Пол Бейти - Черный кандидат

– Сейчас вас примет моэль. – Медсестра повела Спенсера по темному коридору с жужжащими и мигающими лампами дневного света.

– Расслабьтесь, друг мой. Я мистер Эпстайн.

От мистера Эпстайна пахло джином и лаймом. К разочарованию Спенсера, он был гладко выбрит. Воображение Спенсера рисовало ему человека с восточно-европейским акцентом и густой бородой. Голой, без всяких перчаток, мозолистой рукой моэль Эпстайн потянул за пенис Спенсера, словно звонил в церковный колокол.

– Ой!

– Очень чувствительный пенис, придется использовать анестезию. – Моэль Эпстайн отвернул крайнюю плоть Спенсера и глотнул из стакана. – Небольшие скопления смегмы. Сестра Лейси, новокаин.

Он ввел иглу в головку спенсерова члена, и последнее, что Спенсер почувствовал, – прикосновение фломастера, которым Эпстайн рисовал замысловатую линию вокруг, как он сказал, «воротника».

Перед тем как Спенсер вслепую вскарабкался в микроавтобус, чтобы ехать обратно, он почувствовал на своей голове руку Эпстайна.

– Погоди, сынок, тебе же нужно имя. Отныне ты будешь зваться еврейским именем Ицхак.

Спенсер расстроился. Он надеялся на короткое, клевое трехбуквенное имя вроде Ари, Зев, Сет. Он не видел ни одного Сета, который не был бы крут.

Следующие две недели Адар обращалась со Спенсером как с раненым ветераном войны, который наконец вернулся домой. Она готовила, пела и дразнила его, доводя до болезненных эрекций. Как-то вечером она нарисовала темные очки на белых повязках, прикрывавших головку его пениса, и игриво называла Спенсера «Ицхак, невидимый пенис». В день торжественного открытия она размотала бинты… Вместо радостного возгласа и короткой фелляции по поводу появления на свет преображенного пениса Адар зажала рот в сдавленном крике и убежала из спальни в слезах. Спенсер осмотрел свой новый член. Тот был изуродован, словно побывал в неисправной карандашной точилке. Спенсер попытался смахнуть перекрученные участки зарубцевавшейся кожи – безуспешно.

– Дорогая, не волнуйся, он просто не до конца зажил, вот и все.

Несмотря на новый уровень плотского наслаждения, которое доставил ей искореженный пенис Спенсера, в конце лета Адар ушла от него.

– Ты стал слишком уж еврей, – объяснила она, оставив его один на один с отказами из вузов.

Занятый обращением, Спенсер запустил учебу, и с такими оценками ни цвет кожи, ни способность оплачивать образование на протяжении трех лет без сторонней финансовой помощи не помогли: его не взяли ни в одну, даже самую захудалую юридическую школу. Спенсер подумывал оспорить эти решения, но понимал, что ни одна приемная комиссия в стране не согласится признать, каких выдающихся умственных усилий требует от черного мужчины нахождение в межрасовых отношениях. «Вы не понимаете, наличие белой подруги и есть внеклассная активность!»

Спенсер решил, что от перехода в иудаизм должна быть хоть какая-то польза, переехал в Нью-Йорк и записался в раввинскую программу Еврейского союза. Через четыре года он ее окончил, предпоследним на курсе, и единственным местом работы, на которое мог рассчитывать, оказалась должность «кошеризатора» бычков на бойне в городке Эймс в Айове. Отклонив вакансию, ребе Трокмортон стал пополнять свой весьма скромный капитал, читая лекции в относительно либеральных синагогах. Самый популярный его доклад назывался «Игнорируемая незаменимость еврейской поддержки афроамериканской политики и искусства: без соблюдающих шаббат не было бы ни «Вершины горы» Мартина Лютера Кинга, ни бибопа, ни хип-хопа, ни плохих постановок Шекспира». Вскоре поползли слухи о молодом хипповом раввине, «который совершенно случайно черный». Спенсер прославился как раввин-фрилансер, оратор и журналист, и ведущие иудейские и светские печатные СМИ выстраивались в очередь за его статьями, принимая его безобидность за интеллектуальность. Спенсер был единственным черным другом многих политических организаций города. И поскольку от манхэттенских активистов его отделял лишь шаг, а между ними и остальной загадочной черной Америкой лежала бездонная пропасть, функционеры различных организаций обращались к Спенсеру с просьбой порекомендовать похожих на него по убеждениям и темпераменту черных парней для высокооплачиваемых показушных должностей, на которые трудно было найти квалифицированных чернокожих специалистов.

– Ребе Трокмортон, вы не знаете каких-нибудь черных, которые смогли бы возглавить наш финансовый отдел в Милуоки? Помните, кандидат должен иметь острый ум.

Никто никогда не просил Спенсера найти квалифицированных белых, острых умом. Или даже евреев, тупых, как пробка. Но Спенсер не возражал: так или иначе, он был востребован.

Поездка Спенсера в Восточный Гарлем не была вызвана альтруизмом. Деньги, выделенные отцом, подходили к концу, и Спенсер отправился туда по работе. Он считался одним из немногих черных авторов, которые, выражаясь словами афроамериканского редактора местной газеты, «обладает даром письменной речи , которого лишены большинство из нас»: « Может описать порочную ментальность гетто в терминах, знакомых нашим читателем. Не пишет ругательствами музыкальных журналов». Спенсер был поражен элитистской болтовней редактора, но он уже просрочил платеж за квартиру, поэтому подыграл с благодарной улыбкой:

– Такова уличная жизнь, братан.

Подлизавшись к редактору, он подал идею материала в воскресный номер, в проверенной стилистике «ерническая статья про меньшинства, написанная представителем меньшинства».

– Давайте используем тренд на снижение преступности в городе, – сказал Трокмортон, поправляя галстук, чтобы показать свою серьезность и воспитанность. – Мне кажется, что ваши читатели хотят подтверждений того, что это снижение не временное. Они ищут гарантий, что криминальный элемент – будем честны, я имею в виду уличную афроамериканскую и латиноамериканскую молодежь и, может, пару-тройку итальянцев – не впал просто в спячку, как саранча, ожидающая очередного зова природы. Кто может утверждать, что в один прекрасный день они вдруг не выберутся на свет и не пожрут город?

Редактор откинулся на спинку кресла, запустив пальцы под подтяжки.

– Рентгеновский снимок спящего гиганта. Немного отдает алармизмом – а где здесь эмоциональный подтекст?

– Боковая врезка на тему истории афроамериканского педогенеза [20] Педогенез – тип размножения, при котором особь дает потомство, еще не выйдя из личиночной стадии. В данном случае речь о «детях, рожающих детей». .

– Брюхатые черные девочки – всегда хороший материал для колонки редактора. Но с чего ты взял, что сможешь сойти в этой суровой среде за своего? Стать одним из них?