Кара МакКенна - Трудное время

— Спасибо. Теперь ты можешь, эм... ты можешь мне помочь написать письмо? Кое-кому? — сказал он почти чопорным, скромным голосом. Мне показалось это странным, учитывая то, что этот мужчина уже просил у меня помощи, и получил ее без осуждений. Затем он добавил почти бормоча. — Личное письмо.

Просьба была законной, обычной для «Источников». Я посмотрела на часы.

— Мы, по крайней мере, можем начать. Но у меня есть только десять минут.

Он кивнул. — У тебя есть бумага?

Я достала блокнот из сумки — идеально связанный, без спирали, благодаря захватывающему спектру смертоносных орудий, которые скорей всего могут быть созданы из трех футов проволоки. Когда он передал мне карандаш, наши пальцы соприкоснулись на короткое мгновение — быстро и горячо, словно удар статическим током.

— Ладно. Выкладывай.

— Дорогая, — начал Коллиер, так, чтобы только я могла слышать. Его взгляд метнулся и пригвоздил меня. — С этого оно должно начинаться.

Дорогая, написала я. Меня замутило, и я даже не могла притвориться, что не знаю почему. Черт меня подери, я сочиняю любовное письмо для его поганой…, черт знает кого. Жене? Подружке? Бывшей? Жертве? Ладно. Если это не поможет мне справиться с моей глупой влюбленностью, тогда уже ничто не поможет. Я посмотрела на его руку, но его рукав закрывал татуировку, что я заметила из окна офиса. Чье имя могло скрываться за ним...? Соберись.

— Продолжай, — сказала я.

— Я скучал по тебе с нашей последней встречи. — Он следил за моими руками, когда говорил, а его слова приобретали форму, написанные моими пальцами с такой легкостью, которую он сам вероятно никогда не узнает. Это было странное, и слишком интимное действие.

— Пара минут с тобой в неделю это жестоко, но это того стоит, — он продолжил. — Я скучаю по...

— Подожди. — Набросала я, поспевая за ним. Я почувствовала, как он напрягся от раздражения или нетерпения, и я не могла винить его. В конце концов, я всего лишь незнакомка, которую он попросил описать свои чувства, в месте, где опасно обнажать свои эмоции, так же, как и пульс.

— Хорошо, продолжай.

Я скучаю по тебе каждую минуту, когда мы не вместе. И я смотрю на часы каждое утро в надежде, что я смогу снова тебя увидеть. — Он остановился и ждал, пока я допишу. — Я скучаю по твоему запаху, ты пахнешь как весна и трава. Здесь не так уж и много травы. Я скучаю по твоему лицу... И как ты иногда улыбаешься. Я хочу, чтобы я был причиной твоей улыбки.

Я проигнорировала мою ревность, которая как горячая змея скручивалась в моем животе, когда я представляла, себе такие вещи. «Хорошо».

— Я скучаю по твоему голосу. По тому, как ты говоришь.

Я люблю, как ты говоришь. Откуда ты?

Змея замедлилась. Изменила направление, извиваясь на низком уровне.

— Я хотел бы, чтобы мы виделись, только подальше отсюда. — Он поставил свои локти на стол, наклоняясь ближе, и говоря даже тише чем раньше. — Как же мне хотелось, чтобы мы были вместе..., так как я не был с женщиной уже пять лет. Иногда, когда я вижу тебя... Иногда я даже не могу слышать, о чем ты говоришь. Все что я могу делать — это наблюдать за твоим ртом. Я наблюдаю за твоими губами, и я думаю ночью, когда я один о том, как же я хочу поцеловать. Хотя, на самом деле я никогда не остаюсь один здесь. Но я представляю, что я — я наедине с тобой. Я думаю, о твоем рте и как же я хочу поцеловать тебя. И о других вещах… других вещах, повторили мои руки. Моя шея горела, словно от ожога солнцем. Мои щеки пылали. Моя свободная одежда душила меня.

— Иногда я наблюдаю за твоими руками. — Продолжал он. Наблюдая за моими руками. — Я наблюдаю за твоими руками и представляю их... на мне.

Меня трясло, и он точно мог это видеть. Его слова становились неровными, от зажатого карандаша между моими обескровленными пальцами.

— Я представляю. — Я думаю, на этом мы и остановимся, — я вздохнула.

— У нас все еще есть три минуты.

— Да, но это становится... Я не уверена, что это уместно, что я пишу такого рода письмо для тебя. — И я не уверена уместно ли это, что я становлюсь мокрой. Совсем не уверена.

— Точно. Ну, я думаю, это то, что я хотел сказать, во всяком случае.

— Хорошо. Я... я могла бы его отправить. Если у тебя есть ее адрес.

Темный взгляд перепрыгнул с моих рук к глазам, и я вздрогнула, слишком жарко стало в слишком многих местах. Мгновение он просто смотрел — не холодно, не зло, просто… говоря.

— Я не знаю ее адреса, — сказал он тихо.

Я вздрогнула. Мои руки казались ледяными, мое горло сжалось. Мой живот — теплый, тяжелый и убийственный.

Он обратил внимание на мои руки. — Может быть, письмо побыло бы у тебя. Пока я не вспомню.

— Я могу оставить его тебе. — Я аккуратно оторвала по перфорации, но он качал своей головой.

— Пусть оно будет у тебя, — повторил он. — Это очень личное. Мужчина не хочет, чтоб кто-то читал такого рода мысли.

Я опустила страницу, заметив, что она трясется вместе с моей рукой, я положила ее в блокнот.

— Хорошо.

— Мне не предстояло случая его подписать.

— Ой.

Он кивнул на блокнот, поднимая свои брови. Я повиновалась, подвинув страницу и карандаш через стол. Теперь была моя очередь наблюдать, как его рука писала медленно и аккуратно два коротких слова. Потом он отодвинул все назад ко мне.

— Спасибо... — Его взгляд опустился на мою грудь, но он пристально рассматривал мое удостоверение личности, а не мои груди. — Энни. — Сказал он это низким голосом, почти на выдохе, как будто он говорил себе секрет.

Мне следовало сказать мисс Гудхаус, но единственное исправление, на которое я была способна, было, — Энн. — Мои родители называли меня Энни, как и мои тети, и бабушка с дедушкой, и пара близких друзей, но на этом все. Не незнакомцы. Не этот мужчина, имени которого я не знала. О преступлениях которого, я не хотела ничего слышать. Чьи желания я прочертила дрожащими пальцами. — Я увижу тебя на следующей неделе.

И он ушел, длинные ноги зашагали к двери. На этот раз он не оборачивался.

Я положила письмо в мою сумку, не осмеливаясь посмотреть, что же он написал.

Я не буду смотреть. Я буду держать его в закрытом блокноте и не прочитаю, и если на следующей неделе мы будем говорить, и у него не будет адреса, тогда я выброшу это письмо. Или сожгу. Я сделаю все что угодно — только не прочту.

Я прочитала его в машине.

Я села на водительское место, мои руки потянулись к моей сумке, и я вытянула страницу, мои пальцы тряслись.

«Дорогая. Я скучал по тебе с нашей последней встречи. Пара минут с тобой в неделю это жестоко, но это того стоит.

Я скучаю по тебе каждую минуту, когда мы не вместе, и смотрю на часы каждое утро в надежде, что я смогу снова тебя увидеть. Я скучаю по твоему запаху, ты пахнешь, как весна и трава. Здесь не так уж и много травы.