Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

Мир, который он описывал, так навсегда и остался уютным мирком брежневского разлива. Тягучим и неприятно пахнущим, как пролитое на пол машинное масло. Жизнь в агонизирующем СССР была серой и тошнотворной (ложь и пропаганда по телевизору, крошечные зарплаты, жесткие и нелогичные запреты на каждом шагу), но герои книг Полякова не отчаивались. Произносили на собраниях положенные (ничего не значащие) слова, но думали совсем иначе. Прогибались, конечно, под всемогущую систему, но так, чтобы сохранить (где-то очень глубоко внутри) человеческий облик. Эти симпатичные ребята верили, что когда-нибудь правила игры изменятся к лучшему, – но, когда всемогущая система, наконец, рухнула, слегка подрастерялись. В иных условиях жить они, как оказалось, совсем и не умели.

Герои ранних книг Полякова были винтиками громадных государственных машин: завуч школы, секретарь райкома, военный. В девяностых государство исчезло, растаяло, как ночной кошмар, миром правили банкиры и бандиты, а Поляков упрямо гнул свою линию. Верил, что все происходящее – не более, чем временное недоразумение. Что-то вроде температуры при гриппе: полихорадит, пройдет и дальше все будет так же, как было… так, как только и может быть. В те годы такая позиция казалась мне, мягко говоря, странной, но как показало время, прав был не я, а писатель Поляков.

Даже внешним видом писатель демонстрировал принципиальную несовременность: умный взгляд поверх очечков, дорогие пиджаки без галстука, неспешная речь, – симпатичный осколок давно миновавших эпох. Тем удивительнее факт: когда в начале нынешнего, 2017-го, в книжных магазинах появилась первый том из давно анонсированной серии «ЖЗЛ: Современные классики», то посвящена она была именно Полякову.

Выглядит биография современного классика внушительно. Больше восьмисот страниц, подробные хронологические таблицы, красивое фото на обложке. В долгом вступлении читателю объясняется: если судьба писателя, это судьба его страны, то именно изгибы биографии Юрия Полякова лучше всего годятся для того, чтобы все мы попытались бы осмыслить новейшую отечественную историю, по полочкам разложить все, что за последние годы случилось с родиной и нами самими.

Что ж? Неспешные времена располагают, знаете ли, к чтению толстых фолиантов. Не уверен, что биография Полякова станет столь же популярна, как когда-то были популярны его «Работа над ошибками» и «ЧП районного масштаба», но, думаю, чтение это и вправду способно многое объяснить. Не знаю, как вам, а мне вот лично, к последней странице этого толстого тома многое в новейшей отечественной истории и вправду стало понятнее.

Не знаю, как вы, а я вот хорошо помню, как на экраны вышла первая часть фильма «Стражи галактики». Дело в том, что одним из главных героев данной картины был говорящий енот, и почему-то именно этот факт доводил всех, с кем я пытался обсудить фильм, до белого каления. «Как ты можешь всерьез об этом говорить? – возмущались собеседники. – Как вообще можно смотреть кино, в котором речь идет о вооруженном гранатометом еноте?».

И вот, на экраны выходит вторая часть «Стражей». Но прежде, чем переходить непосредственно к новинке, позвольте мне сказать пару слов вообще о том, что вообще последнее время происходит с кино-фантастикой.

Сам я родился ровно в том году, когда советская станция «Луна-17» доставила на поверхность земного спутника самый первый луноход. Поэтому в детстве фильмы о покорении космических просторов были для меня чем-то вроде священного писания. И, наверное, не только для меня, потому что фильмов таких выходило много, и были эти фильмы отменного качества. В том году, когда я пошел в школу, вышли самые первые «Звездные войны», а в том, когда школу я закончил, по американским кинотеатрам покатились «Чужие». Честно говоря, со временем школьные годы почти стерлись из моей личной памяти, но вот обе картины я и до сих пор помню просто отлично.

Да и как их забудешь? Снявший «Звездные войны» Джордж Лукас неоднократно рассказывал в интервью, что идея саги появилась у него после прочтения книг философа Джозефа Кемпбелла. Тот утверждал, что все мифы, все священные писания человечества, всегда говорят об одном и том же: о том, как человек обретает себя самого. Не важно, идет ли речь о Будде, Геракле, сэре Ланселоте или об Иванушке-дурачке, схема всегда одинакова. В самом начале герой мифа не знает, кто он, и живет на чужбине, – но приходит момент, когда герой встречает того, кто открывает ему правду. Правда же состоит в том, что на самом деле герой (а, значит, и каждый из нас) рожден от царя и сам является царем. Где-то далеко-далеко каждого из нас ждет трон, – и все мифы на свете повествуют именно об этом: о том, как герой отправляется в полный опасностей путь, в финале которого обнимает давно забытого отца и надевает на голову царскую корону.

Воодушевившись идеей, Лукас взялся снимать не просто космическую стрелялку, – ему хотелось создать евангелие ХХ столетия. И в каком-то смысле своей цели Лукас достиг. Его «Звездные войны» сами давно превратились в миф, и, между прочим, в уставе американского фан-клуба говорится, что подлинные поклонники «Войн» обязаны пересматривать все шесть фильмов саги ежедневно Что бы вы понимали: это между прочим тринадцать с лишним часов экранного времени. Но иначе – исключение из клуба.

Не менее культовым статусом пользовался и цикл про «Чужих». За этой историей какой-то особенной философии не стояло, зато сразу завораживала общая атмосфера. Прежде фильмы про космос просто сочились романтикой и оптимизмом. Но вот в «Чужом», прямо с самой первой сцены, режиссер демонстрировал нам не отважных космостранников, а людей, которые смертельно устали от бессмысленной работы… которым хочется не подвигов и приключений, а зарплаты чуть побольше, да пивка вечером… мало симпатичных, недалеких, порой трусливых людей… короче говоря, он демонстрировал нас самих. И такой подход сразу перевернул все прежние представления о кино-фантастике.

За право поработать на проекте конкурировали лучшие силы Голливуда: Ридли Скотт, Джеймс Кэмерон, Дэвид Финчер. Созданная ими сага давно стала классикой, уровня Шекспира или Сервантеса. Именно в «Чужих» впервые были проговорены многие темы, само собой разумеющиеся для современной культуры: от роли женщины в обществе, до опасности бездумного поклонения научному прогрессу. За почти сорок лет на этих лентах выросло два поколения зрителей, так что нет ничего странного в том, что некоторое время назад на экраны стали понемногу выходить их продолжения, сиквелы, приквелы и разного рода спин-оффы.

Сперва (после почти двадцатилетнего перерыва) было снято продолжение «Чужих». Потом вышел седьмой эпизод «Звездных войн». Сказать, что я ждал их выхода – ничего не сказать. Оставшиеся до премьеры дни, я был готов отмечать дырочками, как в дембельском календарике. Но спросите меня сегодня, о чем рассказывалось в этих фильмах, и я лишь недоуменно пожму плечами. Продолжения культовых картин оказались не то, чтобы плохими, – они были никакими. И это, наверное, самое худшее, что только могло случиться с кино-фантастикой.