Дженни Даунхэм - Пока я жива [litres]

— Ради бога!

— Я на рынке. Приезжай, будет весело.

— На рынке? А Скотт там?

— Не знаю. Я только что вылезла из автобуса.

— Буду через двадцать минут, — обещает Зои.

В моей чашке отражается солнце. Так приятно сидеть на улице за столиком кафе и смотреть на солнышко.

— Ты вампир, — стонет Зои. — Ты высосала из меня все силы.

Она отодвигает тарелку и кладет голову на стол.

Мне нравится здесь все — и полосатый, как леденцы, навес над нами, и открывающийся отсюда вид на площадь и фонтан. И аромат дождя в воздухе, и птицы, сидящие на стене над мусорными ящиками.

— Что это за птицы?

Приоткрыв один глаз, Зои бросает взгляд на птиц:

— Скворцы.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все.

Я сомневаюсь в ее правоте, но тем не менее записываю на салфетке название.

— А облака? Ты знаешь, как они называются?

Зои издает стон и качает лежащей на столе головой.

— Как ты думаешь, Зои, у камней есть названия?

— Нет! И у капель дождя тоже, и у листьев, и у прочей чепухи, о которой ты болтаешь.

Зои кладет голову на руки; теперь мне не видно ее лица. Она ворчит не переставая с той минуты, как приехала сюда, и это начинает меня раздражать. А ведь по идее с Зои мне должно становиться легче.

Зои ерзает на стуле.

— Ты не замерзла?

— Нет.

— Может, просто пойдем и ограбим банк, или что мы там должны сделать?

— Научишь меня водить машину?

— Попроси своего папу.

— Я просила, но он отказался.

— Тесса, это займет уйму времени! К тому же мне, скорее всего, нельзя. Я ведь сама только-только получила права.

— Когда это тебя останавливало?

— Ты собираешься это обсудить прямо сейчас? Ладно, пошли.

Она отодвигает заскрипевший стул, но я еще не готова. Мне хочется наблюдать за черной тучей, наползающей на солнце. Я хочу увидеть, как почернеет серое небо. Поднимется ветер, и с деревьев облетят листья. А я буду их догонять и ловить. Я придумаю сотни желаний.

По площади спешат три женщины с детьми в колясках.

— Скорее! — перекликаются они. — Сюда, быстрее, пока опять дождь не начался.

Протискиваясь мимо нас за свободный столик, они дрожат и смеются.

— Кто что будет? — выкрикивают женщины. — Что возьмем? — Они щебечут, как скворцы.

Зои выпрямляется и, прищурившись, смотрит на женщин, словно недоумевает, откуда они взялись. Они суетливо и шумно снимают куртки, рассаживают малышей на высокие стулья, платочками вытирают детям носы и заказывают фруктовый пирог с соком.

— Мама водила меня в это кафе, когда была беременна Кэлом, — сообщаю я Зои. — Она заказывала только молочные коктейли. Мы заходили сюда каждый день; потом мама так располнела, что за животом стало не видно коленей. Чтобы посмотреть телевизор, я садилась рядом с ней на табуретку.

— О боже! — ворчит Зои. — С тобой как в фильме ужасов!

Я впервые смотрю на нее трезвым взглядом. Она одета кое-как: на ней бесформенные спортивные штаны и футболка. Кажется, я раньше никогда не видела Зои без макияжа. Ее прыщи бросаются в глаза.

— Зои, у тебя ничего не случилось?

— Я замерзла.

— Ты думала, что рынок сегодня открыт? Ты надеялась встретить Скотта?

— Нет!

— Вот и хорошо, потому что выглядишь ты неважно.

Она сверлит меня взглядом.

— Кража в магазине, — произносит она. — Только по-быстрому.

«Моррисон» — самый крупный супермаркет в торговом ценре. В школах вот-вот закончатся уроки, и в магазине полно народу.

— Бери корзину, — приказывает Зои. — И посматривай, нет ли где охранников.

— Как они выглядят?

— Так, будто они на работе!

Я брожу по магазину, внимательно разглядывая полки с товарами. Сто лет не была в супермаркете. В гастрономическом отделе на прилавке стоят блюдечки. Я беру два куска сыра и оливку, понимаю, что голодна как волк, прихватываю с фруктового прилавка горсть черешни и отправляю в рот. Я жую ягоды на ходу.

— Как ты можешь столько жрать? — любопытствует Зои. — Меня тошнит от одного взгляда на тебя.

Она объясняет мне: в корзину следует класть то, что мне не надо, — обычные товары вроде томатного супа и сливочных крекеров.

— А в карман, — уточняет она, — то, что тебе надо.

— Например?

Зои выходит из себя:

— Откуда я знаю, черт возьми? Здесь полно всего. Выбирай сама.

Я беру пузырек вульгарного ярко-красного лака для ногтей. На мне до сих пор Адамова куртка. В ней много карманов. Пузырек незаметно проскальзывает внутрь.

— Класс! — говорит Зои. — Ты благополучно нарушила закон. Теперь мы можем идти?

— И это все?

— В общем, да.

— Полная фигня! Лучше бы мы смылись из кафе, не заплатив.

Зои вздыхает и бросает взгляд на экран мобильного:

— У тебя пять минут.

Совсем как мой папа.

— А ты? Будешь просто смотреть?

— Я на шухере.

Продавщица в фармацевтическом отделе обсуждает с покупателем грудной кашель. Вряд ли она хватится этого тюбика увлажняющего лосьона для тела или баночки питательного крема. В корзину отправляются хрустящие хлебцы. В карман — крем для лица. В корзину — чай в пакетиках. В карман — косметическое молочко. Все равно что собирать клубнику.

— У меня неплохо получается! — сообщаю я Зои.

— Отлично.

Она даже не слушает. Подельник из нее тот еще. Зои прохаживается вдоль прилавка.

— Идем за шоколадом, — окликаю я.

Но Зои не отвечает, и я отстаю от нее.

В кондитерском отделе не то чтобы Бельгия, но полным-полно перевязанных миленькими ленточками коробок с трюфелями всего по фунту девяносто девять пенсов. Я хватаю две коробочки и прячу в карман. Байкерская куртка словно создана для воров. Интересно, знает ли об этом Адам.

К крайнему ряду с холодильниками мои карманы уже битком набиты. Я прикидываю, сколько пролежит в куртке мороженое «Бен и Джерри», и тут мимо проходят две девушки, с которыми я когда-то училась. Увидев меня, они останавливаются, наклоняются друг к другу и о чем-то шепчутся. Я собираюсь написать Зои, чтобы она меня выручила, но девушки подходят ко мне.

— Ты Тесса Скотт? — спрашивает блондинка.

— Ага.

— Помнишь нас? Мы Фиона и Бет. — Она произнесла это с таким видом, будто они всегда идут в паре. — Ты ведь ушла в одиннадцатом классе?

— В десятом.

Девушки выжидающе смотрят на меня. Неужели они не понимают, что живут совсем в другом мире, где время течет гораздо медленнее, чем в моем, и мне абсолютно не о чем с ними говорить?

— Как дела? — наконец интересуется Фиона. Бет кивает, словно полностью согласна с вопросом. — Ты все еще лечишься?

— Уже нет.

— Значит, ты выздоровела?

— Нет.

Я наблюдаю, как до них постепенно доходит смысл моих слов. Сначала округляются глаза, потом краснеют щеки, приоткрываются рты. Предсказуемая реакция. Они меня больше ни о чем не спрашивают, потому что корректных вопросов не осталось. Мне хочется их отпустить, но я не знаю, как это сделать.