Филип Жисе - Океан. Белые крылья надежды

«Как она могла?!»

Из-за нее он стал сумасшедшим, бродягой, авантюристом, пересек полмира и…

Леопольдо издал тихий вздох. В потухшем, было, взгляде блеснул огонек осознания. Леопольдо медленно, точно в замедленной съемке оторвал взгляд от поверхности океана, коснулся бирюзы неба, оглянулся.

Из-за нее он… Нет… Ради нее?.. Благодаря ей?..

Леопольдо вспомнил локон волос, некогда отрезанный от спящей Ангелики и потерянный во время безумной попытки пересечь африканские просторы, вспомнил о фотографии в заднем кармане штанов, которую Ангелика подарила ему еще тогда, когда они только начали встречаться. Достал ее. С фотографии на него смотрела молодая девушка. Губы улыбаются. В глазах хитринка. Черные волосы в лучах солнечного света отливают серебром на плечах. Красивая девушка в деловом костюме – пиджак, юбка. Дань тому образу жизни, который Ангелика вела в те годы, когда еще жила с родителями в Милане. Девушка свободолюбивая и целеустремленная, готовая собственными руками проложить себе дорогу в счастливое будущее.

В голове возник образ Ангелики, той Ангелики, которую он увидел совсем недавно, живущую не в квартире с евроремонтом, с полным набором различных удобств, да к тому же в одном из самых богатых городов Европы, а в шалаше, в джунглях, на необитаемом острове, скрытом от человеческих глаз невидимыми силами где-то на просторах Атлантики. В потрепанных шортах, с повязкой, прячущей великолепную грудь от любопытных мужских взглядов. Хотя, какие мужские взгляды можно найти на необитаемом острове? Он обошел почти весь остров, но кроме того старика, что играл с ребенком, больше мужчин не видел. Кто он этому ребенку? Отец? Он назвал себя дедушкой. Тогда где отец этой малышки? Но разве это важно? Лично для него имеет ли ценность эта информация? Нет. Тогда это неважно. Он не знает, кто был тот мужчина, который…

Это было трудно, трудно осознавать, что на твою любовь посягнул кто-то другой. Представить свою женщину в объятиях другого – ужаснейшая пытка для любящего ее мужчины, как и подумать об этом, но Леопольдо заставил себя думать об этом мужчине. Что толкнуло Ангелику в его объятия? Что заставило ее предать их любовь? Предать… А что заставило его предать их любовь, тогда, в номере отеля, когда он был с Мариной?

Леопольдо почувствовал укол совести. Она знает, когда выбрать момент, чтобы напомнить о себе. Но… Но было ли предательство? Предательство ли заниматься сексом с человеком, когда тот, кого ты любишь, потерян для тебя навсегда или даже тогда, когда ты так думаешь? Ошибка, заблуждение – да, но предательство… Ангелика, которая в результате авиакатастрофы сначала оказалась в лодке посреди океана, затем попала на необитаемый остров. Разве могла она думать о чем-либо другом, кроме как выжить? Разве могла она продолжать жить так, как жила до этого? Разве могла она продолжать хранить верность тому, кто для нее оказался потерян, как и она для него. Он даже не догадывается о тех муках, какие ей довелось пережить, чтобы выжить. Он помнит о своих мучениях, но ничего не знает о ее, мучениях женщины, оказавшейся перед лицом смерти. Он знал, что значит оказаться перед лицом смерти, знал, какие страдания это влечет за собой. И если он, мужчина, готов был сдаться, смотря в лицо смерти, то, что же говорить о женщине, слабой женщине.

Леопольдо коснулся пальцем щеки Ангелики на фотографии, ощущая слезы на глазах. Не из-за нее он ушел из дома, не из-за нее терпел страдания и лишения, а ради нее. Ради нее он жил и выживал, стремился и достигал. И благодаря ей, благодаря той любви, что жила, живет и, Леопольдо надеялся, будет жить дальше в его сердце, особенно после всего того, что произошло в его жизни, он выжил в итоге, оказался на этом острове и все же нашел ту, которую любил больше всего на свете. Несмотря на все те испытания, что он пережил с той поры как покинул Италию, небеса сохранили его любовь. Готов ли он убить свою любовь? Хочет ли этого?

Леопольдо прижал фотографию к губах. Слезы тонкими ручейками скатывались по щекам, задерживались на краткий миг на подбородке, цепляясь за него в последней попытке избежать падения, и соленой каплей летели вниз, чтобы найти свою смерть в объятиях многочисленных теплых песчинок.

Леопольдо выдохнул воздух из груди и поднялся на ноги. Теплый ветерок налетел со стороны океана, лизнул мокрые щеки, расправил складки на лбу, забрался под рубашку и охладил разгоряченное тело. Леопольдо вернул фотографию в карман и потянул носом воздух. Рука дернулась к волосам и взъерошила их. Убить свою любовь, снова потерять, теперь уже навсегда ту, которую с таким трудом нашел – нет. Быть может, любовь свела его с ума, но вряд ли сделала идиотом. Да, возможно, он и сумасшедший, влюбленный сумасшедший, но точно не идиот.

Леопольдо развернулся. Взгляд скользнул к небу. Огромный диск солнца завис над джунглями, грозя испепелить их в один миг своим жаром. Но джунгли молчали, будто смирились со своей судьбой, притихли и птицы, словно в ожидании неизбежного.

Леопольдо сделал шаг.

Ангелика села на траву и положила голову на колени. Взгляд приник к колечку, которое она вертела пальцами обеих рук. Давно она его не видела. С тех пор как спрятала, когда начала жить с Алессандро. Не выбросила, а спрятала, будто чувствовала, что еще пригодится. Если, конечно, пригодится. Леопольдо убежал, едва увидел ее. Может, даже уже покинул остров, а все заверения синьоры Полетте в том, что любящий мужчина никогда не оставит любимую, не более чем попытка смягчить новый удар судьбы. Но, ничего, она справится, давно смирилась с тем, что остаток жизни проведет на острове где-то в Атлантике. Видела даже в этом плюс – многие люди мечтают иметь собственный остров, а у нее он, пожалуйста, есть. Собственный остров в тропиках. О таком можно только мечтать.

Ангелика положила колечко на ладонь, улыбнулась, заметив, как заискрилось оно в лучах заходящего солнца, как засверкали камешки. Когда-то они собирались с Леопольдо пожениться, но судьба распорядилась иначе, а теперь вот у нее появилась Луиза. Зная, насколько ревнив Леопольдо, Ангелика, в отличие от синьоры Полетте, не испытывала такой уверенности в том, что Леопольдо не оставит их, вернется и даже заберет назад в Италию. Ревность слепит глаза ревнивцу и заглушает голос его сердца. Обида и злость могут заставить Леопольдо как можно скорее убраться с острова. Что он, скорее всего, уже и сделал. А если почувствует укол совести, то всегда может успокоить совесть, сообщив властям о горстке людей на острове.

Время шло, но Леопольдо никак не давал о себе знать. Ангелика чувствовала грусть и только грусть от осознания того, что Леопольдо оставил ее на острове. Не было ни злости на него, ни обиды. Только смирение с судьбой и… и колечко на ладони, как напоминание о прошлом, прошлом, которое если уходит, то навсегда, поэтому вернуть его и пытаться не стоит. Но прошлое никогда не уходит просто так, оно всегда оставляет о себе память, как некую тонкую связь между ним и настоящим…