Катрин Чиджи - Несбывшийся ребенок
- Название:Несбывшийся ребенок
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Э
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-04-092373-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Катрин Чиджи - Несбывшийся ребенок краткое содержание
Зиглинда живет в Берлине в обычной семье. Мама — домохозяйка, а папа работает цензором: вымарывает из книг запрещенные слова. Его любимое занятие — вырезать фигурки из черной бумаги и ждать конца войны. Но война продолжается, и семья девочки гибнет, а она оказывается в опустевшем здании театра — единственном месте, где можно чувствовать себя в безопасности. Судьба сводит ее с Эрихом — юношей, сделавшим все, чтобы сбежать от родителей, чьей любви никогда не чувствовал. Вместе им предстоит построить лучшее будущее. Но выйдет ли у них выбраться из капкана войны? Или рассказчику, так внимательно следившему за их судьбами, придется признать: счастливый финал, к сожалению, не всегда возможен?
Несбывшийся ребенок - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В глубине шкафа Зиглинда нашла старый протез, еще из тех времен, когда они познакомились в «Рези». Минуло почти сорок лет. Находка белела в сумерках, прохладная и мягкая на ощупь, почти как настоящая. Зиглинда тихо прикрыла дверцу.
На следующий день она подала заявку в Государственный архив. Смена обстановки не помешает. Надо сдать квартиру и запаковать все ценное. Да и к тому же это не более чем на пару лет, только до пенсии. Нужно же кому-то собирать разрушенное и восстанавливать справедливость.
Это должно быть очень интересно, поддержали ее друзья, предстоит раскрывать всякие тайны. Я даю подписку о неразглашении, сказала Зиглинда. Конечно-конечно, согласились друзья, информация наверняка очень важная. Повисла пауза. Зиглинда подтвердила, что так и есть, информация строго секретная. Опять пауза. Понятно.
Некоторые коллеги Зиглинды действительно имели дело с документами об операциях иностранной разведки, применении допинга в юношеской сборной ГДР и деятельности группы Баадера-Майнхоф, но вот сама она работала совсем с иными материалами, которые вряд могли кого-то заинтересовать: «У М. длинные прямые волосы с проседью на висках, поэтому выглядит она старше своих лет. Как правило, носит красную вязаную шляпку и короткую нитку желтого жемчуга (вероятно, пластмассового). В. часто проводит время в пивной на углу Тикштрассе и Новалисштрассе, садится за ближайший к двери столик и играет в шахматы с другими завсегдатаями. По характеру Ф. скрытный, вежливый, поддающийся чужому влиянию». Неужели не скучно копаться в таком болоте? Может, возьмешь что-нибудь поинтереснее, спрашивали ее коллеги. Нет, спасибо, отвечала Зиглинда, мне нравятся обычные люди. Она никому не говорила, что среди обычных людей ищет своего Эриха. Сколько раз ей казалось, что долгожданное имя складывалось под ее пальцами: Эр и Их. Монотонная работа сама по себе доставляла ей удовольствие, навевала гипнотический покой. Вы делаете важное дело, заявил им директор на общем собрании. Фотографию Зиглинды даже опубликовали в «Шпигеле»: она сидит, слегка нахмурившись, за столом, заваленным обрывками. Не улыбайтесь, попросил ее фотограф. И добавьте побольше бумаг, а то смотрится как-то неубедительно.
1995. Лейпциг
Карина и Штеффи стали интересоваться родной семьей Эриха только после смерти своей матери. Однако он мало что мог им рассказать: родился в Польше, был перевезен в Германию, как сирота, попал к Кренингам. Должны же были сохраниться хоть какие-то документы, спрашивали дочери. Какие-то следы. Может, бабушка знает?
«Эта женщина». «Эта нацистка». После смерти Беттины он несколько раз возил дочек в деревню, однако Эмилия не узнавала их: ее все чаще подводила память. Даже Эриха она порой вспоминала не сразу.
— Герхард? — гадала она. — Кристоф? Густав?
— Это Эрих, — подсказывала тетя Улла. — Твой сын.
— Нет, — фыркала мама, оглядывая его с головы до ног. — Он поляк, но из германской породы. За это и выбрали.
Эрих читал, как обычно происходил такой «выбор»: детей отлавливали на улицах, как бездомных собак, подманивали едой или выкрадывали ночью из домов, свозили на перевалочные пункты, где обмеряли и обследовали, а затем, если все было в порядке, отдавали в немецкие семьи. У Эриха сохранились обрывочные воспоминания: женщина в коричневом костюме, предлагающая кусок хлеба, прикосновение холодных металлических инструментов к черепу, подбородку, ногам. И отдельные слова: tatuś, kotek [33] Папа, котенок (польск.).
. Но какая мама кружила его в саду, где была черно-белая кошка Анка?.. Эрих уже не мог вспомнить.
Каждый раз приезжая на ферму, он хотел сказать тете Улле, что больше он к ним не вернется, но в саду ульи рассказывали свои путаные истории, и язык его деревенел. «Ты-ты, ты», — кричала лесная горлица.
— Они все удрали на запад, — бормотала мама, глядя в окно. — Все нацисты.
Я наблюдаю за ними. В один из приездов Эриха мама вдруг садится на кровати и просит отвести ее на озеро.
— Мы с сыном катались там на коньках. Скажи медсестре, что мы скоро.
— Какой медсестре, мама?
— Ей, конечно, — бурчит она, показывая на Урсулу, а потом хватает Эриха за руку и начинает шептать: — Это воровка! У меня была янтарная брошь в форме цветка с настоящим бриллиантом в середине. Она украла ее! С такими людьми надо держать ухо востро.
— Это твоя сестра, — успокаивает ее Эрих. — Урсула. Она заботится о тебе.
— Ничего, — говорит Улла, — я не сержусь.
Я наблюдаю, как Эрих берет маму за руку и медленно ведет по тропинке за домом. На чистом морозном воздухе голоса их звенят словно стекло. Деревянные губы ульев покрыты инеем. Эрих наклоняется, чтобы заглянуть внутрь и послушать шелест пчелиных крыльев, разогревающих воздух, отгоняя холод. Но ульи пусты. Пусты уже который год.
— Дедушка Кренинг сам их вырезал, — бросает мама. — А какой я пекла медовый пирог! Доктор из Берлина съел два куска и сказал «да».
«Да», — тянет морозный ветер в пустых деревянных головах.
На берегу Эрих сметает снег со скамейки и усаживает маму. На озере дети катаются на коньках. Среди них выделяется один мальчик, весь в черном. Движения его легки, стремительны и точны.
— Хорошо катается, — замечает Эрих.
Мама опять смотрит в пустоту стеклянным взглядом и вдруг говорит:
— Она хотела приехать сюда.
— Кто?
— Хотела разглядеть гигантскую рыбу подо льдом. Что за глупости!
— Гигантскую рыбу?
Колышутся водоросли, ил поднимается со дна.
Маленькая девочка падает на лед и начинает плакать. Никто не спешит ее утешить. Эрих вскакивает на ноги.
— Твоя? — спрашивает мама.
Но тут мальчик в черном помогает малышке подняться, и та сразу успокаивается. Помощь не требуется — обошлось без травм.
— Что за гигантская рыба? — пытается выяснить Эрих. — Мама?
— Мама? — отзывается она.
— Кто хотел сюда приехать, мама?
— Кто? Не знаю. Давно это было.
Мальчик в черном опять мелькает между другими детьми. Мама теребит бахрому шарфа.
— Было так много писем, — говорит она.
— Писем?
— Она слала их ему постоянно. Он очень красивый, мой сын. Идеальный. Не то, что первый.
Эрих смотрит на маму в упор, она — на него.
— Эти письма…
— Я все сожгла.
Мальчик в черном скользит мимо них и начинает кружиться — сначала выпрямив руки, а потом сложив их на груди, — все быстрее и быстрее. Сгинь, призрак, ты — не я.
— Как ее звали? — спрашивает Эрих, хотя уже знает ответ, мы оба знаем.
Мама долго не отвечает, и Эрих решает, что она опять ушла в себя.
— Зиглида Хайлманн, Зигги. Так она всегда подписывалась. «С наилучшими пожеланиями тебе и твоей маме, твоя Зигги». А потом Зиглинда Торп. Да, она продолжала писать даже после того, как вышла замуж. А это что-то значит.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: