Сергей Герасимов - Шаги за спиной

Особенно свиреп был бурьян у наружного заборчика, некоторые его стебли уже перехлестывали через аккуратные зеленые треугольнички, прибитые сверху, и заглядывали во двор. Двор нежился в солнечной полудреме. Он почти забыл людей.

Последними посетителями были местые пугливые воришки, заглянувшие в сарай и утащившие оттуда старенький спортивный велосипед со спущенным передним колесом и с паутиной по облезлой раме. В домик воришки не зашли, побоялись.

Дожди регулярно поливали клумбу и на ней цвели розы – пышные, яркие, сочные, самые лучшие, как цветы на могиле. Сегодня розы в росе, которую ухитрились сохранить с самого утра. Дикий виноград, вившийся по стенам и крыше и аккуратно подстригаемый раньше живым Пашкой, сейчас свешивался с железной голубой рамы перед дверями как полог.

Чтобы войти, его нужно раздвинуть, он тяжело зашелестит и снова сомкнется за спиной. Дворик зарос травой, которую некому вытаптывать, в траве завелись резкие в движениях ящерицы, похожие цветом на старую медную ложку, цветущую на белых камнях дорожки; завелись шумные кузнечики, задирающие крылья у хвостика, чтобы пострекотать; завелись и бело-розовые шампиньоны, о сьедобности которых некому было догадаться.

Калитка скрипнула и они вошли.

Тамара обежала полукруг на носочках, балуясь, и заперла калитку на задвижку. Валерий был серьезен.

Она повисла на его шее сзади и он чуть согнулся вперед, поднимая ее над землей:

– А я еще ни разу не носил тебя на руках.

– Ты еще много чего не делал ни разу, – ответила Тамара и с готовностью предложила себя для несения. Он взял ее на руки и сделал несколько шагов.

– Почему ты такой кислый?

– Нет, просто так.

– Нет, не просто!

– Да, здесь просто очень тихо.

Он поставил ее на белую плитку и заметил как шмыгнула ящерица.

– Просто здесь очень тихо.

– И ты снова слышишь шаги?

– Да.

– А что врач?

– Ничего. Я боюсь к нему идти.

– Тогда давай вместе что-то делать, – предложила Тамара.

– Что?

– Ну, попробуй, пройдись, а я послушаю. Сейчас, когда тихо, мы можем проверить их. Вдруг в самом деле кото-то ходит за тобой?

– Ты не боишься?

Тамара подумала.

– Сейчас, когда ты спросил, уже боюсь. Но все равно, давай попробуем.

Она стала у дорожки из плиток, нашла взглядом медную ложку (диковинный предмет) и сосредоточилась, слушая.

– Иди… Постой. Сейчас опять иди…

Валерий дошел до самого винограда, остановился и повернулся, чтобы сказать…

– Ай! – вскрикнула Тамара и почувствовала от страха мгновенную щекотку на запястьях. – Что это?

– Это хлопнула бутылка.

Он наклонился над травой и выудил (нестриженная трава вырастает выше колен, такая мягкая) и выудил смятую пластиковую бутыль из-под Колы:

– У меня дома они все время хлопают. Просто она смята, а крышка завинчена, воздух нагрелся от солнца и стенка распрямилась.

– Ну, ну, я так не могу! – заплакала Тамара по детски. —

Почему она хлопнула именно сейчас, когда было страшнее всего?

– Случайность.

– Да, да, случайность! А два раза подряд кто-то попадает в аварию – это тоже случайность? Ты же мне сам говорил!

– Ты слышала шаги? – спросил Валерий.

– Да, – сразу погасла она, – да, слышала. Твои галлюцинации заразны. Я послушаю, пройдись еще раз. Только медленнее, и не уходи далеко от меня. Мне страшно.

– Это ведь только кажется.

– Да, я знаю.

Он сделал восемь шагов, считая; Тамара стояла, напряженно, вытянув шею вперед и чуть-чуть наклонив голову, похожая на маленькую толстую птичку.

– Я насчитала восемь, – сказала она почти спокойно, – за каждым твоим шагом. Кажется, это шаги одного человека, только одного. Они почти попадают в такт с твоими шагами, но немного отстают и поэтому их можно слышать. Как будто тень твоих шагов – я правильно сказала? Как будто тень или маленькое эхо. И они немного шелестят, да? как будто кто-то идет по песку. Но на последнем шаге мне показалось, что их было двое.

Я правильно рассказываю?

– Да. Но их было двое с самого начала. Одни шаги женские, а другие намного тяжелее. Может быть, мужские. Я уже научился их отличать.

– И ты их слышишь всегда?

– Только не на шумных улицах. Зато с л и ш к о м хорошо слышу в парках, вечерами, в пустых переулках и в местах вроде этого. Я теперь не люблю безлюдных мест.

– Еще бы!

Она подумала и улыбнулась:

– А я знаю что-то. Подойди, обними меня, тогда скажу.

Ее губы были полуоткрыты, в ожидании:

– Ну, скорее!

Он подошел и обнял и почувствовал ее крепкую грудь, не желающую расплющиваться – а у Люды была мягкая, как холодец.

Тамара оторвалась от его губ:

– Ведь это же хорошо… Раз я слышала шаги, значит, они есть, значит, ты не болен. Пойдем в дом.

Она достала из сумочки ключ и принялась отпирать. Замок был большим и синим, прилепленным снаружи, чуть косо, на скорую руку.

– У тебя ключ? – удивился Валерий.

– Да, мы ведь живем по соседству. Нам предложили приглядывать за домом. Если не приглядывать, то скоро останется один фундамент. Но я сюда почти не захожу. Была месяц назад, примерно. Мы поставили свой замок. Ключи есть только у нас и еще у кого-то в домуправлении. Но телевизор успели украсть раньше. И сарай весь разграбили, только там не было особенно ценного, один велосипед. Входи.

Внутри был полумрак задернутых занавесок, уют, порядок, и плотная тишина, похожая на доброго плюшевого медведя (для неверующих, в скобках: найдите плюшевого медведя и приложите ухо к его животику).

– Ой! Я снова слышала! Но очень тихо.

– Конечно, сейчас ты будешь слышать каждый их шаг.

– Их?

– Давай сменим тему. Когда я был здесь в последний раз, комнаты были разгромлены. Что с ними случилось?

– Я убрала. Нельзя же было их бросить так? Тут всего две комнаты и еще одна маленькая, очень уютная, я повесила там шторку и постелила простыню. Она совсем живая, пойдем, посмотришь.

Валерий пошел вперед. При Пашке здесь было совсем по другому. Это была мужская комнатка, с мужским беспорядком, мужским разбросом старых желтых газет, одеялом, смятым по-мужскому. Сейчас здесь даже пахло Тамарой.

Тамара принесла веник и начала подметать. Для женщины делать уборку столь же естественно, как для мужчины создавать мусор. Пример абсолютно точного симбиоза.

Валерий стоял в нерешительности, не зная, нужно ли помогать.

– Зачем ты подметаешь?

– Я так не могу, смотри, какая пылища! Сядь, сядь сюда и подними ноги. Надо будет принести тапочки, и еще…

Она задумалась.

– Зачем? – поинтересовался Валерий.

– Сиди и молчи.

– Но зачем здесь тапочки?

– А ты не понимаешь? Нельзя же заставлять женщину так долго ждать.

Юра вышел на конечной метро, на станции имени великого убийцы времен гражданской войны и нашел телефон. По автомату болтал озабоченный паренек интеллигентной наружности, но болезненный какой-то. Юра подошел и дохнул ему в ухо. Паренек вздрогнул.