей, редчайшей, обаятельной чертой характера. Он не только внимательно выслушивал собеседника до конца, но даже некоторое время, почтительно подавшись вперёд, выжидал: не сочтёт ли тот добавить к сказанному что-нибудь ещё?

Анне, например, не нравилось в сыне его отношение к друзьям. Пылкое, идеализированное — слишком много места занимала в его холостой жизни эта дружба.

Какая там дружба. Так, необременительное приятельство: ироничные беседы, трёп ни о чём за стаканом виски. Тренировки в фитнес-клубе, редкая гульба в парке, походы в кино и кафе. На той неделе китайская кухня, на этой кавказская, на будущей — итальянская. Шла небрежная игра в эдакое «жизнь удалась». Называли друг друга «три мушкетёра».

Мать и сын созванивались два раза в неделю. Однажды Анна его надолго потеряла. «Абонент отключён или находится вне зоны доступа».

И так с семи вечера до половины двенадцатого ночи. У Анны сразу, в самых страшных предчувствиях, покраснели и набрякли глаза.

Ах, зачем, зачем она советовала Ивану обходить стороной центральные улицы?! Страшно загазованные, тонувшие в чёрном едком дыму от автобусов. Чем они там их заправляют?! Как выпускает на улицы потребнадзор?! Хотела как лучше: чтоб не дышал свинцом, бензпиреном и прочими дорожными ядами.

— Детка, старайся ходить дворами, аллеями, скверами. Хоть чуть-чуть проветривай бронхи.

Ага. Дворами. Аллеями. С наступлением тёмных дней она пришила светоотражательные полоски на рюкзак.

— Мам, ну что ты как маленькому.

— Зато под машину не попадёшь. Носятся взбесившиеся дебилы по дорогам. Вспомни, в какой стране ты живёшь… Не уехал за кордон в своё время, когда была возможность…

— Мам, сколько можно.

Итак, бросающиеся в глаза, в свете фонарей, блестящие полоски. Два-три ополоумевших без дозы наркоши выследят, подкараулят, выскочат из-за кустов с монтировкой.

У знакомой недавно напали на сына в подъезде, проломили голову. Из-за трёхсот рублей. Что характерно, грабителя не нашли. Говорили, что это был «свой», прикормленный нарик, наживка. На него отдел по борьбе с наркотиками ловил ширяльщиков, мелкую рыбку «для отчётности».

Парень три дня пролежал в коме. Очнулся, схватил мать за руки: «Мама, ведь я буду жить?!». Только это и успел сказать — и умер. Хороший парень, скромняга, отличник, жениться собирался.

А это спившееся, обколотое быдло живёт и размножается в геометрической прогрессии. Исправно, с перевыполнением плана, пополняет контингент детдомов, тюрем, психушек и инвалидных интернатов.

Ускоренными темпами идёт естественный отбор. Вернее, противоестественный: в обратную сторону. Направленный на внутреннее уничтожение страны: чтобы захлебнулась в таких вот человеческих отбросах.

Итак, телефон сына молчал. Анна набрала номер одного «мушкетёра». Не отвечает. Набрала второго: отключено. Анна выпила таблетку от головной боли. Потом от давления. Потом таблетку феназепама. Держалась за сердце, мерила комнату крупными шагами по диагонали.

В половине двенадцатого телефон, как ни в чём не бывало, ожил. Молодой, свежий, оживлённый, даже чересчур оживлённый голос сына. Анна догадалась: слегка пьяный.

Попросил прощения. Забыл он, видите ли, поставить мобильник на зарядку. А они переселяли друга Петю с квартиры на квартиру. Весело рассказывал: таскали мебель, телевизор, стиралку. Ох, и намучились — стиралку втроём на шестой этаж!

С его остеохондрозом! С хроническим давлением 160 на 90! С его близорукостью и угрозой отслаивания сетчатки!

Анна жалеет сына: ни разу не заставила грядку вскопать на даче! Инсульт нынче помолодел: разбивает и в тридцать, и в двадцать лет, и на школьной площадке во время физкультуры. Не приведи Бог, тьфу, тьфу, тьфу, случись что — дружок Петюня будет его всю жизнь возить на коляске и менять памперсы?! На неё, Анну, всё и ляжет, потому что какая мать бросит сына?

— Так бы и говорила, что волнуешься не обо мне, а о себе, — с обидой сказал сын. — Что придётся возиться с овощем. Не волнуйся. Спихнёшь в дом престарелых — и с концами.

И почему, почему он со школы такой?! Родителями пытался командовать — перед дружками хвостом дребезжал. Свистнет кто-то погулять — пусть у семьи планы, пусть на столе стынет Аннино праздничное блюдо — несётся, задрав штаны.

Возвращался быстро и немножко уязвлённый, разочарованный. Скорее всего, дружкам не хватало денег на пивную — вызывали его как кошелёк на двух ножках.

…Анна, стараясь сделать голос ровным, легко удивилась:

— А что, грузчиков у нас уже отменили? Всегда трезвых, резвых в любое время суток? Объявлениями подъезды забиты!

— Ну, мам… Петюня попросил. Как я мог отказать?

— Когда ты переезжал на новую квартиру, — мягко напомнила Анна, — ты своих друзей от дел не отрывал. Грузчиков заранее заказали, они уже у подъезда ждали. А твой хитрый Петюня хотел сэкономить. Вот проверь его на вшивость: позови помочь — тут же слиняет, найдёт отмазку.

— Да он потом нас в ресторан позвал, заказал ужин. Что-то около двух тысяч. Грузчики бы дешевле вышли. Какая там экономия…

— Вот-вот. Сочувствую: не получилось у твоего Петюни сэкономить. Обещай мне, сыночка: если в следующий раз он попросит пианино на двенадцатый этаж без лифта заволочь — предложи ему деньги на грузчиков, на его бедность.

Хотя, что она насела на сына? Как бы в оправдание и чтобы разрядить обстановку, Анна сказала:

— Слышал анекдот? «Если у сына полчаса не отвечает телефон — мама уверена: его в это время убивают. Если телефон не отвечает два часа — значит, фарш, который принесла она с рынка — сделан из сына…». Все родители — страшные паникёры. Вот будут у тебя дети — поймёшь.

Сын был добродушно настроен, размягчён ресторанной обмывкой новоселья — он вообще был человек настроения. Пообещал: «Хорошо, хорошо, так и сделаю».

«Представь, в тебе живут два Ивана.

Маленького Ивана № 1 раздражает „мамочкина гиперопека“.

Взрослый Иван № 2 не парится из-за „надоедливой“ матери. Он снисходителен к материнским слабостям. Что поделаешь, с возрастом все мамы всё больше напоминают маленьких капризных девочек.

Да и, сынок, какая же это гиперопека?! Я не езжу к тебе по полгода. Мне совестно, что я вся ушла в свою работу, порой напрочь о тебе забывая.

И лишь когда ты изредка приезжаешь, пытаюсь торопливо наверстать упущенное. Имитирую материнскую любовь.

Наскоро готовлю борщ, тушу мясо, пеку сырники (натуральный деревенский творог!). Сую в сумку жалкие кульки с домашним. Ах, прости: забывая, что сырники — твой враг номер один. Ты борешься с ними не на жизнь, а на смерть. Сырники для тебя — великий и ужасный символ родительского порабощения, власти над тобой.