Фэй Уэлдон - Расщепление. Беда

— Возьми себя в руки, ради всего святого! — сказала Джелли леди Райс. Но добавила более сочувственно: — День же был очень длинный и тяжелый.

— В будущем, — сказала Анджелика, — мы будем ездить домой на автобусе. Легче для нервов. И прекрати реветь, пока у нас глаза окончательно не покраснели и не распухли. Господи! Смотреть тошно.

— Пошли вниз в бар, — сказала Ангел, — подцепим богатенького бизнесмена. Проведем приятный вечерок. Немножечко секса, может, хорошего, может, так-сяк. Не спорю, тут есть риск. Если удастся — поймаем кайф и подзаработаем.

— Кайф? — переспросила леди Райс.

— Наркота, — сказала Ангел.

Леди Райс взвизгнула.

Леди Райс обнаружила, что достала свое лучшее белье и примеривает его, а Джелли разволновалась.

— И не думай! — сказала Джелли. — Тебе необходимо выспаться как следует. Тебе же завтра на работу!

Тут Ангел ущипнула Джелли у локтя, оставив мерзкий синячок, так что Джелли заткнулась, а Анджелика только в ужасе следила за ними, и леди Райс опять взвизгнула и провалилась целиком в свои раздельные части, так что от нее вроде бы ничего не осталось.

Она легла на кровать и предоставила остальным коротать вечер как уж получится.

Б армен улыбнулся Ангел. Он был молод и к тому же грек — томные карие глаза, белоснежная рубашка и брюки в обтяжку; он порхал из конца в конец стойки, выслушивая требования своих медленно движущихся клиентов. Ангел, оглядывая его небольшие мускулистые ягодицы, даже облизнулась. Чуть высунула кончик своего розового язычка и быстренько провела им по карминной помаде на губах.

Анджелика редко красилась. Джелли предпочитала мягкие тона и легкий намек на искусственность; Ангел нравилось все в большом избытке. Юбка у нее открывала ноги много выше колен, серебряные туфли были на очень высоких каблуках; посверкивала полоска нагого живота — куртку из черной кожи застегивала эмалевая роза, вещица, которую шейх мог бы купить в самом модном магазине очень везучей девушке.

Бармен кивнул на свободный столик в обшитом панелями углу, мягко освещенный. Бар был отделан в изящных розовых и серых тонах. Анджелике он внушал омерзение, Джелли была от него в восторге, а Ангел ничего не замечала, возбужденная прикосновением ее собственного языка к ее собственным губам. Кому теперь было какое дело до Эдвина, брака, несправедливости, алиментов, суда — все это принадлежало совсем другому миру.

— Я, собственно, обязан отваживать одиноких дам, — сказал бармен, — но при таком застое от вас может быть только польза.

Джелли вознамерилась сказать, что это возмутительно — оскорбление ее принципов: если одиноким женщинам нельзя, то почему можно одиноким мужчинам? Но Анджелика и Ангел не дали ей открыть рта. Ангел села со своим бокалом и небрежно вздернула юбку еще выше и вытянула ноги, чтобы показать их в самом выгодном свете. Пожилые надежно спаренные богачи, которые в этот вечер — такая жалость! — посещали бар, смотрели на них и отводили глаза, а жены смотрели на бармена, ища помощи, но он подставлял им спину, и двое-трое мужей позволили себе еще один-другой задумчивый взгляд.

— О Господи! — сказала Джелли. — Так пушло и постыдно!

— А чего ты ждала? — с горечью спросила Анджелика. — Ангел же большая пошлячка.

— Утром она пожалеет, — сказала Джелли. — Больше мне сказать нечего. И не только она, а и мы.

— Заткнулись бы вы обе! — сказала Ангел, пошире распахивая куртку, чтобы округлости грудей больше бросались в глаза. — Уж я-то не пожалею.

— Не верю! — сказала Джелли. — Анджелика, это невыносимо. Уйдем? — И Анджелика с усилием встала, но крепкий напиток ослабил ее ноги (леди Райс редко пила что-нибудь крепче тоника), и ей пришлось поспешно снова сесть.

В конце концов в бар вошли два возможных кандидата, двое по виду гетеросексуальных мужчин без женщин; обоим под пятьдесят, решила она, солидные, краснолицые, не исключено, что американцы; не элегантные, денежные, административные типы, которые попадались в барах в лучшие дни, и не красноречивые, быстрые в движениях опасные арабы, которые ходили компаниями, облюбовывали большегрудую девушку и совокуплялись с ней в порядке старшинства, статуса. Нет, эти были, скажем, инженеры, начинавшие практиками с умелыми руками и кончившие управленческим этажом; знатоки бифштексов с чипсами, а не черной икры; склонные к простым человеческим привязанностям, из тех, что плачут, а не бьют; у них есть солидные некрасивые жены, которых они любят; они шаркают подошвами и глупо ухмыляются, чувствуя себя в баре более уютно, чем в ночном клубе. Ангел вздохнула.

— Два заблудившихся ягненочка, — прожурчала Анджелика оживая, — на незнакомом пастбище, и только Богу известно, когда они мылись в последний раз. Ангел, как ты можешь?

— Заткнись! — сказала Ангел с такой яростью, что Анджелика заткнулась. — Если я хочу быть наградой, их замечательной ночью, когда они надеются повеселиться, это мое право. Если я дам им счастье, я рада. А вы такие подлянки, все вы.

Шепоток на ухо бармену. Он кивнул в сторону Ангел. Парочка повернулась и оглядела ее, примериваясь.

— Погоди, Ангел, — начала убеждать Джелли. — Господи! Я знаю барменов этого типа. Он просто хочет избавиться от тебя. Ты ведь снижаешь тон его бара. Он подбросит тебе кого угодно. Это оскорбление и вообще возмутительно! Хотя бы согласись на миллионера. Ради Бога, Ангел, мы ведь не какая-то дешевка.

— Хрен, да заткнись же! — сказала Ангел и снова ущипнула Джелли выше локтя, так что ей пришлось улыбаться сквозь собственную гримасу боли, когда эти двое направились к ней с двумя стопками виски для себя и двойной порцией джина для нее. — Во всяком случае, они за свои деньги от меня получат сполна.

В конечном счете лопухам предстояло получить трех за цену одной, хотя, без сомнения, Анджелика поупирается, а Джелли начнет нудить, но секс — это секс, и стоит телу заняться тем, для чего оно инстинктивно предназначено, остальные две проблемы не составят, а то и прибавят парочку-другую сладких судорог к собственному наслаждению Ангел.

Леди Райс спала. Откуда она почерпнула свою житейскую мудрость? Она вела эмоционально выматывающую, но узенькую, укрытую от внешнего мира жизнь — просто приходится поверить в групповое подсознание. Если поглубже нырнуть в него, то там отыщется накопленная мудрость и опыт не только этой троицы, но и всех женщин мира, — а также все ложные представления и обусловленные реакции. И пока еще никакого смысла из всего этого извлечь не удалось. Леди Райс не ангел, в этом она твердо убеждена, не то бы она не оказалась в такой компании.

Майкл с густой серебристой шевелюрой и единственным золотым зубом, сидел слева от Ангел. Дэвид с редеющими рыжими волосами и голубыми глазами в лучах смешливых морщинок сидел справа от нее. Рады познакомиться с ней, сказали они. Они приезжие. Она улыбнулась и не сказала ничего внятного. Они остановились, сказали они, в отеле дальше по улице. Вот именно — костюмы на них не выглядели такими отутюженными, как обычно в «Клэрмоне». Их сначала запаковали, потом распаковали, и никакой личный слуга за ними не поухаживал.