Маргарита Зверева - Солнце внутри

– Но почему тогда вы дали мне деньги? – искренне не понимал я.

Свитер противно прилип к моей мокрой спине, а щеки полыхали. Барон побарабанил острыми пальцами по подлокотнику.

– Хочешь всю неприглядную правду?

– Хочу! – задохнулся я.

– Потому что я посчитал, что там ее быстрее сживут с этого света, чем в хосписе, – холодно произнес Барон. – И что таким образом ты быстрее снова освободишься от этой несусветной напасти.

Тут даже играющий саму непричастность нотариус пробежался по нему любопытными глазами. Я же просто не знал, куда мне метнуться от невыносимой боли. Как волк, загнанный в клетку, я шарахался о стены своего тела, но никак не мог проломить их, чтобы сбежать из этого кошмара. Мне даже не хотелось ничего переспрашивать, как я это обычно делал. Все было прекрасно понятно. Я не ослышался, и я не спал. Все это происходило на самом деле. Барон посчитал, что Зоя быстрее умрет с лечением, чем без, и поэтому великодушно выдал деньги. С таким же успехом он мог просто расстрелять меня. Потому что теперь я летел в какую-то бездонную пропасть.

Гортанное рычание вырвалось из моего рта, и я уронил лицо в горячие ладони.

У меня не было слез. Были только тиски, сжимающие всего меня все крепче и крепче. Мою грудную клетку, мои руки, мои мозги и мои глаза… В кабинете царила тишина.

В конце концов я встал и, ни на кого не смотря, пошел к двери.

– Адам! – испуганно крикнул Барон и поднялся. – Не делай глупостей!

Я остановился, помедлил и обернулся, держась за косяк.

– Глупостей? – прошептал я. – Глупостей?!

– Глупостей, – уверенно кивнул он. – Твой мозг нетрезв. И ты не оцениваешь правильно то, что лежит на чашах весов. Это пройдет, как болезнь. А другое… Это навсегда. Это не уйдет от тебя. Не бросит. А так ты полностью отдаешься в лапы времени. Словно… – Он горько ухмыльнулся. – Словно и не было этих двадцати лет работы. Ты не такой. Я же знаю! – В голосе его сквозило отчаяние. – Я же знаю!

Я из последних сил покачал головой.

– Я именно такой, – проговорил я и вышел в коридор.

– Нет! – воскликнул Барон, когда я накидывал куртку.

Его сутулый силуэт показался в дверях, когда я уже выбегал на лестничную площадку.

– Нет!! – догнал меня его крик, когда я миновал лифт и спрыгнул на лестницу. – Сделай верный выбор, Адам!

Я перескакивал через несколько ступенек разом, хватался за перила и мчался по этажам.

– Нет!!!

Но я не слушал. Я видел один мрамор, по которому бежал, как по лаве.

– Нет!!! – донеслось до меня страшное эхо, когда я уже несся, задыхаясь, по парадному холлу. – Я жду тебя, Адам! Сегодня вечером! На Котельнической!

Что было силы я распахнул тяжелую входную дверь, зажмурился от ослепившего меня яркого солнца и вырвался на шумную улицу.

Еще долго я слепо бродил по улицам, держась тени. Я никак не мог совладать с ужасом, стягивающим мне горло петлей. В черепную крышку молотками стучали вопросы, на которые априори не могло быть ответа. «Я сам сократил Зоину жизнь своим неприятием ситуации и рвением контролировать болезнь? Я доставил ей лишние страдания? Где конкретно я сделал роковую ошибку? Когда попросил денег у Барона? Когда дал ему сломить меня еще в Амстердаме? Когда мы только познакомились?» И в конце концов: «Как я мог связаться с самим дьяволом и с такой легкостью отдаться ему полностью?» Только истерично-классический возглас «За что?!» не всплывал ни разу. Я каждой клеткой своего тела ощущал свою неоспоримую вину, густую и вязкую, как смола. И ничто, совершенно ничто, не могло ее отскрести от моей души.

Так я думал, пока меня несло в неизвестном направлении. А потом, в одно мгновение, я понял: единственное, что я мог теперь сделать, это рассказать обо всем Зое. С самого начала до самого конца. До того дня я не собирался признаваться в существовании Барона в своей жизни, потому что это казалось мне лишним. Вероятно, я немного стыдился этого перед Зоей, хотя сам толком не понимал почему. Но теперь осознание того, что я могу не успеть открыть ей столь важную часть себя, будь она даже чернее вороньего крыла, обратилось на меня охлаждающей агонию волной. Наконец я точно знал, куда иду.

К счастью, я застал Зою неспящей, что было довольно большой редкостью в последние дни. Наскоро скинув куртку и ботинки, я сел рядом с ней на диван и без малейших колебаний рассказал все. Про больницу и про папу, от которого я сбежал в поисках сказки, про Париж и сожженный блокнот со стихами, и про Амстердам и роковой выбор, хотя тут я не вдавался в особые подробности. Я говорил долго и быстро, нервничая и спотыкаясь о простые слова, а Зоя сидела бездвижно и молча слушала. Самой сложной была последняя часть, но я знал, что не могу утаить ее. Цепляясь глазами за угол деревянного столика, как за спасательный круг, я признался, откуда взял деньги на ее лечение, и тут губы мои задрожали, я испугался, что расплачусь, как маленький нашаливший ребенок, боящийся скорее наказания, чем последствий своих действий. Но в моем случае последствия моих действий и наказание были одним и тем же, и, видимо, из-за этого я сдержался.

– Он перевел всю эту большую сумму только потому, что посчитал, что ты… – я все еще не научился произносить этих слов. – Что химия скажется на продолжительности твоей жизни больше, чем хосписные услуги.

– Что я быстрее умру с химией, чем без, ты хочешь сказать? – спокойно перевела Зоя.

Я закрыл глаза и хотел кивнуть, но шея моя отказалась следовать команде мозга.

– Адам, – наклонилась она ко мне и взяла мои пальцы в свою невесомую руку.

Впервые за весь разговор я посмотрел ей в глаза. Я ожидал увидеть упрек и разочарование, но вместо этого столкнулся с безграничным сочувствием и нежностью.

– Знаешь, – сказала она тихо, – эта химия далась мне, конечно, более чем тяжело. Ну ты сам видел, что тут говорить… Но… Но в какой-то момент меж всего этого ужаса я четко поняла, что мне нужно было ее пройти. Пройти эту последнюю химию, чтобы знать наверняка, что я не сдалась раньше времени. Нет, действительно! – остановила она мою отворачивающуюся голову за подбородок. – Мне это нужно было! И ты подсознательно понял это еще тогда, когда я не понимала. А теперь я знаю, что прошла свой путь до конца. И, да, как это ни смешно, но твой Барон помог мне обрести это спокойствие. Благими намерениями вымощена дорога в ад, но, по всей видимости, иногда дурными намерениями вымощена и дорога в рай.

Она подмигнула мне, и на ее губах появилась та озорная улыбка, которую я так любил и о существовании которой почти забыл в последнее время.

– То есть сам дьявол помог тебе добраться до рая? – поцеловал я ее пальцы и крепко сжал их в кулаке.

– Он не дьявол, – покачала она головой. – Он просто самый несчастный человек на свете. И я считаю, что тебе надо сегодня к нему пойти.