Дмитрий Манасыпов - Тренер

– Может, сядем… – надо бы улыбнуться, хотя какие тут улыбки. – Поговорим, разрядим обстановку?

Варвара усмехнулась. А потом вздохнула.

– С удовольствием. Я вам заодно почитаю список травм за неделю. Такое ощущение, будто парни с фронта приходят, а не с тренировки… Убитые, подавленные…

Ну вот, все с начала по второму кругу.

– Они к вам жаловаться ходят?!

– Не жаловаться, Юра… – посмотрела как-то странно, как на инопланетянина. – С болью они ко мне ходят.

И ушла. Вот просто так, не договорив, взяла, развернулась и пошла себе. Черт… как-то некрасиво вышло. Будто он, Юра Столешников, не человек, а чудовище. Ладно… посмотрим.

А смотреть непременно начнем со столовой. Как говорится, по рекомендации врача.

Юра усмехнулся. Боевой у него, однако, врач-реабилитолог.

Повару Столешникова не представляли. Столешникова повару – тоже. Знал он о нем лишь несколько вещей:

Все зовут его Николаичем.

Работу свою любит и знает – никто ни разу не отравился.

Человек Николаич добрый, не суетливый. Юре такие нравились. С таким можно разговаривать прямо, без обиняков. Столешников поднял глаза на повара, переминающегося с ноги на ногу. Потом снова углубился в изучение меню.

Ох ты ж елки-палки!

– Это откуда здесь взялось? Колбасу – на хрен с пляжа!!!

Николаич, оглядев в который раз интерьер кабинета Столешникова, заметно взгрустнул.

– Совсем?

И посмотрел, с какой-то затаенной надеждой. Эх, чудак человек, все ты понимаешь, и в диетах разбираешься наверняка, просто хочешь «пацанам» приятно сделать. Ну да, все верно. Кто колбасу-то не любит, особенно если «Докторская», да с местного завода, да свежая, да… Да вот только от нее потом бегают «пацаны», а на боках у них так и приплясывает сотенка-другая лишних грамм. Вот и все, а так – никаких претензий к качеству и вкусу. Ладно, дело поправимое.

– Совсем… Окончательно и навсегда. На тренировках больше белка. Перед матчем чуть снижаем и добавляем углеводов. Пасту из твердых сортов. Или рыбу. Раствор углеводов – обязательно. Но в меру. Завтракаем: орехи, яичница, соки. Свежевыжатые. Просто салат где? Огурцы, помидоры – юг же!

Николаич почесал пятерней подбородок и ткнул пальцем в какую-то строчку скромных размеров на листе основного меню:

– Вот… Летний…

О, точно, миль пардон, не заметил. Идем ниже по списку:

– Дальше поехали. Почему у нас перед игрой меню не меняется? За сутки до игры никакой тяжелой пищи. Никакого мяса. Про свинину вообще забудьте. Это понятно?

Николаич загрустил окончательно. Нужно как-то подбодрить человека, а то мало ли, вдруг у него свинина – «коронное» блюдо – отбивная или даже чешское вепрево колено, и он им гордится?

Надо, Юра, надо уметь общаться с людьми, мотивировать… И повод же есть, сам вот только пробовал. Целых три раза подряд.

– Запеканка, кстати, шедевральная, спасибо, очень вкусная, правда. Вот ее побольше. Сделаешь? И углеводы-углеводы… Бананы в обязательном порядке. Песочное печенье можно, сухие пирожные, маффины, но никакого заварного крема.

Тук-тук-тук…

Вот кто там еще?

В кабинет осторожно заглянул Семен Смолин.

– Валерич, поговорим?! О, привет, Николаич, как сам?

Повар облегченно вздохнул, глядя, как Столешников жестом приглашает Смолина присесть.

– Ну, я пошел.

И быстро двинулся на выход, пока не остановили.

Столешников усмехнулся и, глядя на озабоченную тренерскими запросами спину, добавил:

– С тобой еще не закончили. Зайди потом!

Спина вздохнула и неожиданно забурчала:

– Все равно пока нового поставщика не найдем, свинина останется… Что-то серьезное тоже в меню надо. Пять часов парни же без пищи… Потом еще игра…

Что?

– А ну стой… – Столешников даже встал. – Какие пять часов? Извини, Семен.

Николаич обернулся, удивленно шевельнул бровями. Столешников повторил:

– Какие пять часов?

– Ну… – повар наконец-то снял шапочку, помял в руках. – Чтоб не наедаться перед игрой.

Ох, беда-а-а…

– Как они бегать будут голодными? – Столешников развел руками, глянул на него с досадой. – Последний прием пищи за три с половиной часа до игры, хорошо?

Николаич кивнул и ушел. Явно с желанием добраться до ближайшей аптеки и купить новому главному тренеру интересную приправу в щи. Ну, или там в сборную солянку. Да так, чтобы потом тот из туалета полдня командой руководил. Осторожнее будьте с поварами, Юрий Валерьевич, осторожнее.

Столешников повернулся к Смолину. Давай, директор, выкладывай что за душой-то?

– Слушай, ко мне ребята подходили… В общем, ситуация не очень правильная рисуется.

И к этому подходили. Прямо не административный и медперсонал, а сплошь психотерапевты с частной практикой.

– Какие ребята?

– Ну, ребята… игроки… не важно… Жалуются они. Не хорошо это как-то. Вроде только начали…

Вот, заходил кругом да около. Столешников нарисовал на расписании тренировок черточку. Первую черточку. Юра всегда начинал рисовать на полях, когда нервничал. Утренний дзен, начавшийся с хороших мыслей, улетучивался. Если к обеду поля будут изрисованы на одну четверть, то вечером надо будет уйти пораньше. А иначе можно с кем-то сильно поссориться…

Вообще по специальности ему положено чиркать схемы атаки и защиты. Это верно. Только Столешникову нравилось именно вот так. Ладно, разговор, вот что важно.

– На что они жалуются?

Смолин, пряча глаза, поерзал по стулу.

– Да, ничего страшного, но знаешь, как это бывает, тут, там по чуть-чуть, а потом…

Разговор получался какой-то… скользкий. Как и сам директор.

– Что ты юлишь, говори как есть.

Смолин прищурил глаза, решился наконец. Да давай, валяй, Семен, чего мнешься?

– Ну, говорят, оскорбляешь их… Жестишь на тренировках. Выходной отменил… Премии за ничьи не платишь… Одно, другое… Просто… Скандала не хочется, понимаешь?

Ах ты, господи, скандала ему не хочется… Или что другое дергаться заставляет? Столешников пристально посмотрел на директора.

– А ты тоже за премии переживаешь?

Семен кашлянул, пошевелил пальцами сцепленных ладоней. Еще раз кашлянул.

– Не, не, за премии тебе спасибо…

Он вдруг незаметно придвинулся ближе. И произнес доверительно, прямо как старому испытанному другу, с которым и огонь, и воду, и пуд соли вместе:

– Валерич, слушай… ты тренер молодой, эмоции там у тебя, все понимаю… Но… Ты ж задачу-то понимаешь?

Ага… Вот оно и полезло наружу. И вовсе даже не здравый смысл вперемешку с общечеловеческими ценностями. А скрытое, до поры до времени, дерьмо.

– Какую задачу?

Верно, Юра, давай поблефуем, хотя покер и не любим. Полезно порой.

– А тебе твой агент не объяснил?

Вон оно чего, оказывается. А собака, однако, тут порылась не одна. Рыли, видно, вдвоем, этот вот, да еще и Валдис… Валдис.