Марк Хэддон - Крушение пирса

— Справедливо, — согласился доктор Ахлувалия и тоже засмеялся.

Кэрол почувствовала, что мать уже начинает относиться к этому человеку почти тепло, и вдруг ощутила беспокойство: а что, если она не сумеет разглядеть расставленную для нее ловушку? Мать между тем вполне успешно сообщила доктору сегодняшнее число, свой адрес и вполне разумно прибавила:

— А вот номер телефона вам придется спросить у моей дочери. Не могу сказать, чтобы я слишком часто сама себе звонила.

Доктор Ахлувалия спросил, сможет ли она повторить фразу: «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой», и она улыбнулась ему так же, как улыбалась Кэрол, когда сидела в ванне, а та ее мыла.

— Ах, миссис Поступай-с-другими-так… Давненько я этого имени не слышала. — И она умолкла, погрузившись в воспоминания.

— Мам?.. — не выдержала Кэрол, и доктор Ахлувалия тут же с мягким упреком посмотрел на нее, чуть приподняв бровь.

— Миссис Поступай-с-другими-так… — сказала вдруг мать, — и миссис Пусть-с-тобой-поступят— так…

Доктор Ахлувалия спросил у нее, может ли она составить предложение «о чем угодно».

— Это из книжки «Дети воды» [71] «Дети воды» (1862) — «волшебная сказка для земных детей», назидательная книжка для детей, написанная в поддержку теории Ч. Дарвина английским писателем Ч. Кингсли. , — пояснила она. — Мы ее в школе читали. Там была девочка Элли из очень обеспеченной семьи и мальчик Том, который был трубочистом… — Она прикрыла глаза и процитировала: — «Между прочим, вот ты учишь уроки, и у тебя, слава богу, хватает чистой воды, чтобы запить проглоченные знания, и есть сколько угодно воды, чтобы дочиста вымыться, как подобает истинному англичанину». — И она счастливо улыбнулась — ну просто отличница, порадовавшая ответом любимого учителя.

— Отлично! — Доктор Ахлувалия достал из кармана блокнот и изобразил на листке пятиугольник. Затем вырвал листок и подал его пациентке. На каждой странице блокнота красовалась реклама: «Велбрутин — первосортное средство от депрессии». — Мне хотелось бы знать, сумеете ли вы скопировать эту фигуру.

Кэрол было ясно, что мать не сознает, до чего ее уродливая звезда не похожа на четкий рисунок доктора Ахлувалия, но тот по-прежнему веселым тоном воскликнул:

— Просто прелестно! — И попросил: — А теперь, пожалуйста, постарайтесь назвать мне те три предмета, названия которых я просил вас запомнить в самом начале нашей беседы.

И Кэрол услышала, как мать, снова прикрыв глаза, медленно и уверенно произнесла:

— Огонь… часы… свеча…

Пустой дом пугал Кэрол. Она пыталась читать, но глаза постоянно съезжали с книжной страницы куда-то в сторону. Она решила, что хорошо бы посмотреть по телевизору какое-нибудь милое старье и успокоиться. Но сидеть и смотреть телевизор в окружении такого количества хлама и грязных вещей она все же не смогла себя заставить, а потому опять принялась наводить в доме чистоту и порядок. Надо сказать, физический труд весьма положительно на нее действовал. Она связала в тюки старые газеты и сложила их у входной двери на крыльце. Матрас с дивана она выставила в холл и прислонила к радиатору, чтобы подсох и проветрился. Сняла наволочки с диванных подушек, сунула их в стиральную машину и включила регулятор на отметку «стирка шерсти». Затем она всюду вытерла пыль, все пропылесосила, вымыла окна, заново повесила на стену постер с пейзажем Констебля и вставила в торшер новую лампочку.

Она закончила работу, когда было уже далеко за полночь. После чего поднялась наверх, буквально рухнула на постель и заснула крепким сном без сновидений. Проснулась она лишь в десять утра от телефонного звонка. Звонила Робин, чтобы сообщить, что они с Джоном привезут мать из больницы домой сегодня в течение дня.

Кэрол откопала на дне своего чемодана кроссовки и надела спортивный костюм для утренней пробежки. Затем села в машину, доехала до Хеншелла, припарковалась возле Беллмейкерз-Армз, а потом побежала в сторону деревни по старой тропе через козье пастбище, куда отец иногда возил их, маленьких, запускать воздушных змеев. Так хорошо было оказаться на лугу, под широким бескрайним небом, в потоках чистого воздуха, вдали от городского, богом проклятого квартала! Физические усилия и ритм бега рассеивали неприятные мысли, отдаляя их, делая мелкими и незначительными. Минут через двадцать Кэрол оказалась в центре каменного круга и остановилась, отчаянно надеясь — как когда-то в детстве всегда надеялись они с Робин — получить знак свыше. И на этот раз кое-что действительно произошло. Возможно, это был лишь клочок тумана, на мгновение застлавший свет, но Кэрол внезапно почувствовала себя открытой взорам неких невидимых существ и на удивление беззащитной. Но ведь в действительности ничего такого быть не может, уговаривала она себя, это всего лишь след, оставленный тысячи лет назад и закодированный в геноме, память о состоянии жертвы, однако она тут же развернулась и побежала назад. И весь обратный путь до машины ее не покидало ощущение, что ее буквально по пятам преследует таинственное зло. Лишь сев за руль и включив радио, Кэрол почувствовала, что находится в относительной безопасности.

Она мерила шагами гостиную, чувствуя, как в низу живота все туже сворачивается болезненный узел. Ее ужасала перспектива, что мать вернется домой в таком состоянии, когда за ней будет нужен постоянный уход, а Робин преспокойно скажет: «Ну вот, дорогая, ты сама все это затеяла, так что сама и расхлебывай». Не меньше пугала Кэрол и возможность того, что мать, вернувшись домой в здравом уме и твердой памяти, прикажет ей немедленно убираться прочь. Потом ей стало страшно, что Робин с мужем вообще не смогли поехать за матерью. Полдень постепенно сменится вечером, а вечер — ночью… И вдруг времени, чтобы бояться и размышлять, больше не осталось — Кэрол увидела, что ее мать стоит в дверях и говорит:

— Это не мой дом.

— Ну что ты, посмотри… — И Кэрол показала ей старого жирафа из папье-маше.

— Нет, это совершенно определенно не мой дом, а чей-то еще. — Мать говорила как-то слишком спокойно для человека, оказавшегося в столь неприятной ситуации.

Робин вошла в дом следом за матерью, обогнула ее и воскликнула:

— Ох, Кэрол, что ты наделала!

— Всего лишь вымыла все, вычистила и прибрала.

— Но это же ее дом, черт тебя побери!

— Вы не можете заставить меня здесь остаться, — сказала мать, обращаясь к обеим и явно намереваясь уйти.

— Мам… — Кэрол преградила ей путь. — Посмотри на занавески. Ты же помнишь эти занавески, правда? Посмотри на наш буфет. Посмотри на нашу картину.

— Пропусти меня. — И мать, оттолкнув ее, бросилась бежать.