Кара МакКенна - Трудное время

Тем не менее, то, что мое тело испытывало к нему, было настоящим. Это притяжение пробуждало во мне что-то позитивное. Все эти сны. И я фантазировала о нем, ко всему прочему, всего лишь краткие эротичные отрывистые касания. Его рот на моей шее и его слова, воспламеняющие мою кожу. Мне нравится то, как ты разговариваешь. Что еще он мог бы сказать, если бы застал меня в одиночестве?

Мне нравится как ты...

— Сегодня лучше? — спросила Шонда, открывая дверь, которая вела в административное бюро. Я покинула оранжевую зону, едва зарегистрировавшись, когда на прошлой неделе я буквально задыхалась, пытаясь поскорее покончить с этим.

— Намного лучше, спасибо. Сейчас неопределенность не такая уж и плохая, понимаешь?

— Понимаю. Хорошего дня, Анна.

— И тебе.

Утренние занятия прошли достаточно хорошо. Пара незначительных выходок, но ничего такого, с чем бы возглас со стороны присутствующего охранника не смог справиться. Я принесла экземпляр «Моя сторона горы»* ( П рим. Роман «Моя сторона горы» (My Side of the Mountain), написанный писательницей Джин Грейгхэд Джордж

[1959]) для заключенного, который попросил его неделю назад. Эта книга была его любимой во времена его молодости, и он хотел прочитать ее теперь, чтобы попытаться вспомнить, что это такое быть в том возрасте, сколько его сыну было сейчас. Они не приходили к нему, как сказал он, его сын и бывшая девушка. Он видел сына, когда тому было четыре года. Эта просьба тронула меня, и я передала книгу в мягком переплете так, как будто я отдавала ему слиток золота, как никогда преисполненная решимости не услышь того, по какой причине этот человек попал сюда.

Хранение наркотиков и воровство не слишком пугали меня — они казались какими-то обезличенными. Действия, продиктованные отчаянием, но которые можно простить. Но, если бы я слышала, что парень, к которому я начинала, привыкать был упрятан за решетку за домашнее насилие или сексуальное домогательство, или за надругательство над ребенком... Была огромная разница между тем, чтобы кому-то раскрыть свой потенциал, и осознанием того, на что они были способны. И, если бы мне пришлось бороться с последним, я бы не смогла выполнять свою работу.

Свой обеденный перерыв я провела в офисе, поедая сэндвич с индейкой, глядя в окно, выходящее во двор. Он огородил три стороны четырехэтажного здания тюрьмы. Я притаилась в одном из углов, двумя этажами выше и возможно в тридцати футах от места, где мужчины занимались гимнастикой, по ту сторону железной решетки, покрытой дугами колючей проволоки.

Коллиера не было. Не сразу. Но когда я откусила яблоко, раздался гудок, и все мужчины направились прочь со двора. Через минуту, следующая группа разбрелась по двору. И мои глаза отыскали его, так же легко, как компас показывает на север.

Он передвигался в небольшой компании белых заключенных, отделившись от них, когда они направились к открытой трибуне, и продолжил двигаться в одиночку в моем направлении. Несколько черных парней уже приступили к упражнениям со скудным снаряжением, и он зашагал прямо к ним. Обменявшись коротким кивком с самым большим парнем в группе, и о чем-то договорившись, чего я не поняла. Он снял футболку, скомкав ее и бросив на сухую, коричневую траву.

И он был красив.

От вида на его тело у меня перехватывало дыхание. Загорелое и крепкое, он был так чертовски хорошо сложен.

Ну, конечно. Чем еще там заниматься? Его мощные плечи плавно перетекали в накаченный торс, каждый дюйм в нем выглядел таким идеально высеченным, и совершенным, и опасным, высокое и сильное тело, завернутое, как на картинке в упаковку из мышц и кожи. Я чувствовала такое, о чем только мечтала, что было уже так давно. Жажда между моих ног. Острая необходимость обжигала каждую каплю, текущей во мне крови. Он опустился, чтобы сделать пару десятков отжиманий, и, помоги мне Господь, я представила как мое тело, накрытое его накачанным. Моя рука поднялась, ладонь сжала прохладный стакан. Желая, чтобы это был он. Я вернула руки в прежнее положение.

Это было иначе, наблюдать за ним вот так, в то время, когда он не наблюдает за мной в ответ. Если избавиться от одолевавшего страха, все, что я чувствовала — это влечение. Свободные штаны болтались в районе его бедер, обнажая кусочек чего-то серого. Это что-то поблескивало на его загорелой коже, как серебро.

Боксеры или плавки? Я задалась вопросом, не совсем уверенная был ли у заключенных выбор.

У него были татуировки на спине и на одном плече, но я не могла их разглядеть. Как его предложение, скорее всего мне не нужны были детали. Я не хотела смотреть украдкой, и увидеть доказательство его преступления или свастику.

Или увидеть имя женщины, написанное курсивом внутри сердца.

Не, точно не это. Я могла это признать. И поэтому я отошла от окна.

Какой-то части меня было интересно, покажется ли он на нашем маленьком учебном занятии сегодня вечером. Я не была глупой. Я знала, чего желал мужчина, когда разглядывал меня, так как Коллиер. Ему просто хотелось быть ближе ко мне — к женщине. Достаточно близко, чтобы почувствовать, чтобы почувствовать меня, или напугать, или соблазнить. Я точно не могла сказать, что именно из этого. Меня это особо не интересовало. И вместе с тем, я надеялась, чтобы он не появлялся на учебных занятиях или на занятия «Книжная дискуссии». Я боялась, что он не придет. Он страшно пугал меня, своей близостью и своим отсутствием.

Я не заметила его, так как все перемешались на занятии «Книжной дискуссии» через полчаса, но это еще ничего не значило. Эта группа была большой. И мое тело звенело, вибрирывало, словно камертон, что уже становится знакомой частотой.

Во рту у меня пересохло, к черту это. Я с головой погрузилась в следующую главу.

Когда она подошла к концу, я спросила класс, хочет ли кто-то прочитать следующую главу, кто-то с сильным, демонстративным голосом. Вызвалось несколько добровольцев, и я выбрала Уолеса. А. Этот парень определенно мог произвести эффект, плюс ко всему пока он читает, мне не придется выслушивать его умные замечания. Он говорил не особо грамотно, но читал довольно не плохо, сидя на моем стуле перед публикой. Я стояла, делая для себя пометки, о том, чтобы использовать побуждения для оживленной беседы.

Мне не хотелось отвлекать мужчин от истории, оглядываясь слишком часто по сторонам пока другие читают, поэтому мои глаза оставались на нейтральных местах — на моих заметках, на полу у подножия переднего ряда, на пустом участке стены. В любом случае, это была моя отговорка. На самом деле, я просто не хотела знать, был ли там Коллиер. Точнее говоря, мне не хотелось, чтобы ощущение в моей груди подтвердилось. Не хотела заметить его, и осознать правду — что-то внутри меня было настроено на него. Готовое возбудиться от его близости. А я была возбуждена, тогда. Виновна.