Мег Вулицер - Исключительные

Дом на Синди-драйв, который всегда был маленьким и слегка неряшливым, после колледжа казался трагичным. С тех пор как в 1974 году умер отец, мать не могла поддерживать жилище в приличном состоянии; почтовый ящик висел косо, на крыльце валялась старая керамическая тыква, доверху набитая рассыпающимися пожелтевшими экземплярами газеты Heckville Harbinger . Лоис полностью сосредоточилась на Жюль с той минуты, как та вошла в парадную дверь, и за столом, похоже, сидела и зорко следила, как дочь ест. Но на Астор-Плейс твой тощий парикмахер-андрогин — то ли он, то ли она — едва ли вообще смотрит на тебя, когда стрижет твои волосы, а глядит в основном в зеркало и на другого тощего андрогинного парикмахера в противоположном конце большого подвального помещения. Парикмахерские кресла сотрясала песня группы Ramones, и можно было закрыть глаза и слушать ее в такт странно приятным звукам собственных влажных волос, отсекаемых от головы.

А на той вечеринке почти у каждого гостя волосы были всклокочены, как у псов сразу после собачьего боя под дождем. Но не у Денниса Бойда, который сидел напротив Жюль Хэндлер, отделенный от нее толстой свечкой, как дорической колонной. У него были обычные волнистые черные волосы, оконтуренное темной тенью слегка небритое лицо и глубоко посаженные темные глаза, выглядящие так, будто под ними легкие синяки. И впрямь непонятно было, кто он и что он. В такую пору жизни можно не знать, что ты собой представляешь, но это нормально. А о людях ты судишь не по их успехам — почти никто из знакомых в 22 года не добился успехов, ни у кого не было хорошей квартиры, чего-то ценного, дорогой одежды, высоких заработков, — а по их привлекательности. Крупного сложения сосед Изадоры Деннис все еще был в рабочей одежде, его мятая белая рубашка с воротником на пуговицах наводила на мысль о комплекте чистых хлопчатобумажных простыней. Он действительно выглядел основательным, как сказала Изадора, и да, действительно напоминал молодого копа со своей короткой традиционной стрижкой, массивными руками, чистой рубашкой и характерным акцентом жителя Нью-Джерси. Не так уж трудно было представить его в униформе. В то же время он был застенчивее любого другого человека в комнате, в том числе Изадоры, девушки по имени Джанин Бэнкс, которую Изадора знала по своему родному городу, и парня по имени Роберт Такахаси из копировального центра, где работала Изадора. Роберт был невысоким красавчиком с колкими черными цыплячьими волосами и сложением, похожим на компактную игрушечную фигурку. Он был геем, рассказала Изадора, и происходил из жившей в Америке традиционной японской семьи, которая стала стыдиться его с тех пор, как он признался, и потом больше никогда не заводила речи о его ориентации. Впрочем, всякий раз, отправляясь домой в Питсбург, он брал с собой бойфренда, если таковой на тот момент был, и мать варила лапшу-удон и готовила угря в соусе для обоих, обращаясь с парочкой по-доброму.

На мгновенье Жюль подумала, что, может быть, надо познакомить Роберта со своим другом Джоной Бэем, но сочла, что Джона еще не совсем готов встречаться с кем-то после своего летнего приключения в Вермонте на ферме, где он обитал с другими членами Церкви объединения — мунистами, как их называли. В эту церковь его втянули, когда он, окончив Массачусетский технологический институт, жил в Кембридже. По причинам, которых никто не понимал, Джона легко поддался религиозной обработке, жил на ферме и считал себя мунистом, пока друзьям не удалось месяц назад уговорить его вернуться в Нью-Йорк, чтобы депрограммировать его. Теперь он отлеживался, словно отдыхая после плена, и еще не был готов встречаться с мужчинами. И все-таки Жюль могла себе представить Джону с Робертом Такахаси; это был приятный образ — два стильных, привлекательных парня с шелковистыми черными волосами.

За столом Роберт Такахаси завел разговор о том, что один из его друзей в копировальном центре, Трей Спайделл, очень болен. Роберт рассказал, что его чрезвычайно встревожило то, как это произошло. Однажды вечером после работы они вдвоем поехали в ночной клуб «Лаймлайт», и под сводами перестроенной церкви начали танцевать. Рубашки были сняты, ампулы с амилнитритом вскрыты, хотя был будний вечер, — ну а в самом деле, почему бы нет? Шел 1981 год, они были молодыми парнями с модными прическами, каждый день, просыпаясь, шли на работу, которая не требовала больших умственных усилий. Можно оставаться на ногах допоздна и танцевать. За медленными танцами следовали быстрые, они вместе скакали под «Запятнанную любовь», сердца их колотились, а потом они закончили вечер в квартирке Трея, где жили вместе.

— Мы стали дурачиться, — объяснял теперь Роберт. — Это нас заводило.

Все внимательно слушали, как будто он рассказывает небывалую историю.

— Трей очень классный, поверьте мне на слово.

— Так и есть, — отозвалась Изадора.

— А потом в комнате вроде как стало темнее, и я просто водил пальцем по его плечу, и сказал что-то типа: «Иду по точкам». А он спросил: «Что?» Я сказал: «По твоим родинкам». Он возразил, что никаких родинок у него нет, и как бы обиделся. Пошел в ванную, чтобы доказать свою правоту, я последовал за ним, он включил свет, и на нем были ярко-фиолетовые точки, словно кто-то взял фломастер и просто нарисовал их. На следующий день он в обеденный перерыв сходил к дерматологу, и на работу уже не вернулся. И теперь он в больнице, и говорят, что это рак. Очень редкая разновидность. Пригласили врачей из других больниц на консилиум. Одного даже из Франции.

Только что Трей Спайделл был в полном порядке, рассказывал им Роберт, двадцатишестилетний парень в прекрасной форме, а теперь он в Сент-Винсенте, в специализированном отделении, где занимаются сложными случаями. Роберт боялся, что в копировальном центре вентиляционная система покрылась токсичным налетом, который отравил Трея и скоро отравит остальных сотрудников, как «болезнь легионеров» пустила свои споры среди участников съезда. Он беспокоился, что следующими слягут они с Изадорой.

— Думаю, в понедельник утором нам надо уходить из копировального центра, — сказал он. — Просто валить оттуда. Жуткое место, как ни крути.

— Ты слишком переживаешь из-за этого, — ответила Изадора. — У одного из наших сотрудников рак, Роберт. Люди заболевают раком, даже молодые.

— Медсестра в Сент-Винсенте сказала, что таким раком болеют только старики.

— У моей сестры Эллен в прошлом году был опоясывающий лишай, — вставила Жюль. — Такое обычно тоже случается только с пожилыми людьми.

— Вот именно, — сказала Изадора. — Спасибо, Жюль. Если у Трея Спайделла какой-то старческий рак, это не значит, что во всем центре вспыхнет эпидемия.