Олег Антипов - Танки

И Вячеслав Александрович ещё тогда сказал Кошкину:

– Машина ваша, Михаил Ильич, с исконно русским характером: проста, сильна, неприхотлива.

А сейчас довольный комкор Павлов, протиснувшись к Кошкину, схватил его за руку и потащил к Ворошилову и Малышеву. Показав Ворошилову на огромную сосну, Дмитрий Григорьевич с энтузиазмом попросил:

– Товарищ маршал, разрешите повалить!

– Тебе разреши, – улыбнулся Ворошилов, – не останется леса. Хотя, ладно, одну, пожалуй, можно.

Был отдан соответствующий приказ, и танк А-32 без труда выполнил и это задание.

А после этого Кошкин сообщил членам комиссии, что конструкторское бюро ведёт работы по увеличению толщины танковой брони с 30 мм до 45 мм, и что лично он считает это вполне оправданным решением в случае окончательной доработки заводом № 75 дизельного двигателя В-2.

– А какое имя у героя? – спросил Ворошилов Кошкина.

Кошкин замялся, понимая, что сказать, что об этом ещё не думали, было бы неуместно.

– Скромничает, крестить не осмеливается, – вмешался Павлов.

– Давай, крести, Михаил Ильич. Как назовёшь, так и будет! – разрешил довольный Ворошилов.

– Тридцатьчетвёркой… Если можно…

– Отчего же нельзя?

Эта мысль пришла Кошкину внезапно. Он назвал свой танк так в честь тридцать четвертого года, когда партия приняла решение о техническом перевооружении Красной Армии [22].

По результатам этих испытаний, 19 декабря 1939 года, на заседании Комитета обороны было принято постановление № 443сс «О принятии на вооружение РККА танков, бронемашин, арттягачей и о производстве их в 1940 году». Этим постановлением предписывалось принять на вооружение гусеничный танк А-32, изготовленный заводом № 183. Но предварительно харьковчан обязали внести в его конструкцию изменения: увеличить толщину основных броневых листов до 45 мм, улучшить обзорность из танка, установить вместо орудия Л-10 76-миллиметровую пушку Ф-32, спаренную с 7,62-миллиметровым пулемётом ДТ, а также предусмотреть установку курсового, отдельного и зенитного пулемётов того же калибра. Новому танку этим постановлением был присвоен индекс Т-34 [23].

Что касается пушки, то модель Ф-32 была длинноствольная, 76-миллиметровая, с небывало высокой начальной скоростью снаряда, лёгкая, с ограниченным откатом. Чертежи её компоновки в башне были сделаны очень быстро, и вскоре грабинская пушка [24]встала в новый танк.

Это была хорошая пушка, но она, как ни странно, не нашла поддержки у начальника Автобронетанкового управления РККА Дмитрия Григорьевича Павлова. Тот считал, что у пушки слишком длинный ствол. Василий Гаврилович Грабин был с этим категорически не согласен. Однако Павлов оставался непреклонным и много раз подчеркивал, что главное в танке – это скорость и броня, а вовсе не огонь.

И его можно было понять. Это артиллеристы считали, что танк – это прежде всего пушка. Мол, без неё танк – это обычная железная повозка. Бронированная тачанка! Они считали, что не пушку ставят на танк, а наоборот – пушку «одевают» в броню и гусеницы, что именно вокруг неё формируют танк. Танкисты же считали иначе. Они думали о себе и сходились на том, что танк – это броня, броня и ещё раз хорошая броня.

К счастью, работы по разработке пушки поддержал нарком Орджоникидзе. Потом поддержал и сам товарищ Сталин, и это помогло Грабину продолжить создавать новые пушки. Новый директор завода № 92 Амо Сергеевич Елян, назначенный в 1940 году, стал его единомышленником.

Первой задачей 76-миллиметрового грабинского танкового орудия было «уничтожение танков и других мотомеханизированных средств противника». И именно благодаря этому орудию в начальный период Великой Отечественной войны экипажи Т-34 уверенно шли на поединок с любыми немецкими танками, справедливо полагая, что мощная пушка и надежная бронезащита обеспечат успех. Позднее появление на поле боя «Тигров» и «Пантер» изменило ситуацию, и немецкие танки получили «длинную руку», позволявшую вести бой, не заботясь о маскировке. Многие воины-танкисты потом свидетельствовали, что наши 76-миллиметровые пушки в лоб могли взять их броню только с пятисот метров. Плюс советские снаряды пробивали только 90 мм гомогенной брони на дистанции пятьсот метров, а лобовая броня «Тигра» имела толщину 102 мм. И лишь переход на 85-миллиметровую пушку изменил ситуацию, позволив советским танкистам вести бой с новыми немецкими танками на дистанциях 1200–1300 метров [25]. Но это уже был танк Т-34-85, и до его появления Кошкин не дожил: они сошли с конвейера завода № 112 «Красное Сормово» в январе 1944 года.

К началу марта 1940 года, то есть раньше сроков, определенных Наркоматом машиностроения, на сборке находились четыре новых танка новой партии, а два из них успели пройти не только заводские полигонные испытания с их стокилометровым пробегом, но и накопить дополнительную тысячу километров пробега на каждый танк из тех двух тысяч, которые требовала инструкция сверх заводского пробега.

Танкостроителей заставила спешить Советско-финская война, получившая название «Зимняя война» и шедшая с 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года. С Карельского перешейка на завод прибывали для капитального ремонта «бетушки». И конструкторам, и рабочим горько было видеть их искалеченными. Страшно было сознавать, что в их машинах гибли советские танкисты.

Кошкин хорошо представлял себе сложность зимних боев на Севере. Он воевал в гражданскую войну на Архангельском фронте, а когда работал в Ленинграде, не раз бывал на государственной границе, проходившей в тридцати двух километрах от города. Он знал крутые холмы, густые леса, глубокие снега, незамерзающие озёра и болота перешейка. И он очень переживал – каково там танкистам на лёгких машинах с узкими гусеницами…

Михаил Ильич просто физически страдал из-за того, что никак не смог убедить Наркомат отказаться от выпуска слабых тонкобронных БТ. Ему думалось: «Вот взялись бы в 1937 году так же дружно, как в последний год, и новые танки были бы в армии к декабрю – к началу войны с белофиннами. Мощные, с противоснарядной броней, на широких гусеницах, они раздавили бы укрепления линии Маннергейма из бетона и железа».

Но не получилось. К сожалению, в жизни часто всё происходит не так, как нам хочется. И теперь танкостроители работали по две смены подряд, без выходных дней, чтобы максимум за месяц завершить производство и подтвердить, что «тридцатьчетвёрки» готовы к боям.

В итоге, чтобы доказать свою правоту, Кошкин решился на выпуск нескольких опытных «тридцатьчетвёрок», у которых гусеничный ход с пятью опорными катками позволил увеличить по сравнению с А-20 и А-32 боевую массу примерно на 10 тонн, а толщину брони поднять с 20 до 40–45 миллиметров. К заслугам Кошкина можно отнести и безошибочный выбор типа двигателя – именно он отстоял необходимость использования дизеля В-2.