Джей Макинерни - Яркие огни, большой город

Идешь вдоль парка по Пятой авеню. На ступенях музея «Метрополитен» перед небольшой толпой выступает мим с черно-белым лицом. Проходя мимо, слышишь смех, оборачиваешься и видишь, как мим имитирует твою походку. Когда ты останавливаешься, он кланяется и прикасается к шляпе. Отвечаешь поклоном и бросаешь четвертак.

В кассе говоришь, что ты студент. Женщина просит показать удостоверение. Отвечаешь, что оставил его в общежитии, и в конце концов она все-таки выдает тебе билет со скидкой — как и положено студентам.

Идешь в египетский зал и бродишь там среди статуй, саркофагов и мумий. Не так уж часто ты выбирался в «Мет» и всякий раз дальше этого зала не заходил. И вот теперь ты снова среди мумий, некоторые из них раскрыты, чтобы можно было видеть их источенную временем мертвую кожу. Здесь есть также мумии собаки, кошки и ребенка — древнеегипетского младенца, который так и остался спеленутым на веки вечные.

Выходишь из «Мет» и бредешь к дому Тэда на Лексингтон. Перевалило за шесть вечера. На звонок никто не отвечает. Тогда ты решаешь пойти пропустить стаканчик и вернуться попозже. Через несколько минут ты на Первой авеню. Тут настоящий рай для одиноких. Заходишь в «Пятницу» и занимаешь место у стойки бара. Наконец тебе удается заказать выпивку. Приближается время ужина, и заведение битком набито посетителями: в основном это секретарши и прохиндеи-юристы. Выглядят они все шикарно, так шикарно, что и смотреть тошно. На женщинах — косметики на сотни долларов, и на тысячи — золота на мужских шеях в расстегнутых рубашках: на цепочках — золотые распятия, звезды Давида и ложечки для кокаина. Одни уповают на Бога, другие — на наркоту. Надо было бы как-нибудь провести опрос, что эффективнее, а результаты опубликовать в журнале «Нью-Йорк».

Сидишь рядом с девицей, волосы у которой покрашены под изморозь, она источает запах жимолости. Девица треплется со своей подружкой, но время от времени поглядывает на тебя. Похоже, она несовершеннолетняя. Под глазами намазаны два фиолетовых пятна —намек на скулы. Но как себя с ней вести, пока непонятно. Ловишь взгляд бармена и заказываешь еще стопку.

— Извините,— говорит девица.— Вы, случайно, не знаете, где бы нам достать немного коки?

— Откуда же мне знать.

— Я знаю,— говорит она.— То есть, мы знаем, где подкуриться, но у нас не хватает бабок. Может, присоединишься к нам? У нас еще и «колеса» 62 62 Транквилизаторы. есть.

Убеждаешь себя, что еще не совсем дошел до ручки. Нужно же себя уважать.

Просыпаешься от голоса Элмера Фадда 63 63 Персонаж со смешным произношением из популярного мультфильма-сериала. : «Убейте клолика!. Убейте клолика!» Ты сам чувствуешь себя жертвой убийства. Потом замечаешь, что на тебя смотрит девица с волосами под седину и припухшими глазами. Интересно, ты случаем не пытался ее изнасиловать?

— Что произошло?

— Ничего,— говорит она.— Обычная история. Обычная моя история. Встретила тебя в баре, а потом притащила домой, чтобы ты хоть проспался.

Ну, слава Богу, ничего страшного. И голова уже не так болит. Ты в чужой постели. В другом конце комнаты телевизор показывает мультик. Обнаруживаешь, что ты не вполне одет.

— Хорошо, хоть ты не блевал,— говорит она.

— Надейся, надейся! Может, еще раз так повезет.

— Ты о чем это?

— Где я?

— У меня на квартире, где ж еще?

— А где это?

— В Куинсе.

— Шутишь, что ли?

— Чего шутить-то? — Ее лицо смягчается, и она гладит тебя по лбу.— Хочешь еще попробовать?

— Который час? — спрашиваешь ты.— Я опоздал на работу.

— Не дергайся. Сегодня суббота.

— Я по субботам работаю.— Ты садишься на кровати и извлекаешь ее руку из твоих волос. Чувствуешь себя опустошенным. На экране Хитрый Койот устраивает какую-то невероятную ловушку, чтобы поймать Братца Кролика. На стенах — плакаты с фотографиями рок-групп на огненно-красном фоне и котят в размытом фокусе.

Из соседней комнаты раздаются какие-то звуки.

— Кто это?—спрашиваешь ты, указывая на дверь.

Девица ставит пластинку на вертушку.

— Родители,— говорит она.

В два часа возвращаешься в Манхэттен. Чувствуешь себя так, словно прошел тысячи миль, преодолел горы и океаны. Ее родители смотрели телевизор, когда ты, набравшись храбрости, улизнул из спальни. Они даже глаз не подняли.

Никогда прежде ты не был так рад оказаться дома. Лезешь в холодильник посмотреть, нет ли чего попить. Молоко скисло. Потом ложишься подремать на диване, и тут раздается звонок.

Нажимаешь кнопку домофона «слушайте», и неизвестный голос произносит: «Единая служба посылок». Вероятно, какая-нибудь добрая душа послала тебе по почте свое преисполненное нежности сердце. Голос звучит словно сквозь многослойную марлевую повязку. И куда подевался этот чертов швейцар? Разве ЕСП доставляет посылки по субботам? А, не все ли равно? Жмешь на кнопку «дверь» и опять заваливаешься на диван. Раздается звонок, ты идешь и заглядываешь в глазок. В коридоре стоит Майкл. От того, что ты глядишь на него в глазок, он кажется маленьким, но отнюдь не менее грозным. Не удрать ли по пожарной лестнице? Он делает шаг вперед и барабанит в дверь. Глазок, выпуклый, как рыбий глаз, превращает его кулак в чудовищную гирю. Может, если не шевелиться, он уйдет. Он барабанит снова.

Ты открываешь, Майкл, кажется, заполнил собой весь дверной проем.

— Майкл,— говоришь ты.

Ты смотришь ему в глаза. Они неумолимы, затем переводишь взгляд на его ноги, на них — настоящие рабочие ботинки, которые обычно городские жители не носят.

Оставив дверь открытой, возвращаешься в гостиную. Майкл почему-то медлит. Наконец, он входит, громко хлопнув дверью. Ты вытягиваешься на диване.

— Садись,—говоришь ты.

Он продолжает стоять перед тобой. Это же нечестно, думаешь ты, ведь так получается, что он выше.

— Что это, черт возьми, с тобой творится? — говорит он.

Брат вырастает с каждой минутой.

Ты пожимаешь плечами.

— Я пытаюсь поймать тебя целую неделю. И на работу звонил, и сюда.

— Ты когда приехал? — спрашиваешь ты.

— Я как идиот примчался на вонючем автобусе в город и жду тебя у входа. А ты увидел меня и сразу дал деру.

— Я, наверное, тебя не узнал.

— Ну что ты чушь-то несешь? Я звонил тебе на работу больше сотни раз, просил со мной связаться. А вчера прихожу к тебе в редакцию, и мне говорят, что ты со среды уже уволен. Что за х..ня?

Он стоит, сжав кулаки. Можно подумать, что это ты его лишил работы.

— Так зачем ты хотел меня видеть?

— Я не хотел тебя видеть. Я бы с удовольствием оставил тебя здесь тонуть в коке или черт знает в чем. Но папа волнуется за тебя, а я волнуюсь за папу.

— Как папа?

— А тебе не все равно?