Джей Макинерни - Яркие огни, большой город

Из гастронома вы направляетесь к Шестой авеню. Меган рассказывает, чем отличается домашнее тесто от магазинного. С каждым шагом вы приближаетесь к тому старому дому на Корнелиа-стрит, где вы с Амандой начинали семейную жизнь. Это твой район, твои магазины. Ты владел этими улицами, как хозяин. Сейчас перспектива слегка перекошена. Кажется, будто земля чуть-чуть накренилась. Все по-старому и в то же время по-другому.

Вы проходите мимо мясного магазина «Оттоманелли», в витрине висят ободранные тушки кроликов, молочные поросята, ощипанные куры с желтыми лапами. Хорьков тут не продают. Аманде всегда претило это зрелище. На Верхнем Ист-сайде (где она хотела жить) витрины мясных магазинов — подлинные произведения искусства.

На углу Джонс и Бликер на месте бывшего бара — китайский ресторан; в свое время бар облюбовали лесбиянки, и летними ночами, когда из-за жары вы не закрывали окна, они не давали вам спать. Незадолго по вашего отъезда в бар явилась компания весьма решительно настроенных молодых людей из Нью-Джерси с бейсбольными битами, поскольку накануне оттуда выперли одного их приятеля. Лесбиянки отбивались бильярдными киями. Обе стороны понесли тяжелые потери, и бар по приказу властей закрыли.

Еще дальше полнотелая цыганка, мадам Катринка, зазывает посетителей к себе в салон. Мадам Катринка — гадалка. Интересно, что бы она нагадала тебе год назад?

— Лучшая булочная в городе,— говорит Меган, указывая на вывеску «Пекарня Зито».

Когда вы входите в булочную, колокольчик на двери звонит, извещая о вашем появлении. Аромат свежеиспеченного хлеба напоминает тебе, как ты просыпался по утрам на Корнелиа-стрит от запаха свежего хлеба из пекарни. Рядом с тобой спала Аманда. Это было, наверное, сто лет назад, но ты видишь ее как сейчас. Единственное, что ты не можешь вспомнить,— о чем вы болтали?

— Белый или ржаной? — спрашивает Меган.

— Не знаю. Пожалуй, белый.

— Решай сам.

— Давай ржаной, ржаной лучше.

Из булочной, вы идете к лоткам с овощами. Почему все овощи в городе продают корейцы? Спелые овощи и фрукты в коробках блестят под зелеными тентами. Интересно, не раскладывают ли все это хитроумные торговцы по какой-то цветовой гамме в соответствии с тайными восточными учениями, позволяющими исподволь влиять на нас. Что, если, скажем, вид ярко-красных помидоров, лежащих рядом с оранжевыми апельсинами, вызывает у человека неудержимое желание приобрести целый пакет этих апельсинов — кстати, довольно дорогих. Меган покупает свежий базилик, чеснок, салат-латук и помидоры.

— Ну, вот это помидор так помидор,— говорит она, протягивая тебе большой красный овощ. Или это фрукт?

Меган, живет в большом доме постройки пятидесятых годов на углу Чарлтон и Шестой. В дверях вас поджидают два огромных кота — один пятнистый, другой — явный сиамец.

— Знакомьтесь,— говорит Меган,— Розенкранц и Гильденстерн. Попросту: Роуз и Гилли. — В свое время, объясняет Меган, она была актрисой. Первое, что ей довелось сыграть, была роль Гертруды в рок-спектакле по «Гамлету».

— Ты была актрисой? Не знал.

— Моя первая любовь. Но я устала каждый день говорить: «кушать подано».

Квартира у Меган однокомнатная. Комната небольшая, но обставлена очень — как бы это сказать? — функционально. Вдоль одной стены расположилась двуспальная кровать, накрытая лоскутным одеялом. В центре комнаты перед самым большим окном — кушетка с обивкой в цветочек и в тон ее кресла. В другом конце — раздвижной стол. Он почти не виден за рядом книжных полок. Резкие пятна зеленых растений подчеркивают продуманность интерьера.

Пока Меган вешает косынку в шкафчик рядом с дверью, кошки трутся о ее ноги.

— А не выпить ли нам по стакану вина? — спрашивает она.

— Давай. Спасибо.

Она отправляется на кухню. Следом за ней дефилируют коты. Ты рассматриваешь книжные полки. Знакомство с личными библиотеками дает представление о характере их владельцев. У Меган удобные светлые кленовые полки. Тут всего понемножку. Книги несколько потрепаны, откуда следует, что ими пользуются, и в то же время стоят они довольно аккуратно. Это указывает на то, что их уважают. Книги распределены по темам; на одной полке — стихи и несколько больших альбомов по искусству, длинный ряд карманных изданий французских романов, книги, посвященные музыке и, в частности, опере, пачки тонких пьес издательства «Сэмюэл Френч». Половину полки занимают мемуары, публиковавшиеся в журнале. Вытаскиваешь зачитанный том Франклина Уолкрафта «Человек в городе»; на вкладном листочке написано: «Мег, которая заставляет меня быть честным, с любовью». Когда ставишь книгу обратно, замечаешь корешок с названием: «Искусство секса».

Меган возвращается с двумя фужерами красного вина.

— Я сейчас быстро переоденусь,— говорит она.— А потом научу тебя готовить одну штуку. Это очень просто.

Меган направляется к шкафу около кровати. Где она собирается переодеваться? И где тут вообще проходит граница дозволенного? Когда она копается в гардеробе, замечаешь, какая у нее роскошная задница. Ты проработал с ней почти два года, а вот этого как раз и не заметил. А сколько же ей лет? Она снимает какую-то вещь с вешалки, говорит, что сейчас вернется. И уходит в ванную. Сиамец трется головой о твою ногу. «Искусство секса».

Меган выходит в темно-бордовой шелковой кофточке с буфами на рукавах. Глядя на ее наряд, трудно понять, как же себя вести. Расстегни она еще одну пуговицу — это, видимо, можно было бы воспринять как сигнал: «Ну, смелее!» Нынешний же ее вид означает, пожалуй: «Будь как дома».

— Садись,— говорит Меган, указывая на кушетку. Вы садитесь.

— Мне нравится твоя квартира,— говоришь ты.

— Маленькая, но что поделаешь — денег нет.

Ты надеешься, что вы разговоритесь. Несколько минут назад вы были коллегами, отправившимися перекусить. Теперь вы — мужчина и женщина, вы сидите в комнате, в которой есть кровать.

На маленьком столике рядом с кушеткой — большая глянцевая фотография Меган; она чуть моложе, чем сейчас, и стоит на сцене с двумя мужчинами.

— Это мой последний спектакль. «Кто боится Вирджинии Вулф?» в Бриджпорте, Коннектикут.

Ты берешь другую фотографию, на ней — парнишка с удочкой и форелью в руках, позади — маленький домик среди деревьев.

— Это твой старый приятель?

Мег качает головой. Она перегибается через кушетку, берет фотографию и внимательно ее рассматривает.

— Мой сын,— говорит она.

— Сын?

Меган кивает, глядя на снимок:

— Фотографии года два. Сейчас ему тринадцать. Я не видела его почти год. Вот занятия кончатся, и он приедет меня навестить.

Ты не хочешь проявлять излишнего любопытства. Тема, похоже, опасная. Ты никогда не слышал, что у нее есть сын. Внезапно Меган кажется значительно недоступнее, чем ты представлял себе.