Сергей Поляков - Золотинка

— Выбегает из дома курва с котелком, — шмыгнул носом Сявый, — и подняла визг: спасите! Я послал ее подальше и ушел.

— Ты ушел, зато заявился мент, с издевкой резюмировал Копыто, — теперь у тебя куча забот. Сколько дали время на раздумье?

— До середины августа. Потом, говорит, цацкаться не буду. Раньше тебя жалели, нынче за рога и в стойло, проблем убавится.

— Два месяца — срок немалый. Нужно раскинуть мозгами. Насчет кума-опера на киче дело скользкое. Суд «сплетет лапти», мент стука-нет операм, те пустят слух по «хатам» и амба, — припечатал брат.

Лицо Женьки посерело и пошло синюшными пятнами.

— А попадешь на зону и тебя притянут к ответу за бригадмил, попробуй отмойся.

— Как мне жить сейчас? — растерянно спросил Сявый.

Не светись, брось таскаться по гулянкам, ляг на дно, притихни. Тебя надолго не хватит, дурацкий норов возьмет верх, хоть временно отсрочить беду.

— А потом?

— Потом, суп с котом, сейчас нужно наказать хреновину вприпрыжку. Спалить и дело с концом.

— Я сегодня ее сожгу! — яростно взвыл Сявый.

— Во время пожара ты должен находиться при свидетелях в другом месте — это алиби. На дело пошлешь Сашка и Кольку Ворону. Подойдут со стороны улицы, уйдут огородами.

В каждом дворе псы, как жиганам пройти внутрь.

— У Серого отец дежурит по ночам, овчарку забирают в дом, перелезут через забор, подожгут и убегут вниз к луговине. Ты готовь уркаганов, с пацаном насчет отца я потолкую сам между делом.

Незначительный разговор со старшим Копытиным чем-то обеспокоил мальчика. Смуты добавляло появление на луговине Сашка с Вороной. В открытую, днем, они прошли по ручью вдоль огородов односельчан, внимательно рассматривая изгороди. Двор бабки «За власть Советов» примыкал к подворью мальчугана, их разделял забор. Жиганы задержались напротив огорода и долго говорили.

Вчера Сявый разговаривал с Сашком, они переливали в сарае из фляги керосин. Подготовка к неизвестной операции насторожила мальчика, он инстинктивно почувствовал опасность. Усилил смятение и шутливый вопрос Кольки Вороны:

— Овчарка, Серый, хорошо тебя охраняет, сладко спишь?

Сявый задумал совершить пакость, кому он хочет отомстить?

Сережа перебрал в памяти события последних дней и его осенило. Пару недель назад отец выходил из дома ночью на истошный лай соседской собаки. Отец пояснил маме, вернувшись, что пьяный подросток Копытин избил собаку соседки.

— Хотел я гаденышу пинка дать, да убежал стервец, — пояснил муж супруге.

Сегодня у отца ночное дежурство, мальчик вернулся домой пораньше. Маме спокойней, когда сын рядом.

«Если подожгут бабку, то и мы загоримся», — размышлял он. Рассказать родителям нельзя, на всю жизнь зачислят в разряд сексотов, и его вычеркнут из жизни поселка. Даже взрослые презирают доносчиков. Как поступить, мальчик не знал.

Мама устала на прополке картошки и рано легла спать. За окном светло, скоро в полном разгаре наступят «белые ночи».

«После часа ночи жиганы не заявятся, — соображал Сергей, — иначе им от родителей попадет». Нужно подежурить во дворе и, если поджигатели придут, спугнуть их или Рекса натравить».

Овчарка, словно чувствуя, что думают о ней, подняла голову, вероятно, она как-то ощущала тревогу хозяина. Мальчуган поднялся и начал одеваться, кобель встал тоже.

— Рекс, рядом! — приказал Сергей и на цыпочках вышел через кухню в сени. Оттянув засов, он открыл дверь и уселся на крыльце. Рядом примостилась овчарка.

— Охраняй, Рекс! — скомандовал хозяин.

С бухты Гертнера тяжелой непроницаемой громадой полз холодный туман. Сгущались сумерки.

«Главное, чтобы мама не проснулась, — беспокоился мальчик, — тогда поднимется такой шум и гам, что мертвые проснутся. В поселке кое-где брехали собаки, у соседей через дорогу наяривала гармошка, ей вторили голоса подвыпивших певцов.

Сергей задумался и не услышал стука, закрываемой калитки. Зато его отлично услыхала дрессированная собака. Пес вскочил и приглушенно зарычал.

— Фу, Рекс, лежать — вполголоса приказал хозяин, овчарка повиновалась. Сережка подошел к углу дома и выглянул.

Через забор к бабке перелезали два человека. Овчарку травить поздно.

Ветер дул с противоположной стороны и собака соседки не чуяла и не слышала шагов поджигателей. Мальчика сотрясала дрожь от растерянности и бессилия. Он подкрался к забору и заглянул. Пацаны шустро раскладывали мешки и поливали их из канистры. Они делали работу молча и согласованно.

«Что предпринять?» — кусал губы мальчишка. Вспыхнула спичка, керосин нехотя занялся. Сергея осенило. Он выдернул из кармана рогатку, зарядил голышом и пульнул в окошко «За власть Советов». Звякнуло разбитое стекло. Собака бабки дико заверещала и залилась оглушительным лаем. Поджигатели ринулись наутек вниз по огороду. Соседка мгновенно, видимо спала одетой, выбежала во двор, увидела горящую мешковину и дико завопила:

— Ратуйтесь, люди добрые, горим! — Сергей кинулся в дом.

Утром отец вернулся с дежурства, выслушал сбивчивый рассказ жены и сходил на подворье соседки.

— Минут пять и дому конец. Пожарные приедут на пепелище. Удачно собака почуяла негодяев. Наш сарай вполне мог сгореть.

— С какой стати ее жечь? — всплескивала руками мама, — кому помешал «божий одуванчик».

— Тимка Вергунов кое-кого подозревает, но улик нет.

— Она бендеровка, власовка, — затараторил сын.

— Прекрати, молоть ерунду! — оборвал его отец. — Бабушка сидела по бытовой статье «за колоски». Ее этап пришел на «пересылку» последним, и досталось худшее место у дверей, самое далекое от печки. Для сохранения тепла барак был окопан землей, окна забиты наглухо. Среди ночи по недосмотру дневальных барак вспыхнул, пламя отрезало несчастных от входа и они сгорели заживо. Бабка спала у двери, ей удалось спастись. От ужаса она помешалась. Я тогда служил в Ягодном и историю хорошо помню. Теперь у нее бзик-фишка, бабка безумно боится пожара.

Мальчишки боролись по-сибирски на поясах, без подножек и обмана. Схватки были затяжными и частенько безрезультатными. Нужно усыпить бдительность соперника, свалить его. Бросок в арсенале борцов, в принципе, всего один. Борьба обилием приемов не отличалась. Парнишки подолгу топтались на траве и, если не поддавались на уловки друг друга расходились вничью. Раньше боролись, как Бог на душу положит. Правильной схватке научил дядя Тима Вергунов.

Одетого по-городскому парня, мальчишки видели впервые. Он присел на бревно и с непроницаемым лицом следил за борьбой. Пацаны украдкой наблюдали за незнакомцем.

«Наверняка живет в бараках тепличного хозяйства», — решили они.

Среднего роста, худощавый, одетый в салатовую «урлу, выглаженные брюки, начищенные штиблеты он являл собой хрестоматийный образ городского фраера. На его руке блестел большой, никелированный ободок часов. Генька подыскивал в репертуаре подходящую подковырку.