Олег Антипов - Танки

– На каждый танк – полторы тонны дизеля, это минимум, – констатировал инженер-конструктор Морозов.

Главный конструктор вновь согласно кивнул:

– Дополнительные баки повесим на броню. Плюс возьмем один «ЗиС» и забьём его под самую крышу.

– Там, если что, по дороге будут Курск, Орёл, Тула, – подхватил Кучеренко. – Дозаправку можно, в принципе, организовать.

– Расход масла практически отсутствует…

– Проверим тактико-технические и эксплуатационные показатели танков. Определим максимальный километраж машины без дозаправки баков, максимальные скорости движения на разных передачах…

– Это очень важно… Только всё надо будет внимательнейшим образом фиксировать, как на испытаниях…

– Надо не забыть взять с собой специальные воронки и шланги…

Максарёв с сомнением посмотрел на карту и задумался.

– Хорошо, – пробормотал он. – Допустим, это получится…

– Лучше допустить, что может не получиться, – уточнил Кучеренко.

Но директор завода его не послушал:

– Подождите, – сказал он, обращаясь к Кошкину, – сколько дней вы планируете на такой пробег?

– Всё спланировали за нас. Дата смотра утверждена?

– Утверждена.

– Так вот – надо успеть. Сутки на подготовку. Семь дней в пути – с учётом остановок на возможный ремонт. Тихонько. Никакого риска и никаких приключений.

– Так-то оно звучит, вроде бы, неплохо, – с сомнением в голосе произнес Кучеренко.

– Это если без приключений, – продолжил его мысль Максарёв.

А Морозов перевел разговор в другую плоскость:

– Плюс тут как минимум в том, что это настоящие полевые испытания новых танков. Они нам всё равно, кровь из носа, нужны.

– Есть такое дело! – оживился Кошкин. – А в данном случае – вообще сплошные плюсы. И тебе пробег необходимый, и демонстрация возможностей новейшей советской техники и кроме того… Поймите, каждая машина, каждый танк, каждый двигатель имеют свои уникальные особенности. Их нельзя узнать заранее, их можно выявить только в процессе повседневной эксплуатации.

– Экстремальной эксплуатации…

– Да – в процессе экстремальной эксплуатации. И так даже лучше. Вот мы про свой новый танк всё и узнаем! Согласитесь, что это лучше сделать до реального боя, и для этого надо использовать любую возможность.

Скептически настроенный Николай Кучеренко усмехнулся.

– А что тут смешного? – повысил голос Кошкин. – Такое расстояние – своим ходом. Это какому танку вообще по силам? Да ещё с такой бронёй.

– Мы даже пока не знаем, – сказал Морозов, – по силам ли это нашему танку.

– Да всё ты знаешь, Сан Саныч! – хлопнул его по плечу Кошкин. – Не надо только вот этого сейчас… И на смотре мы точно будем! Где тут минусы? И думать нечего.

Неожиданно из тени раздался голос молчавшего до этого лейтенанта Мизулина:

– Минус в том, Михаил Ильич, что вы, извините, ради своих амбиций хотите погнать через полстраны два секретных образца военной техники. Таким образом, вы собираетесь подвергнуть риску не только вложенные в разработку народные средства, но и соображения государственной безопасности. Без приказа сверху моё ведомство на такое согласия не даст.

Кошкин спокойно выслушал его и глубоко вздохнул:

– Насчёт амбиций вы правы, Пётр Андреевич. И насчёт приказа, кстати, тоже.

Тишину скупо обставленного кабинета Георгия Константиновича Жукова разорвал телефонный звонок. За операцию на Халхин-Голе Жуков к тому времени уже удостоился звания Героя Советского Союза и получил чин генерала армии. Он поднял трубку.

Через минуту он удивленно спросил:

– Вообще своим ходом? По шоссе…

Потом уточнил:

– А как? По бездорожью? Напролом что ли прямо? То есть? А они так смогут?

Ещё через некоторое время добавил:

– Нет, я понимаю, что это танки. А вот вы понимаете, что ставите на карту не только судьбу танков, но и судьбу всего завода, да и свою собственную тоже?

Выслушав ответ, Жуков сказал:

– Вам придется идти скрытно, в обход дорог и населённых пунктов. Как мы шли в братской Монголии. Тогда не было радиосвязи, в обстановке строжайшей секретности. Экипажи – самые минимальные, чтобы вообще никто ничего не знал! Ведомство товарища Берии, наверняка, даст своего сопровождающего, но, можно сказать, вы пойдете нелегально. В случае чего, вытащить мы вас не сможем. Мы даже не будем знать, где вы – в Орловской или Тульской области. А танк не доведён…

Говоривший с Жуковым по телефону явно попытался возражать, и тогда генерал армии резко ударил ладонью по столу.

– Попрошу меня не перебивать!

После этого в кабинете повисла звенящая тишина. Затем голос Жукова снова потеплел:

– Головой отвечаете?.. Ну-ну… Да только немного стоит ваша голова, Михаил Ильич. От прежнего руководства завода № 183, как вы знаете, остались рожки да ножки.

Человек на другом конце провода начал что-то объяснять, но Жуков вновь оборвал его:

– Я понимаю, что колёсно-гусеничная схема была ошибкой. Понимаю, что ошибка исправлена.

Потом Жуков сел и довольно усмехнулся. Разговор ему явно нравился. Но всё же что-то не складывалось в его голове:

– Я согласен, что это будет впечатляюще, но риск тоже имеется. И немаленький, прямо скажем… Конечно, риск – благородное дело… Да, да, хорошо, если того стоит… Мы намотаем в пробеге недостающие километры и покажем обкатанные, согласно нормативу, новые танки в Кремле. В противном случае, мы потеряем год, а года на раскачку у нас сейчас нет.

То, что говорил собеседник Жукова, явно его заинтересовало, и генерал армии завершил разговор такими словами:

– Хорошо, Михаил Ильич, давайте так: моё разрешение у вас, считайте, есть. Верховное руководство я предупрежу. Но больше никого в курс ставить не буду. Образцы секретные, так что постарайтесь без сюрпризов… Давайте, не подведите… И чтобы точно в срок – как штык.

Телефонная трубка легла на аппарат – отбой, разговор окончен.

Кошкин и Пётр Мизулин были одни в кабинете, стоя по две стороны стола. Кошкин, не скрывая удовлетворения, передал трубку лейтенанту НКВД. Тот внимательно выслушал то, что ему сказали и повесил трубку, а Кошкин победоносно посмотрел на него и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но молодой человек опередил его:

– Давайте, сразу договоримся, Михаил Ильич. Во-первых, я еду с вами…

Кошкин не согласился:

– Во-первых, это ни к чему…

Но лейтенант НКВД не пожелал слушать возражения:

– Ни к чему это обсуждать. Это даже не моё решение. Сотрудник нашего ведомства в составе экипажа неизбежен, хочется вам этого или нет. И вы, надеюсь, сами это прекрасно понимаете.