Джей Макинерни - Яркие огни, большой город

У нее было очень тяжелое детство, и ты всякий раз напоминал себе об этом, когда начинал искать у нее недостатки.

За восемь месяцев, прожитых с ней в Канзас-Сити, вы лишь раз навестили ее мать. По дороге Аманда была кокетлива и остроумна. Вы подъехали к домику, переделанному из автофургона, на улице не росло ни единого деревца. Она познакомила тебя с матерью, которую называла просто Долли. Торговец сеном, по-видимому, тут больше не появлялся. Вы сидели в тесной комнатенке; ты чувствовал себя ужасно скованно. Долли все время курила сигареты «Кулс», заигрывала с тобой и бесцеремонно шпыняла Аманду. Ты видел, что Долли привыкла быть в центре внимания и откровенно завидует молодости и привлекательности дочери. Они были очень похожи друг на друга, с той только разницей, что у Долли был внушительный бюст — отличие, на которое та несколько раз намекнула. Ты видел, что Аманде стыдно за нее, стыдно за пошлую картинку на стене, за немытую посуду в раковине, стыдно за то, что мать — косметичка. Когда Долли отлучилась в уборную — «освежиться», как она выразилась,— Аманда сняла с телевизора сувенирную статуэтку «Свободы» и сказала:

— Посмотри. В этом вся моя мать.

Она словно боялась, как бы ты не подумал, что эта статуэтка — ее, что она — такая же, как Долли.

Два года спустя, когда вы жили уже далеко от Канзаса, на Восточном побережье, вы пригласили Долли на свадьбу. Аманда с облегчением вздохнула, когда та не сумела приехать. Приглашение, посланное ее отцу, вернулось с целой коллекцией арабских почтовых марок и с пометкой: «Адресат неизвестен». В церкви со стороны невесты не было никого, если не считать дальних родственников, престарелых троюродных тетушки и дядюшки. Они были как бы свидетельством того, что у Аманды есть хоть какое-то прошлое и что жизнь ее не началась с того дня, когда вы приехали в Нью-Йорк. Кажется, она хотела, чтобы именно так все и было.

Хотя твои родители вовсе не пришли в восторг от вашего возвращения под их кров, тем не менее, когда вы приехали на Восточное побережье, они делали все возможное, чтобы Аманда чувствовала себя как дома. Твоя мать никогда не прогнала даже бродячей собаки, а уж если слышала, как бедствуют дети в других странах, всегда добровольно вызывалась помочь и доставала чековую книжку; вот и к Аманде она отнеслась как к беженке. Аманда привлекала ее своим стремлением найти человека, который бы о ней заботился. Она словно сошла с рекламного объявления: «Вы можете равнодушно перевернуть эту страницу, а можете спасти ребенку жизнь» — и ребенок был прямо здесь, очаровательный и всегда готовый угодить. Задолго до свадьбы Аманда стала называть родителей «мамочка» и «папочка», а их дом в округе Бакс своим домом. Как вы все попались на эту удочку! Отец как-то спросил: не боишься ли ты, что разница в вашем воспитании может в конце концов повлиять на твою семейную жизнь. Это был единственный случай, когда отец попытался предостеречь тебя.

Ты еще всерьез и не думал о свадьбе, а все вокруг уже считали ее делом решенным. После двух лет, что вы прожили вместе, женитьба казалась естественной. Тебя беспокоило — достаточно ли ты нагулялся?— но, по здравом размышлении, ничто не мешало свадьбе. Аманда не просто жаждала вступить с тобой в брак. Она всегда говорила, что знает: когда-нибудь ты бросишь ее (будто ты —такая же свинья, как все те, с кем сталкивала ее жизнь), и, по-видимому, полагала, что женитьба отсрочит или, быть может, даже предотвратит твое бегство. Ты не хотел ни раскрываться перед ней, ни лезть к ней в душу. Возможно, просто боялся, что в душе у нее — пустота. Но в конце концов ты решил не предаваться наивным юношеским мечтам. Когда взрослеешь, начинаешь понимать, что нельзя требовать от человека слишком много.

Предложение было сделано отнюдь не в романтической обстановке. Это случилось после того, как ты задержался с друзьями на вечеринке, куда Аманда пойти не захотела. Ты прокрался в дом почти на рассвете и обнаружил, что она не спит и смотрит в гостиной телевизор. Она была в ярости. Она сказала, что ты ведешь себя так, словно ты один. Она же хотела связать свою жизнь с человеком, который был бы ей предан. Ей не нужен бродяга вроде тех, которых вечно приводила в дом ее мать. Ты был виноват вдвойне, потому что у нее болела голова. Начинало светать; ты понимал: она права. Ты плохой мальчик, и тебе захотелось изменить свою жизнь к лучшему. Захотелось вознаградить ее за то мерзкое существование, которое досталось ей в детстве. Ты сказал, что женишься на ней, и она, подувшись de rigueur 37 37 Здесь: для порядка (франц.) , приняла предложение.

Вы прибыли в Нью-Йорк, не имея представления о том, чем Аманда будет заниматься. Она заговорила было о колледже, но потеряла к нему всякий интерес, когда подошло время заполнять вступительные документы. Она не знала, чего ей хочется. Несколько месяцев она просто смотрела телевизор.

Ей всегда советовали стать манекенщицей. Однажды она заглянула в одно агентство и пришла домой с контрактом.

Поначалу работа ей претила, и, по-твоему, это говорило о цельности ее натуры. Пока она не стала принимать свою профессию слишком всерьез, ты полагал, что все идет хорошо. И даже очень хорошо, поскольку она начала приносить домой большие деньги. Раз в неделю она грозилась уйти из агентства. Она ненавидела фотографов, всяких ловкачей и торговцев наркотиками. Ненавидела манекенщиц. Она чувствовала себя виноватой, получая деньги за свою внешность, в которой совсем не была уверена. Ты говорил, что быть секретаршей тоже не сахар. Убеждал ее потерпеть немного, чтобы поднакопить деньжат, а потом она сможет делать что захочет.

Ты считал, что демонстрация мод была для нее своего рода временной причудой, поскольку она позировала лишь ради заработка и не была настоящей манекенщицей. Вы вместе посмеивались над настоящими манекенщицами, считавшими любой прыщик язвой и полагавшими, что климакс наступает в двадцать пять лет. Вы оба презирали людей, для которых получить приглашение на вечеринку в «Мажик» по случаю дня рождения X казалось великим достижением — вроде как переплыть Ла-Манш. Но вы тем не менее шли туда, посмеиваясь про себя, и пока Аманда общалась с гостями, ты в гостиной наверху нюхал розовый перуанский кайф из личных запасов ближайшего друга X.

Хозяйка агентства все время вправляла Аманде мозги, говоря, что если та хочет стать профессионалом, то она должна относиться к работе более серьезно: перестать стричься в дешевых парикмахерских, не чураться нужных знакомств. Аманду это забавляло. Она здорово изображала свою агентшу, манекенщицу — звезду пятидесятых годов, с повадками коменданта студенческого общежития и душой сводни. Однако несколько месяцев спустя вы начали ходить в рестораны подороже, и Аманда стала делать укладку в парикмахерской на Верхнем Ист-сайде.