Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

Чудовищный Теляк бросил трубку, оставив меня с трясущимися руками. Я хотел позвонить в милицию. Потом решил туда пойти. Отделение находилось недалеко, на Ленинской, но, представив себе, как я буду рассказывать про покойников, строящих у бизнесмена смотровую вышку, к этой идее охладел.

Я высыпал арбузные корки в мусорное ведро, поставил блюдо в мойку. На столе лежали две конфеты в золотых обертках. «Суфле» кондитерской фабрики «Коммунарка». Теляк и впрямь видел сквозь стены и расстояния. Экстрасенс. Оракул. Я взял одну из конфет в руки, машинально прочитал адрес производителя. СОАО «Коммунарка», ул. Аранская, 18, 220033, г. Минск, Республика Беларусь. Легче от этого мне не стало.

К Теляку я подъехал минут на двадцать раньше. Заезжал в Кобыльник за литровыми банками для варенья, разговорился с продавщицей. Она сообщила мне о падении метеорита у села Глубокое – только что услышала по радио.

– Лично я считаю, что это нечто техногенное, – сообщила она. – Скорее всего, российский спутник.

– Может, американский?

– Может, американский.

С нею было хорошо, но я должен был идти к Теляку. Старался не думать о предстоящей встрече, ночью спал нормально, с женой новостями делиться не стал. Смотрел на добрую, отзывчивую продавщицу и думал, как мне изменить свою жизнь. Уехать в Австралию?

– Скорее всего, это был китайский спутник, – сказал я после затянувшейся паузы.

– Почему вы так думаете?

– Чутье. Третий глаз. – Я ткнул себе в лоб указательным пальцем, но она не поняла моего жеста.

– В милиции разберутся, – согласилась она. – У меня там сын работает. У него два высших образования.

Подъехал к дому Теляка, припарковался на внушительном расстоянии. Подошел к воротам минут за пять до назначенного времени, вошел в калитку, обратив внимание, что кроме мотоцикла и автомобильного крыла хозяин вмуровал в стену пару самоваров и керосиновую лампу.

Теляка я не узнал. Не то чтобы я с ним часто виделся, но он запомнился мужчиной мощным, бородатым и брутальным. Однако передо мной оказался сутулый человек со светлой жиденькой бородкой и такими же соломенными волосами. Он стоял на пороге с граблями, которыми убирал прошлогодние листья по углам двора.

– Рот фронт, Федор Николаевич. Все трудитесь?

– Фронт рот, – ответил Теляк. – Проходите. Чай? Кофе?

Мы вошли в дом, я мельком увидел медвежью шкуру, лежащую у камина в гостиной. Люстру от Сваровски, большой портрет хозяина с полуголой мулаткой на коленях.

– Гоген? – поинтересовался я вежливо, но Федор только посторонился, пропустив меня вверх по лестнице.

Мы вошли в его кабинет, абсолютно лишенный примет постсоветского барочного стиля. Пластиковый деск, компьютер с огромным монитором, книжные полки, изготовленные из такого же бордового пластика. Книги – в основном энциклопедии и собрания сочинений. На стенах – портреты каких-то неизвестных мне королевских особ. Дешевые репродукции – некоторые вообще были отпечатаны на цветном принтере.

Мы сели по разные стороны стола. Он – в вертящееся кресло, я – на деревянный стул. Не успели переглянуться, как в комнату вошла молодая женщина с кофейником и булочками на подносе. В ней было нечто необычное, чего я не мог поначалу толком определить. Потом уже, спустя какое-то время, сообразил, что меня удивил ее взгляд. Влюбленный. Она вся светилась любовью, и это меня к Теляку расположило. Человек, способный вызвать столь сильные чувства у женщины, не может быть ординарным.

– Я хочу предложить вам работу, – сказал Теляк и протянул мне фарфоровую сахарницу с красными орнаментальными петухами. – Работа несложная, оплачивается хорошо. Короче, мне нужен курьер. У вас ведь есть автомобиль?

– А почему вы решили, что я соглашусь?

– Потому что я предлагаю вам хорошую работу. Завтра мне необходимо перевезти кое-что в Брестскую область. Каменец, знаете?

– А что будет, если я не соглашусь? – спросил я. – У меня жена, дети, полно хозяйственных забот.

– Я сообщу в органы, где скрывается свидетель по делу Ластовского. Я понятно излагаю суть дела?

Это был банальный шантаж. Меня поразили простота и категоричность его мышления.

– Вы считаете, следствие по-прежнему заинтересовано в этом? – спросил я, равнодушно ухмыльнувшись.

Он пристально посмотрел мне в глаза и достал мобильник из нагрудного кармана джинсовой рубахи.

– Позвонить? Послушайте, я предлагаю вам отличный бизнес. Я оплачиваю вам командировку в Каменец. По возвращении вы получаете две тысячи долларов. Я обращаюсь к вам потому, что вас рекомендовали мне люди, которым я доверяю как самому себе. Давайте не будем спорить. Соглашайтесь.

– Надеюсь, это не кокаин? – спросил я мрачно. – Судя по предложенной сумме, вы предлагаете мне перевезти в Каменец пакет незаконной дури.

– Хорошо. Вы получаете три тысячи долларов.

– Что я повезу?

– Как бы вам сказать… Антиквариат. Предмет искусства. Я гарантирую, что уголовному преследованию это не подлежит. Это камень. Древний камень. И я бы хотел, чтобы вы передали его в музей Белой Вежи. Звучит невинно, не правда ли?

– У меня еще один вопрос. Скажите, что вам известно о стрельбе под Кобыльником? Вы проявили такую осведомленность…

– Я очень рад, что вы согласились сотрудничать с нами. Поверьте, лучшей кандидатуры в этих краях мне не найти.

Теляк встал, подчеркивая, что аудиенция закончена. Стоя допил кофе из миниатюрной чашечки.

– В знак особого расположения к вам я займусь этим вашим делом. Виновные будут найдены и наказаны.

– Жестоко наказаны? – спросил я, передразнивая какой-то российский фильм, увиденный недавно по телевизору.

– Жду вас завтра здесь в восемь утра. До свидания.

Он позвонил мне около полуночи и сказал, что груза будет два. Один – в Каменец, другой – в Вискули. Что это рядом и я могу не волноваться. Выезжать надо прямо сейчас. Сию минуту. Я чуть было не сорвался на грубость, но он вновь напомнил о деле Ластовского, после чего с отеческой искренностью в голосе объяснил, насколько это ему необходимо.

– Пожалуйста, Сергей Юрьевич! Не подводите меня. В связи с накладками я увеличиваю вашу зарплату вдвое. Три тысячи пойдет? Хорошие деньги, соглашайтесь…

Он, очевидно, был ненормален или страдал провалами памяти.

– Дважды два – четыре, – сказал я весело. – Вы бы хоть записывали, что говорите.

– Слова не играют никакой роли, Сергей Юрьевич. Слова существуют для чертей. Только черти обращают внимание на слова и руководствуются ими в своей борьбе. Они, Сергей Юрьевич, не могут читать наши мысли, не просчитывают движений наших душ. Так что слова – для того, чтобы их запутать. Нужно научиться обманывать смерть. Ее тоже можно запутать, обвести вокруг пальца.