Люси Китинг - Не проспи любовь

Коричневые мягкие волосы падают ему на глаза, в лучах солнца он кажется существом какого-то иного мира.

– А львята там есть? – с надеждой спрашиваю я.

– Конечно, – отвечает он.

– А как мы туда доберемся?

– Ты точно выспалась? – обеспокоенно спрашивает Макс. – На воздушном шаре, как обычно.

И вот шар уже опускается на землю. Львы лежат в высокой траве вокруг него и внимательно наблюдают за нами. У меня слегка немеют пальцы. Но Макс достает из заднего кармана пушистый зеленый теннисный мяч размером с грейпфрут.

– Готовы? Готовы? – кричит он. – Ловите! – и бросает мяч в траву. Львица бежит за ним и хватает мяч, словно гигантский золотистый ретривер, приносит к нам, бросает у наших ног и громко урчит, когда мы принимаемся чесать ее за ушами.

– Кажется, нас приняли, – говорит Макс, смеясь.

Мне тоже хочется смеяться – но мешает одна ужасная мысль: это же не Макс.

Да, он выглядит и улыбается, как Макс, он милый и добрый, как Макс. Но это не мой Макс. Это Лжемакс. Просто копия. Он – не он, и мы – не мы. Это не такой сон, который нас объединяет, сокровище, недоступное остальному миру. Это обычный сон. Я не могу это объяснить. Я просто знаю.

– Теперь мы можем вернуться? – спрашиваю я Лже-макса.

– Но мы же только прилетели! – удивляется он.

– Мне очень хочется домой, – говорю я, не в силах сдержать беспокойство.

Лжемакс смотрит на меня озадаченно, склонив голову набок.

– Хорошо, Элис, – говорит он, кивая. – Сейчас полетим домой.

По-моему, со стороны Джерри ужасно нагло лаять в прихожей без умолку, когда есть дела поважнее – например, лежать в кровати и ненавидеть все вокруг.

Но причин для ненависти нет – и я это знаю. Всегда, когда я грущу, папа просит меня подумать обо всем хорошем, что происходит в жизни. Я хорошо учусь, меня приняли в два новых клуба: в БАСЖ – Беннетскую Ассоциацию спасения животных и в клуб фотографии, я начала записывать собственные еженедельные музыкальные подкасты. Я уже подыскиваю колледж, куда пойду после школы. С тех пор как мы с папой поговорили о маме, мы сблизились. Есть, чему радоваться.

Но нет Макса.

Джерри снова заливается лаем. Я подбегаю к трубке интеркома и нажимаю кнопку связи с кухней.

– Пап? – говорю я. – Не можешь выпустить Джерри? А то я сплю. – Он не отвечает, и только тут я вспоминаю, что он рано утром уехал на конференцию в Сент-Луис. Я одна, а Джерри хочет в туалет.

Я натягиваю свитер, влезаю в какую-то обувь и бегу вниз по лестнице, натягивая на ходу куртку.

– Джер? – зову я. – Ты где?

Лай доносится снаружи. Я раздраженно распахиваю дверь.

– Как ты вообще тут оказался? – спрашиваю я и только потом замечаю кое-что необычное – и спрашиваю себя: а проснулась ли я вообще?

Как всегда, дорожка к дому усыпана листьями. Но теперь вместо красных, желтых и коричневых они ярко-розовые. А в нескольких шагах от меня в смокинге стоит Макс.

А рядом с ним, тоже в смокинге, только крошечном, сидит Джерри.

У Макса в руках коробка из-под пиццы.

– Что это? – с трудом спрашиваю я, медленно делая несколько шагов вперед.

– Вот, – широко улыбаясь, говорит Макс и с сияющими глазами протягивает мне коробку. – Открой.

Я открываю коробку, чувствуя себя героиней Джулии Робертс из фильма «Красотка», и с удивлением вижу не пиццу, а огромный торт в виде печенья «Opeo».

– Я что, сплю? – спрашиваю я, оглядываюсь и тру глаза.

– Нет, не спишь, – смеется Макс, но голос звучит глуше. – Я об этом и говорю.

Я натягиваю рукава свитера на ладони и кусаю губу.

– Не понимаю, – говорю я. – Тогда, в лифте…

Макс склоняет голову набок.

– Знаю. Знаю, я сказал, что мы слишком разные. Но потом подумал об этом… – он снова смеется. Ведет он себя слегка истерично: то хохочет, то почти плачет. – Зайти в лифт, только чтобы сообщить мне о своих чувствах. Ты сумасшедшая, Элис, и порой ты в самом деле живешь в мире грез. Тебя притягивает то, что причудливее и прекраснее повседневности. Поэтому с тобой каждый миг и моей жизни похож на дивный сон. Жизнь становится интересной, непредсказуемой. Когда ты рядом, моя жизнь полна света. Я не хочу тебя терять. И убегать от всего этого тоже не хочу. Я хочу, чтобы ты чувствовала то же, что чувствую я. Я хочу сделать тебя счастливой.

Я так счастлива, что едва могу говорить. Никогда не думала, что услышу от него эти слова. Мне хочется схватить его за лацканы смокинга и не отпускать. И именно это я и делаю, осторожно взяв из его рук коробку и поставив ее на землю.

– С тобой я становлюсь счастливой, – говорю я, прижимаясь щекой к его груди. – Макс из снов и Реальный Макс. Тот, кто не знает границ, и тот, кто возвращает меня на землю. Не могу даже думать о том, что было бы, если бы я знала только Макса из снов. Это все равно что читать любимую книгу, в которой переставлены все главы, или слушать песню, фрагменты которой стерты. И у меня такое чувство, будто я все разрушила и нет пути назад.

– В том-то все и дело, Элис, – говорит Макс, поглаживая меня по спине. – Нам и не нужно возвращаться. Мы вместе. Не важно, насколько мы разные или сколько глупых поступков совершили, – мы делаем друг друга лучше. А то, что у нас есть, прекраснее любого сна. Ведь оно настоящее.

Когда Макс отстраняется от меня, сердце колотится, как сумасшедшее. И тут он целует меня, и это самый лучший поцелуй: он значит больше, чем все другие. И я уже не боюсь потерять сны или Макса. Он рядом. Мой лебедь. Мой африканский попугай. Моя пушистая рыба.

Я отвечаю на его поцелуй, и мир для меня исчезает.

Когда мы перестаем обниматься, Макс лезет в карман, а я наклоняюсь за кусочком торта.

– И еще кое-что, – говорит он и протягивает мне чехол для мобильного с фотографией мордочки Джерри.

Я смотрю на телефон. Макс не только самый романтичный парень на Земле, но еще и самый практичный. Не перестает обо мне заботиться.

– Это тебе не помешает, – говорит он. Потом во взгляде у него появляется тревога. – Я что, не вовремя?

Я качаю головой.

– Нет, – говорю я, глядя ему в глаза. – Все идеально. – И потом без предупреждения размазываю большой кусок торта по его щеке.

– Ты серьезно? – кричит он. – Решила, что сейчас удачный момент для атаки?

Я медленно отхожу назад, широко улыбаясь.

– Как знать, – говорю я, пожимая плечами.

– Кажется, тебе пора бежать, – сообщает Макс. С его лица осыпаются кусочки торта. Я с визгом бросаюсь в дом, Макс несется за мной, а Джерри путается у нас под ногами.

Спустя месяц я сижу на подоконнике, любуясь заснеженным Бостоном. Под снегом машин почти не видно – только фонари и оранжевый свет в окнах. А еще снег заглушает звуки, особенно ночью, поэтому у меня такое чувство, будто я живу в другую эпоху.