Зульфю Ливанели - История моего брата

Итак, я проснулся от телефонного звонка. Звонил Мехмед. «Кое-что произошло», – взволнованно сообщил он. Я спросил, что именно, на что он ответил: «Потом расскажу, а сейчас назови мне номер Людмилы». Я назвал, он повесил трубку, а я задумался. Потом я выглянул в коридор. Через некоторое время вышла Людмила: в халате, заспанная. Я спросил: «Что случилось?». Она ответила: «Не знаю! Видимо, какая-то проблема!» Затем постучалась к ним – ей открыли. Я приложил ухо к двери: доносился голос Ольги. Она то ли плакала, то ли жаловалась, то ли пыталась о чем-то рассказать, я так и не понял. Потом послышался голос Людмилы, я не мог понять, на каком языке она говорила. От выпитого у меня все еще кружилась голова, так что я вернулся к себе в номер, вновь упал на кровать и уснул.

Моя слушательница предпринимала усилия, чтобы не заснуть, но сопротивляться действию лекарств было бесполезно. Сонным голосом она спросила:

– И что же там дальше произошло?

– Утром мы как ни в чем не бывало встретились за завтраком. Потом вернулись в Борисов. Машину вел я, Людмила сидела впереди, Ольга с Мехмедом сзади. Мне очень хотелось спросить Мехмеда, что же произошло ночью, но спрашивать при Людмиле было неудобно. Даже по-турецки говорить было бы неудобно, потому что такие вещи и на незнакомом языке хорошо понятны. В общем, я сосредоточился на дороге, которую в тот утренний час окутал сильный туман. Казалось, будто мы едем во сне. По обеим сторонам возвышался лес, и он тоже был окутан туманом, став похожим на сказочный лес из волшебного мира.

Глаза девушки закрывались, но всякий раз, когда моя гостья роняла голову, она встряхивалась, пытаясь совладать с собой.

– Нет-нет! Я не хочу спать, – пробормотала она.

Едва она произнесла эти слова, как голова ее опустилась на подушку, ритм дыхания изменился, на лице воцарилось выражение покоя, и девушка заснула крепким сном. Некоторое время я сидел рядом с кроватью. Мне почему-то нравилось смотреть, как она спит. Я отдыхал рядом с ней.

Наутро девушка выглядела оживленной. Она сообщила мне, что передумала. О чем, правда, шла речь, я так и не понял – она сообщила это так, будто мы только что о чем-то разговаривали, а я запамятовал.

– Я говорю об Анне и Эмме, – объяснила она, протягивая мне айпад. – Не такие уж и старомодные эти истории, как я думала. Посмотри-ка.

На айпаде была открыта газетная статья, и я прочел: в областном районе Дериндже молодой мужчина и молодая женщина рано утром пришли на берег моря. Море там было глубокое. Они забрались на скалу и вместе прыгнули. Свидетели происходящего пытались их спасти, но те оба утонули. Нашли паспорта самоубийц, и выяснилось – оба имели свои семьи. У обоих остались дети. Прежде чем прыгнуть, они привязали себя друг к другу, чтобы погибнуть наверняка.

– Это не единственная статья. Вот тут заголовки только за последний месяц, – сказала девчонка.

Она открыла на айпаде другую страницу и показала список заголовков статей:

Уму непостижимое убийство из-за запретной любви в Стамбуле!

Убийство из-за неразделенной любви в Багджилар: 4 жертвы.

Молодой человек в Измире, не получив взаимности в любви, устроил бойню с помощью дробовика.

Убитой оказалась его возлюбленная, которая не отвечала ему взаимностью.

В итоге молодой человек помешался. Убив девушку, он покончил с собой.

Три города, три самоубийства из-за любви: Мерсин, Анталья, Дюздже.

Полицейский застрелился в сердце из табельного оружия, получив отказ от возлюбленной выйти за него замуж.

– Что же это такое? – воскликнула девчонка. – А ведь ты, ей-богу, прав! В заметках об убийствах и самоубийствах всегда есть про любовь! Все считают любовь чем-то добрым и хорошим; мне тоже так раньше казалось!

– Это ты говоришь только о том, что случилось за месяц и только в Турции, – заметил я. – А подумай обо всем мире и обо всем человечестве! Кто знает, сколько миллионов людей умерло от любви…

В общем, мы пили кофе и болтали. Тем утром она решила не сидеть в комнате, а поднялась наверх. Ходила она, правда, с палочкой, но теперь ей было уже гораздо легче, насколько я мог судить.

– Сегодня ты не сбежишь! – заявила она. – Если ты собираешься о чем-то мне рассказывать, то не тяни и рассказывай наконец. Я не могу ждать до вечера, я мгновенно засыпаю.

– Ладно, – согласился я. – Мы остановились на том, что на следующее утро мы после завтрака поехали обратно в Борисов. Я вел машину, Людмила сидела рядом со мной. А Мехмед с Ольгой сзади.

– Хорошо. А что же было дальше?

– Я не смог ни о чем спросить Мехмеда в машине и спросил его, только когда мы остались одни, доехав до стройки.

Девчонка слушала меня очень внимательно, и это невероятно услаждало занятие рассказчика.

Я продолжил.

Оказалось, Мехмед и сам не очень хорошо понял, что произошло, когда они остались с Ольгой наедине… все было так, как ты можешь догадаться. Поцелуи и объятия. Но когда дошло до серьезного, как бы это сказать… Ну то есть когда дошло до следующей стадии, девушка запаниковала и начала сопротивляться. Она говорила что-то по-русски, говорила безостановочно. Она встала с кровати, подняла с пола полотенце, обернулась им и заплакала.

Мехмед от безысходности позвонил мне, а затем позвал Людмилу. Можешь себе только представить эту ситуацию? Самый интимный момент в отношениях двоих людей, и переводчик!

Людмила долго разговаривала с Ольгой, пыталась утешить. Ольга действительно успокоилась, вытерла слезы. Людмила объяснила Мехмеду: «Она боится, поэтому у нее нервы напряжены, ничего серьезного нет».

И ушла.

Тут я замолчал; журналистка вопросительно смотрела на меня, но я продолжал молчать. Странное напряжение возникло между нами. В конце концов ее любопытство преодолело возникшую дистанцию.

– Ну и что? – спросила она.

– Что значит «ну и что»?

– Что рассказал Мехмед о том, что было потом?

Как она замечательно умеет вопросы задавать, подумал я, мысленно поздравив ее с этим умением. Ответить ей надо было так же хитро.

– Они просто спали рядом, как брат и сестра! – ответил я. – Мехмед был очень счастлив и сказал, что до утра не сомкнул глаз и провел самую прекрасную ночь в своей жизни. Он обнимал ее, спящую, наслаждаясь ароматом ее нежной кожи и шелковистых волос. Ему казалось, что у него в руках было нечто священное. В тот день на стройке я заметил, что даже во время работы у него кружится голова и он дрожит от счастья.

Впервые за много лет я видел брата таким: он осунулся, глаза его смотрели на все невидящим взглядом, и он совершенно не думал о работе, а из-за этого совершил несколько крупных ошибок. На происходящее обратил внимание «братец Динч». Он поговорил со мной, попросив провести беседу с Мехмедом, так как все это долго продолжаться не может. Оставалось очень мало времени до вывода советских войск из Восточной Германии: мы должны были работать на стройке денно и нощно, не покладая рук. В такой ситуации скрывать происходящее с Мехмедом было невозможно.