Сергей Герасимов - Шаги за спиной

После этого она взяла ладошку, чтобы погадать.

– Девяносто лет проживешь, родная! – начала цыганка с преувеличенным акцентом, но вдруг сбилась.

– А сколько я получу по математике? – спросила Леночка.

– Бойся огня, – сказала цыганка, – от огня будет тебе погибель. Много будешь иметь денег, но не принесут они тебе счастья.

– А почему девяносто, а не сто? – спросила Людочка.

– Нет, красавица, не прожить тебе больше тридцати, – ответила цыганка.

И что-то случилось с ребенком, сглазили, что ли?

По дороге к дому Люда подобрала окурок и положила в кармашек. Кто-то из мальчиков рассказывал ей, что если окурок поджечь, а потом затушить, а потом хорошо придавить, то им можно будет резать, как бритвой. Чепуха, но интересно.

Переходя улицу, она увидела еще один окурок и подобрала его на тот случай, если из первого окурка не получится бритвы.

Потом она увидела еще один окурок и еще один. Вскоре она имела целый кармашек окурков. Дома она разложила окурки на одеяле и стала считать. Их было тридцать девять. Лена спустилась во двор, чтобы найти сороковой, для ровности. Но во дворе было слишком много окурков и она снова набрала полный кармашек. После этого она начала коллекционаровать окурки. Ее любимым занятием стало раскладывать эти ценные предметы на одеяле м пересчитывать их. Тогда она любила математику и особенно устный счет – волчок раскручивался. На третий день родители заметили, что в доме пахнет сигаретами и устроили ребенку допрос. «Но ей нужно что-нибудь коллекционировать», – сказал папа и, отобрав окурки, купил Лене альбом марок. Следующие два месяца Лена собирала марки.

Она раскладывала их на столе и считала. Она раскладывала марки в разном порядке, но их оставалось так же много. Это было приятно, но НЕ ТО. Короткое увлечение закончилось тем, что Лена обменяла сто три хороших марки на пятьсот двенадцать одинаковых спичечных наклеек. Для нее было важно только количество. Папа огорчился и решил махнуть рукой на ребенка. У мамы в то время было увлечение, грозившее вот-вот выйти боком. Маме также было не до ребенка. А ребенок пропадал. Волчок раскручивался.

«Бойся огня, – говорила цыганка, – от огня будет тебе погибель.»

Однажды зимним вечером в доме выключили электричество. В этой стране есть уникальный обычай: элекричество в домах включают и выключают непредсказуемым образом. Это очень украшает и разнообразит жизнь, которая штука скучная сама по себе. Точно предсказать напряжение на завтра так же невозможно, как точно предсказать снег или дождь. Местные газетки предсказывают, но угадывают редко. В тот вечер Люда зажгла свечу и принялась раскладывать и пересчитывать спичечные наклейки. Наклейки были тоже НЕ ТО. Досчитав до четырехсот, она уснула. В доме было тихо. Кто-то на дальнем этаже занимался мракобесием, но не очень шумел.

Тикали часы, шуршал снег в окнах. Яркие тени проползали по стене – это по черным улицам ползали машины и ярко светили фарами, из бахвальства. Мамино увлечение как раз в тот вечер выходило боком и, по необходимости, требовало присутствия папы. Поэтому Лена спала одна в квартире.

Тонкая свечка догорела и, накапав на край тонкого стаканчика, перевернулась. Лежавшая на столе вчерашняя газета загорелась. От газеты загорелась тряпка с вышитым на ней непонятно каким предметом, похожим на телегу. Догорев до половины, тряпка свалилась со стола на ногу Люды. Мама с папой возвращались домой, полные другдругаубийственных мыслей. Они вошли в прихожую.

– Что-то пахнет дымом, – сказал папа убитым голосом.

– Ага, – ответила мама не менее убито.

Вошли в комнату. У умывальника стояла Люда, поливая себе ногу водой. Она издавала громкий звук, похожий одновременно на «А», на «О» и на «Н» с французским акцентом. Горел стол, две гардины и что-то на полу.

– Деньги! – закричали мама с папой и бросились к горящему столу. Голыми руками они оторвали несколько паркетин и вытащили небольшой сверток, завернутый в газетную бумагу.

Увы. Из этой истории Люда сделала для себя несколько выводов: первый – цыгане всегда говорят правду; второй – деньги важнее жизни ребенка; третий – деньги прячут в специальных тайниках. Когда после этого она читала американские книжки, а в книжках американцы держали деньги в банках, она представляла большие железные или стеклянные банки, вроде трехлитровых. Вскоре она завела баночку и для себя.

Люда начала действовать сразу в двух направлениях: продавать разные ненужные мелочи и выманивать деньги у мальчиков. Пробовала и у девочек, но не получалось.

Вскоре она прекратила продавать мелочи, потому что вытаскивать деньги из карманов пальто в раздевалках было гораздо удобнее. Испытываешь невыразимо счастливое чувство познания, когда залазишь в карман чужого пальто и еще не знаешь, что найдешь в этом кармане. Позже Людочка особенно усовершенствовала второй путь, выкачивание денег из мальчиков. Она покупала на все деньги украшения – в основном золотые и прятала их в специально сделанный тайник в стене. Она жила в двухкомнатной квартире в очень старом доме, чем-то похожем на корабль. Но мальчики, как и шахты, со временем беднеют, если их разрабатывать слишком интенсивно; добыча становится все труднее и труднее.

Иногда ей попадался небольшой пласт богатой породы; Люда набрасывалась на нового мужчинку и высасывала его, оставляя лишь хитиновую оболочку. Вкусные мужчины всегда тверды снаружи, а внутри у них сладенький кисель – им-то и приятно полакомиться.

Второй страстью Людмилы был театр, о чем я уже сообщал. В театре ее привлекали две вещи: возможность безнаказанно врать и возможность большой и быстрой карьеры. Однажды она пришла на прослушивание – некоторый самодельный театр набирал будущих артистов.

– Что вы умеете? – спросили ее.

– Все умею.

Самодеятельных артистов Людочка презирала всей душой, считая себя талантливее их всех, вместе взятых.

– Тогда расскажите нам басню: «Ворона и лисица».

– Это, где лисица лезла на дерево?

– Почти что.

– Это пошло и неинтересно. Я лучше расскажу вам, как на дерево лезла старая и толстая баба. Хотите?

И она показала. Выдвинула челюсть и втянула губу, округлила спину, пригнулась и стала толстой старухой. Старуха хотела достать яблоко с ветки, но не дотягивалась. Тогда она разогнулась и поймала кончиками пальцев веточку, потянула.

Веточка оказалась не той. Тогда старуха сходила за скамеечкой и поставила ее под яблоком. Она встала на скамеечку одной ногой, но не смогла разогнуть колено. Так она стояла и размышляла, и мысли явственно отражались на ее лице. Решение найдено: старуха взялась за ветку и потянула ее вниз. Ветка оказалась слишком слаба. Старуха тянула ветку ниже и ниже и уже почти оторвала вторую ногу от земли, как ветка хрустнула.