Патриция Гёрг - Шпагат счастья [сборник]

Арктика встречает их скрипом и ярким блеском.

Перед тремя мужчинами расстилается чистый лист, готовый рассказывать потомкам из поколения в поколение историю их безрассудства. Марш начинается уверенно. На небе сияют клочья облаков, внизу под ними скользят по льду сани и лодка. Единственный шум — это звук равномерных шагов. Время от времени чье-нибудь слово. Корректура курса, если стрелка компаса отклоняется от востока. Руки в теплых рукавицах, ноги в сапогах, голова под защитой шапки и шарфа. Продовольствия достаточно, чтобы при нормальном суточном переходе благополучно дойти до намеченной цели.

Потом, когда стремление выжить уже становится привычным, поверхность под ногами внезапно проваливается: без всяких предупреждений во льду появляются трещины. Андре, Стриндберг и Френкель перепрыгивают через них, иногда в самый последний момент уходя от опасности. Дорога рушится под их ногами. Лед превращается в воду, потом она снова коварно покрывается тонким слоем льда, который тут же ломается. Каждый шаг непредсказуем. Они понимают, что должны все время перебираться со льдины на льдину, что белая поверхность — это мозаика, каждая составная часть которой в любой момент готова отвалиться от других.

Они поочередно перетаскивают лодку и идут дальше, устало и осторожно. Их лица и ладони растрескались. Вероятно, в них поселилось сомнение, скрываемое бурно растущими бородами. Когда они по вечерам разбивают лагерь на одной из льдин, они не уверены, что, проснувшись, окажутся по-прежнему вместе. Но они твердо верят в победу человеческого духа: они доберутся до Земли Франца-Иосифа еще до наступления зимы. Они все время движутся, эти три черные точки, под которыми в огромном, но незаметном круговороте дрейфуют ледяные пластины Арктики.

Через несколько недель пеленг приводит их в шоковое состояние: они почти не приблизились к цели. Это загадка. От ужаса они заползают в свои спальные мешки. Оказывается, это был бег на месте. В то время, когда они мучительно пробивались вперед, под ними вращался ледяной крутящийся барабан, как будто их марш был развлечением на детской площадке. Впервые мужчинам, лежащим в спальных мешках, не захотелось вставать. Они впервые почувствовали, что их время кристаллизуется и начинает втягивать их в себя.

Потом Андре берет себя в руки. Ведь сегодня день рождения короля! Вскоре он уже готов танцевать вместе с остальными двумя, по-медвежьи неловко переступая ногами, задирая их вверх и обнимаясь с товарищами. Вот они все вместе на пленке, неприкаянные души величиной в тридцать сантиметров, на искусственном снегу. На них сквозь дымку смотрит призрачное солнце. «Настроение прекрасное! — записывает Андре в свой дневник. — Мы подняли шведский флаг и закончили день праздничной едой, тост за короля, крики „ура“ и национальный гимн».

Длинный полярный день все еще одаривает яркостью. У троих все еще есть надежда — и пища, которую они руками запихивают в рот. Более дюжины белых медведей один за другим попали под дула их ружей. Теперь они жадно глотают охотничью добычу в зажаренном или вареном виде, в виде супа или кровяных пончиков. В день рождения короля они пробуют сырые почки с солью. «Мы их больше не жарим, потому что у них вкус устриц», — записывает Андре. Все трое привыкают к сырому мясу, в котором водятся заключенные в капсулы трихинеллы, круглые черви, ослабляющие их организмы изнутри и предрешающие их конец. Во время праздника в честь дня рождения короля Андре, Стриндберг и Френкель смеются как сумасшедшие, как будто судьба, известная своими неожиданными жестокими набегами, рассказывает им сказки.

Они обустраиваются на своей плывущей на юг льдине. Может быть, она причалит где-нибудь там, где им придут на помощь. Я вижу их в безбрежной голубизне на их белом пятне: крошечные, стоящие против света фигурки, облокотившиеся на ружья как на скипетры. На своей льдине они построили хижину из льда и назвали ее «Домашний очаг». Они обдумывают свое положение. «Возможно, — рассуждает Андре в своем дневнике, — мы не сможем выдержать эту ситуацию: жить вместе одной жизнью и умереть вместе одной смертью». Перед отъездом Стриндберг прилепил на свой карманный календарь раскрашенную от руки переводную картинку. На ней изображен летящий воздушный шар, украшенный вымпелами и парусами. «К сожалению, я не могу последовать за тобой», — гласит надпись внизу. Все трое неподвижно сидят на плывущей льдине и видят, как дни становятся все короче. Внезапно льдина раскалывается посередине. Их ледяная хижина обрушивается, развалины «Домашнего очага» расплываются в разные стороны; отчаявшиеся Андре, Стриндберг и Френкель вылавливают из воды остатки своего скарба и перетаскивают в лодку.

Они гребут вперед наугад, туда, откуда исходит сияние суши. На последнем дыхании они добираются до небольшого островка Коитёя — «Белого острова». Плетутся по скалистому пляжу. Здесь, одни-одинешеньки, они разобьют палатку и почти не будут покидать ее. В дневнике Андре больше нет целых предложений, только обрывки фраз: тяжелая погода; хруст и скрип ломающегося в море льда, лежать вытянувшись — нет причин вставать. Мир так уменьшился в размерах, что помещается в каждой из трех голов. Они грезят о комнатах своего детства; они вспоминают милые сердцу часы; темные гардины; ангела-хранителя на обочине дороги; чепец матери; курящего трубку отца, указывающего рукой на глобус и тома своей энциклопедии. Однажды они увидели родителей, проплывающих мимо них на плоту и скорбно кивающих головой.

18 октября в 7 часов 5 минут утра Стриндберг пишет в своем карманном календаре: Домой. Потом умирает первым. Записи Андре и Френкеля тоже обрываются на этом месте. Без комментариев хоронят они труп под грудой камней, с переводной картинкой летящего шара на груди. Теперь развитие событий не остановить. Удаленные на расстояние 500 километров по воздуху от их стартовой площадки на Шпицбергене, Стриндберг, Френкель и Андре погибают из-за малодушия и трихинеллеза. Актеры пытаются имитировать это умирание, но в том, что они изображают, нет правды о пропавших без вести.

Я мотаю пленку дальше.

Лишь тридцать два года спустя охотники на тюленей находят остатки экспедиции. Рассыпанные частички; маленькие, чуждые окружающему ландшафту возвышения; законсервированные льдом тела. Охотники на тюленей стоят перед раскрытой страницей истории, перед подстрочным примечанием, которое — чтобы все смогли прочитать его — написано брайлеровским шрифтом. Они робко бродят среди отдельных фактов, дотрагиваются до них, собирают и спасают. Стриндберг все еще лежит под грудой камней. Френкель и Андре умерли вместе в спальном мешке. Они не оголодали, не замерзли, потому что у них был еще достаточный запас топлива и уложенного в бочку мяса. Все, что оставалось от их пожитков в течение тридцати двух лет, зиму за зимой перерывали и разбрасывали голодные медведи.