Алексей Курилко - Отечественное порно

— Ну и славно. Своё мнение ближе, роднее, привычнее…

— Плохое настроение?

— Относительно.

— Что-то случилось?

— Ничего.

— Говорить не хочешь?

— А чем закончилась твоя история про таракана?

— Его раздавили.

— Я так и думал.

Две недели от Пербудько и Трубецкого не было ни слуху ни духу.

За это время я успел спокойно и вполне осознанно уйти в запой и смертельно уставшим вернуться обратно: без копейки денег, с обновлёнными долгами, с бессонницей, без малейшего понятия о том, как жить дальше.

Целыми днями я бездельничал, без всякой цели слонялся по квартире, иногда включал телевизор и пытался понять о чём говорят все эти немые люди на экран. Особенно становилось обидно, если транслировали КВН или чей-то концерт.

Пару раз включал комп, проверял электронную почту. Однако писем не было.

По ночам я читал Чехова и болтал ни о чём с Гуляевым, если тот вспоминал обо мне.

Наконец в понедельник мне позвонил Сергей.

— Ты как, не против поприсутствовать на съёмках? — спросил он.

Я пожал плечами так, словно Пербудько мог меня видеть.

Сами съёмки меня мало интересовали, но я прекрасно помнил о первой половине гонорара.

— Ну… в общем, — сказал я, — можно…

— Тогда так. Актёры сдали анализы, сегодня должны быть результаты. Значит завтра можем начинать. Пока установят декорации, выставят свет, загримируют актёров, то-сё… Короче, подъезжай к десяти.

— Куда? — спросил я, рыская глазами по комнате в поиске ручки или карандаша.

— Киностудия «Довженко» знаешь где?

— Вы снимаете там?!

— В западном крыле, павильон номер десять. Что тебе удивляет?

Сказать, что я был удивлён — ничего не сказать. Я был по меньшей мере в шоке.

— Аренда помещения вполне приемлемая, — продолжал Сергей. — Звукоизоляция в норме. По документам мы снимаем лёгкий эротический фильм. А уж где заканчивается эротика и начинается порнография — это в нашем законодательстве точно не указано. Место надёжное — не сомневайся. Во всяком случае, менты туда не нагрянут. Мы там уже снимали раз. Очень удобно. Меня больше беспокоят натурные съёмки. До снега ещё далеко. Да и не каждую зиму он выпадает. А бутафорский снег это такой геммор. Боюсь, что он натуры придётся отказаться. А так хотелось! Так хотелось показать нашу суровую зиму во всей красе. Ведь фильм, по большому счёту, рассчитан на западного зрителя, а они там в большинстве своём уверенны, что у нас тут круглый год зима, водка, икра и медведи.

— Не думаю. То есть водка — да. Что касается всего остального… С Украиной теперь другие ассоциации — водка, Чернобыль и братья Кличко.

— В любом случае, почти ни хрена о нас не знают.

— Как будто тебя это сильно волнует?

— Не будь циником. Я патриот. Иначе давно бы рванул за бугор. Меня, между прочим, неоднократно приглашали в Германию снимать.

— Порно?

— Какая разница? Мне предлагали работу! Для художника важнее всего — когда его ценят. Когда его творчество кому-то нужно. Хочешь над этим постебаться?

Но мне было не до стёба.

— Извини, — сказал я.

— Проехали.

— Значит, до завтра.

— До завтра.

На проходной киностудии охранник строго спросил:

— Куда?

— На съёмку. Э… В десятый павильон.

— Фамилия?

— Пучков, — солгал я, не задумываясь.

Он сверился с каким-то списком, лежащим у него на столе. Должно быть ему не понравилось, что произнесенная фамилия отсутствовала в списке. Он покачал головой и сказал:

— Идите к тому окошку и возьмите временный пропуск.

Я направился к указанному месту.

— Фамилия? — спросила молоденькая брюнетка по ту сторону окошка.

— Пучков, — настаивал я на своей лжи.

Осторожность, думал я, не помешает.

— Документы есть?

— Оказалось, что оставил дома. — Я изобразил на лице почти искреннее сожаление. — В таких случаях моя бедная мама говорила: «лучше б ты голову забыл». Но если б я забыл голову и принёс паспорт, то с чем бы вы сравнили фото?

Брюнетка мягко улыбнулась одними губами, давая понять, что оценила эту несмешную шутку.

— Ну хорошо, — сказала она и выписала пропуск.

Да, обаяние не пропьёшь!

Павильон, где проводились съёмки, со стороны казался совершенно заброшенным (как и большинство зданий на территории киностудии) и был закрыт.

Я пару раз подёргал запертую дверь, постучал…

За спиной бесшумно возник здоровенный бритоголовый мужчина в чёрном костюме, при галстуке, с шипящей рацией в руке.

— Какие-то проблемы?

— Да нет, — залепетал я. — Тут должны были проводиться съёмки… Меня пригласили…

— Кто вы?

На этот раз я назвал свою настоящую фамилию: врать этому Церберу язык не поворачивался. Я так же добавил, что являюсь сценаристом.

Мужчина сообщил об этом в рацию, оттуда сквозь шипение и треск что-то прорычали.

Мужчина кивнул:

— Проходите.

Щёлкнул замок на двери и она приоткрылась. Я нырнул вовнутрь.

Процесс шёл полным ходом. Кругом стояли осветительные приборы и видеоаппаратура: камеры, мониторы… В помещении было полно народа — человек десять-двеннадцать, не считая Пербудько и Трубецкого.

Трубецкой беседовал с хрупкой девушкой в спортивном костюме и, вероятно, даже не заметил моего прихода.

Пербудько, напротив, лишь только я вошёл, замахал мне рукой: скорей иди сюда.

— Рад, что ты с нами! Я всегда за то, чтобы автор присутствовал.

— Гоголь мне звонил, просил передать, что быть не сможет.

Сергей приобнял меня и похлопал по плечу:

— Радует и то, что ты в хорошем настроении.

Про себя я саркастически хмыкнул: как будто он когда-нибудь видел меня в плохом настроении.

— Сейчас подснимем один эпизодик и устроим перекур. — Пербудько сел на раскладной стульчик перед мониторами. — Все готовы?

На освещённой площадке, куда были направлены все три камеры, стоял парень лет двадцати пяти, без штанов. На нём были лишь красные сапоги, «вышиванка» и шапка. На плече он держал мешок. Парень был возбуждён. В прямом смысле этого слова. Его мужское достоинство стояло почти параллельно животу, было напряжено и чуть заметно пульсировало.

— Приготовились! — крикнул Пербудько. — Камера! Разгон!

— Есть!

— Экшэн! — скомандовал Сергей.

Парень без штанов сделал пару шагов, затем, остановившись, повернул голову и сказал через плечо:

— Вот что, адское отродье, неси меня в Петербург, к сомой царице!

— Не останавливаясь, ещё раз! — попросил режиссёр.

Парень послушно кивнул и повторил всё с самого начала:

— Вот что, адское отродье, неси меня в Петербург, к самой царице!

— Не останавливаясь!.. — Сергей вскочил и обратился к парню. — Славик, давай ещё раз, только грозно, понимаешь… «Вот что, адское отродье»! Ты ненавидишь чёрта, а он боится тебя!