Маргер Заринь - Календарь капельмейстера Коциня

— Там мы гуляли в день моей конфирмации, — говорит Юлишка. — Танцевали мазурку. Вы танцуете мазурку?

— Я вообще не танцую. На танцы у меня никогда не было времени.

— После конфирмации я еще ни разу не танцевала и, наверное, не буду больше танцевать, — я раскладывала пасьянс, и мне карты показали. А вот в теннис-то вы наверняка играете?

— Теннис мне противен. Я вообще не терплю болванов, гоняющих мяч. Все одно — руками, ногами, ракетками, — все они совершеннейшие идиоты. Зато мне нравятся скачки с препятствиями, лыжный слалом. В студенческие годы мы ездили с ребятами на Земмеринг.

— Сорвиголова! И я после конфирмации ни разу не перекидывалась в мяч и, наверное, не буду больше, так как прогнала своего партнера, хо-хо! А вы умеете по деревьям лазить? — ликует Юлишка.

— Вот это я умею. Я вообще только этим и занимался, когда был пастухом.

— Вообще, вообще… Вообще вы хвастунишка!

— А вот и нет!

— Сейчас увидим… Кто первый заберется вон на ту липу? — кричит Юлишка и бежит вниз по откосу.

Марис в три-четыре прыжка настигает ее. Юлишка с кошачьей ловкостью взбирается на дерево и, сев на нижний сук, лягает Мариса, который тоже хочет влезть на липу. Пока он карабкается на дерево с другой стороны, Юлишка уже над ним.

— Не смейте смотреть вверх, бесстыжий свистун, фуй! — кричит она, пытаясь его задержать.

Но виртуоз забирается по стволу на самую верхушку, устраивается там, как в гнезде, болтает ногами и кричит:

— Теперь, прошу вас, посмотрите вы на меня снизу. Проявите же благородство и признайте, что я вас победил.

— Конни! — восклицает Юлишка, и ее глаза сияют. — Вы настоящий Нечестивец!

Марис ловко соскальзывает вниз, однако Юлиана слезать не собирается.

— Если уж вы Зинаиду сняли с коня, то снимите и меня с ветки. Чем я хуже ее?

Марис повинуется: к вашим услугам! Сажает Юлишку на плечо, минутку держит так и бережно опускает на землю. Девушка теплая и ароматная, как свежеиспеченный оладушек. «Сущее дитя!» — думает Марис (резкость и высокомерие Юлишки растаяли как дым).

— Теперь глянем на одну достопримечательность, господин Мессарж, — она таинственно подводит Мариса к обрыву и велит смотреть вниз.

— Вот отсюда в отчаянии спрыгнула ваша Зинаида. Одному богу известно, как она осталась в живых.

— Почему это м о я Зинаида? — спрашивает Марис.

— Потому, что после концерта она отвозила вас домой, а тем более потому, что ночь после моей конфирмации она провела у вас. Вас пригласили на ее свадьбу в прошлое воскресенье?

— Нет, не приглашали… а я вовсе и не…

— Бедняжка! И этим вы ей отплатили? Какая неблагодарность! А вот меня приглашали, а я не пошла. Знаете, что я в это время делала? Ну-ка, угадайте!

— Как это я могу угадать?

— Ну ясно, это вам ни в жизнь не угадать. Я слушала, как вы играете на фортепьяно. До самых сумерек слушала.

— Где? Когда?

— Окна вашей комнаты были открыты, а я спряталась напротив, во ржи. Слышен был каждый звук: звуки так нежно вибрировали на закате. Поначалу, правда, мешали, знаете, такие черные птицы. Заприметив меня, они принимались кричать, но, к счастью, вскоре улетели.

— Юлишка! — растерянно бормочет Марис. — Ах, вы!

Больше он ничего не способен вымолвить, ком в горле…

— Надеюсь, впредь мне не придется торчать во ржи, — шутит Юлиана. — Может, вы как-нибудь изволите попросить меня прийти и послушать вашу игру. Обещаю сидеть тихо и вести себя благоразумно, ей-богу, можете не верить.

— И я буду блаженствовать…

Юлишка недовольно отвернулась.

— Будете блаженствовать? Лучше уж горевать. Хватит, поговорим о чем-нибудь другом, забудем лицемерие и сантименты. Расскажите лучше, что вы каждый вечер ищете в этой лавке?

— Захожу узнать насчет овса.

— Овса? — удивляется Юлишка. — Что это такое — овес?

— Ну, зерна такие… Разве вы никогда не ели овсянку?

— С черносливом? Пхе-е! А вам нравится овсянка?

— Не мне, Фицджеральду.

— Кто это такой? Ваш братик?

— Нет, это мой конь. Он ест овес.

— А почему он ест овес?

(У Мариса лопается терпение. Донимает его как ребенок.)

— Потому что должен же он что-то есть. Это вам не какой-нибудь там Не ешь Не пей!

Юлишка останавливается и морщит лоб:

— Послушайте! Откуда вы узнали о Не ешь Не пей?

— Позавчера, в той самой лавке, — врет Марис. — Старая калнаверская служанка всем рассказывала, что в детстве у вас был какой-то Не ешь Не пей.

— Ага! Вот почему вы купили этой старухе полштофа. Теперь мне понятно. Потому-то старуха вчера весь день отлеживалась и не давала мне есть. Ай-яй-яй… а ведь вы настоящий… настоящий свистун!

Они подошли к лавке Якобсона.

— Нечестивец! Я и есть самый настоящий Конни! — признается Марис. — А теперь подождите-ка меня здесь. Я быстренько загляну в эту дыру и узнаю, есть овес или нет.

Возвращается через несколько секунд.

— Овса нет и не будет.

Они отправились в обратный путь.

— А вот конфетку вы все-таки могли бы мне купить, — упрекнула его Юлишка.

— Детям конфеты есть нельзя — портятся зубы, — выкрутился Марис (ведь у него в кармане ни сантима). — У вас такие прелестные острые зубки, и вы так ловко ими покусываете, и…

— А вы так часто говорите всякие пошлости, и…

— И вас никак не переговоришь, поэтому я и говорю — точка!

Пересекая парк, они несли всякую чушь, смеялись и галдели, как школьники.

— У меня такое чувство, вроде я вас давно знаю, — говорит Марис.

— Мы и в самом деле старые приятели, — подтверждает Юлиана.

— Сколько лет прошло с тех пор, как вы хотели меня утопить?

— Стойте: это будет — это будет… Мне тогда было десять, вам три — выходит, пятнадцать лет назад я катал вас на своей яхте.

— Zoho! — хлопает по лбу Юлиана. — За мной! — Она вдруг о чем-то вспомнила. — У нас где-то на čerdak завалялась брезентовая лодка. Покатайте меня сегодня опять! Пошли! Помогите мне стащить ее с čerdak.

Юлишка тянет Мариса за руку на калнаверский двор.

— Надуем и — davai! На речку. Вон как разлилась. Ну, пошевеливайтесь же! Залезем на чердак, пока старая ведьма нас не видит.

— Фу! — одергивает ее Марис. — Как вы называете своих домочадцев…

— Я имела в виду служанку, которую вы опоили.

— Ваш папа́ однажды выгнал меня отсюда. Я туда не пойду!

— Ни мама́, ни папа́ — никого нет дома. Идемте быстрее!

Она буквально вталкивает Мариса по крутой лестнице наверх, и они оба залезают на čerdak.

Да… лодка-то есть, но ссохшаяся и латаная-перелатаная. Вдвоем выволокли ее во двор. Юлишка докричалась старой служанки и приказала сходить за садовником. Когда появился садовник, Юлиана распорядилась: в полчаса привести лодку в порядок. И чтобы было сделано!

Садовник усмехнулся и сказал: пока я этот мешок залатаю, пройдет два-три дня. Вы же сами видите, эта развалюха насквозь дырявая.