Джей Макинерни - Яркие огни, большой город

Ты высыпаешь изрядную дозу порошка на ладонь. Затем подносишь руку к лицу, и тут пузырек выскальзывает из твоих пальцев, с отвратительной точностью падает в унитаз, отскакивает от фаянса и уходит под воду с нахальным всплеском, словно большой лосось, выплюнувший крючок с очень маленькой и тщательно насаженной мушкой.

Нет, сегодня не твой день. Тебе надо было заглянуть в «Пост» — проверить свой гороскоп.

Возвращаешься в отдел, все столпились у стола Риттенхауза. При твоем появлении они замолкают.

— Ну? — спрашивает Меган.

Хотя колени еще дрожат, у тебя возникает странное ощущение всесилия. Ты можешь нырнуть в окно и полететь над крышами. Можешь поднять свой стол одной рукой. На лицах твоих бывших коллег — какое-то угнетенное выражение.

— Мне жаль с вами расставаться.

— Не может быть,— говорит Меган.— Они не имели права.

— И тем не менее.

— Но она сказала хоть что-нибудь конкретное? — спрашивает Риттенхауз.

— Это не имеет значения. Факт тот, что я уволен.

— Они не имеют права,— повторяет Меган.

— А может, стоит направить твое дело в арбитражный комитет служащих,— говорит Риттенхауз.— Ты же знаешь, я член этого комитета.

Ты качаешь головой:

— Спасибо, но, по-моему, не стоит.

— Ну, по крайней мере они могли бы дать тебе возможность уйти по собственному желанию, если ты этого хочешь,— говорит Уэйд.

— Да какая мне разница? — говоришь ты.— Серьезно, мне наплевать.

Потом они расспрашивают тебя, как именно все происходило, и ты пытаешься удовлетворить их любопытство. Они советуют тебе встать в позу несправедливо обиженного, протестовать, оправдываться, ссылаясь на особые обстоятельства. Они боятся, что ты отступишься без боя. Клара не появляется. Уэйд считает, что напоследок надо устроить им хороший скандал, и предлагает насрать у Друида в кабинете. Меган спрашивает, что ты теперь собираешься делать, и ты отвечаешь, что не имеешь понятия.

— Ладно, я тут больше не нужен. За вещами зайду завтра.

— Может, заодно и пообедаем вместе? — спрашивает Меган.— Я бы очень хотела с тобой поговорить.

— Конечно. До завтра.

Пожимаешь всем руки. Меган перехватывает тебя у лифта:

— Забыла тебе сказать. Майкл, твой брат, опять звонил. Мне показалось, он жаждет с тобой пообщаться.

— Спасибо. Я ему позвоню. Спасибо за все.

Меган кладет руки тебе на плечи и целует тебя:

— Не забудь, завтра мы с тобой вместе обедаем.

Выходишь на улицу. Надеваешь темные очки и размышляешь, куда теперь податься. Вечный вопрос. Кажется, он возникает все чаще и чаше. Всего несколько минут назад тебе было море по колено. А сейчас до тебя начинает доходить, что работы-то больше нет. Ты уже не сотрудник известного журнала, где со временем мог стать редактором или штатным автором. Вспоминаешь, как обрадовался отец, когда ты устроился на работу, и догадываешься, как он отреагирует на известие о том, что тебя вышвырнули.

Останавливаешься, чтобы послушать гитариста. Он сидит прямо на тротуаре и наигрывает блюз, каждый аккорд бьет тебя по сердцу — прямо между третьим и четвертым ребрами. Ты слушаешь, как он поет «Нет у меня дома», «Не уходи», «Междугородный телефон». Когда он начинает «Сироток», ты трогаешься дальше.

На Сорок второй улице, недалеко от поворота на Пятую авеню, рядом с тобой пристраивается парнишка.

— Самые настоящие гавайские стимуляторы. Отличная штука. И возбуждает, и успокаивает.

Ты мотаешь головой. Парнишке на вид всего тринадцать лет.

— Еще кока есть. Хочете? Запечатанная перуанская травка. Понюхаете и полетите прямо к Богу.

— Сколько?

— Пятьдесят долларов за половину.

— Половину чего? За половину буры и половину сахарного спирта — пятьдесят долларов?

— Чистяк. Запечатанная.

— Естественно. Тридцать пять.

— Я бизнесмен. Мы фиглантропией не занимаемся.

— За пятьдесят не возьму.

— Сорок пять. Но это грабеж.

Ты идешь за парнишкой в парк, что за библиотекой. Прежде чем войти, осматриваешься по сторонам. Может, тут с бейсбольной битой под мышкой поджидает его братец. Два старика кормят голубей. Парнишка подводит тебя к большому дереву и просит подождать. Затем бежит в другой конец парка. Ну и делами ты занялся! — поощряешь малолетних преступников. Да к тому же впустую тратишь деньги на это сомнительное зелье. Парнишка выбегает из-за фонтана.

— Дай попробовать.

— Ну и дерьмо же вы,— говорит он.— Думаете, вы кто — Джон Делореан? 51 51 Скандально известный американский предприниматель. Вы же половину берете. Человеческим языком говорят: травка настоящая.

Классический прием. Его торгашеская улыбка исчезает. Ты понимаешь, что тебя вот-вот обдерут, но все еще цепляешься за надежду получить кайф.

— Дай хоть посмотреть.— Он уходит за дерево и открывает пакетик. Ты покупаешь какой-то белый порошок. Судя по весу, его хватит надолго, хотя кто его знает. Отдаешь деньги. Парнишка сует их в карман и отходит задом, не спуская с тебя глаз.

Поскольку тебя, по всей видимости, никто не видит, решаешь попробовать зелье. Вместо ложечки берешь ключ от кабинета. На вкус эта штука напоминает «Драно» 52 52 Средство для чистки туалетов. . Ко второй пробе ты уже готов, и это не так уж плохо. И все же ощущение такое, будто из носа у тебя сыплются искры. Из чего бы ни делали эту дрянь, помереть от нее, наверное, все-таки нельзя. Ну хоть что-то южноамериканское должно же в ней быть? Взбодрив себя еще разок, закрываешь пакетик. Ты думаешь, что наступает кайф. Тебе хочется куда-то идти, что-то делать, с кем-то говорить, но сейчас еще одиннадцать тридцать утра, и у всех в этом мире (кроме тебя) есть работа.

Возвращаешься в редакцию около полуночи. С тобой Тэд Аллагэш. Вы оба поддали. Ты уже решил: ну ее к черту, эту говенную работу, и ушел ты с нее как раз вовремя. Если бы ты и дальше продолжал торчать в этом самом отделе проверки, то кончил бы хроническим запором. Ты отрезанный ломоть. Конечно, от этого вина Клары Тиллингаст не убавляется. На ее совести многочисленные преступления против человечества и против тебя лично. Тэд считает делом чести отплатить ей за все хорошее. В его родных краях таких негодяек лупят кнутом или палкой с набалдашником из слоновой кости. Он утверждает, что подобного рода расправа над редакторами, клевещущими на собратьев по перу, имеет долгую и почтенную историю. Однако в данном случае требуется нечто более утонченное. Большую часть вечера вы разрабатывали и готовили достойный план отмщения. Первая часть вашего плана состояла в том, чтобы сообщить журналисту Ричарду Фоксу, занимающемуся скандальными разоблачениями, некие грязные тайны, которые ты узнал за два года работы в журнале. Ты бы не стал в это ввязываться, но Тэд отчаянно взывал к твоему боевому духу. Он сам позвонил Фоксу и, естественно, напоролся на автоответчик. Тогда Тэд (назвавшись Большим Лоботрясом) продиктовал заранее заготовленный текст, пообещал рассказать кое-что еще покруче и в довершение всего оставил Кларин телефон. Затем вы перешли ко второй части плана.