Сергей Герасимов - Шаги за спиной

– Могу дать ее тебе, – пошутил Павел Карпович.

– Такую не надо, – отказался Юра. – И она ведь не сказала где деньги.

– Уже не скажет. Она из тех, которые не говорят. Главное, что деньги в доме. Никому не выходить, пока не найдутся.

– А с ней что делать? – спросил Петя Бецкой.

– Мне она не нужна, Юрочке – тоже. Забирай себе, но так, чтобы не было проблем с телом.

– У меня не бывает проблем, – ответил Бецкой, – ведь есть же топка. Тело я сожгу.

Он оттащил тело в котельную и открыл заслонку. Жуткий огонь играл над оранжевыми углями. Он вылил на Людмилу два ведра воды и она очнулась. Глаза были заплывшими и навряд ли что-нибудь видели. Она бормотала роль.

– Пора, – сказал Петя Бецкой, – вот и пришла твоя погибель. Сгорела, дура, ни за грош. Деньги-то все равно у нас. Что скажешь?

– В паровозных топках сжилали нас подонки; рот заливали свинцом и оловом; но из горящих глоток лишь три слова: пошел ты на… – снова начала Людмила.

– Опять роль читаешь?

И он начал засовывать тело в топку. Тело почти не сопротивлялось.

– Сколько времени вы здесь жили? – спросила Тамара.

– Совсем немного.

– Ты уверен, что она не вернется?

– Да. Они ее не выпустили бы.

Он рассказал Тамаре историю в несколько измененном и очень приукрашенном виде, иначе она, с ее максимализмом, никогда бы не смогла простить.

– Я так неуютно чувствую себя здесь. Понимаешь, стоит мне представить, что раньше здесь была она, сидела вот на этом стуле, и вообще… Ты целовал ее здесь.

– Но это же только место.

– Иногда мне кажется, что у мест есть глаза, и они запоминают все, что увидели. Однажды я вернулась…

Она не договорила, а стала его целовать. Сегодня ее поцелуи были немного пресными. Валерий уже давно замечал, что у ее поцелуев всегда разный вкус.

– Прости, – она оторвалась и подошла к балкончику, открыла дверь.

– Не выходи!

– Боишься, что меня увидят?

– Нет, это опасно. Балкон еле держится.

– Но вон же покрывало висит.

Валерий сел на кровать, а она прижала его лицо к груди.

Как здорово, у меня так много денег теперь, – подумал он и что-то жесткое отпустило в сердце.

Она прижимала его голову и беззвучно плакала. Он слышал это по вздрагивающему дыханию.

– Что случилось?

– Ничего. Просто я слишком, слишком счастлива. Такое счастье не бывает долгим.

– Со мной ты будешь счастлива всегда.

– Я не верю, – она продоллжала плакать, все сильнее прижимая его голову. Стало трудно дышать и Валерий с усилием повернул голову влево. Слева была дверь.

– Дверь нужно покрасить, – сказал он.

– Да, обязательно. Я бы так хотела пожить здесь с тобой.

– Почему ты говоришь «бы»?

– Потому что это невозможно.

– Если из-за Людмилы…

– Я все думаю, как она умерла? – Тамара снова прижала его голову и продолжала говорить сквозь плач. – Наверное, они ее застрелили и закопали в саду. Но почему они не могли ее отпустить?

– Потому что они психи.

– Да, я знаю. Особенно Юра. Ты так ничего и не сделал.

Кого он убьет следующим?

Да, кого он убьет следующим? – подумал Валерий, – постарается меня. Можно попробовать ударить первым, а можно сбежать. С деньгами сбежать нетрудно.

– Ты обещал его остановить, – сказала Тамара.

– Да, обещал.

– И ты не успокоишься, пока ты этого не сделаешь?

– Да, – ответил Валерий.

– Это настоящее мужское слово?

– Да, это настоящее мужское слово.

Он поднялся и стал ее целовать. Ее губы были солеными, но поцелуи настоящими, на этот раз.

– Ты меня уже замучил, – она отстранилась, – расскажи что-нибудь, нельзя же только целоваться.

Повисла пауза.

– Тебе нечего сказать?

– А тебе?

Она вздохнула горестно:

– Вот так всегда… У тебя есть гитара?

– Нет, я не умею играть.

– А я умею. Найди мне гитару.

– Прямо сейчас?

– Нет, завтра. Я приду к тебе завтра, сейчас мне нужно уходить.

– Куда? – удивился Валерий.

– Надо.

– Я тебя не понимаю.

– Пора бы уже понимать.

Следующим утром он обошел знакомые магазинчики, где могли бы продавать гитару. Гитар не было. Пришлось зайти к старому товарищу по консерватории, который теперь занимался тем, что реставрировал музыкальные инструменты. Его мастерская была во дворе поликлиники. Двор зарос многолетними самосадными деревьями, кленами в основном, и напоминал лес. В этом же дворе стоял полуразрушенный туалет и склад пустых бутылок.

Пахло туалетом и сосновыми стужками. Старый товарищ очень загорел, поседел, имел карандаш за ухом и рубанок в руках. Он выглядел лет на сорок. Пил, наверное.

– А, заходи, заходи, – обрадовался он. – Просто так зашел или по делу?

– По делу.

– Понятно, просто так теперь не ходят. Что у тебя нового?

Написал что-нибудь?

– Нет. После «Рака» ничего.

– А я теперь столяр. Гробы делаю на заказ.

– Гробы? – удивился Валерий.

– Да, представь себе. Скрипка нужна не каждому, а гробы – всем. Многие заказывают заранее.

– Не понимаю, – сказал Валерий.

– А что тут понимать. Стандартыный гроб даже по росту не подгоняют, его делают из необструганных досок и обтягивают материей. Это просто большой ящик из-под помидор. Не каждому хочется лежать в таком. А я любой сделаю, даже из красного дерева, даже с окошками… Вон, шляются.

Он показал на мужчину и подростка, которые перелезли через забор.

– Кто это?

– Бутылки воруют. А мне ломают инструменты, хотят, чтобы дань платил.

– Рекет?

– Ага. В местном масштабе.

Двое подошли.

– Дядя, – сказал подросток, – отойди, дело есть.

Подросток был всего лишь нагл, а старший уже весь высох от водки. Валерий подошел к старшему и ударил его коленом в пах.

Потом, выждав паузу, – лицом о колено. Тот упал и без стонов ползал в траве.

– Вот так, – сказал Валерий, – теперь это мое место, понятно?

– Нет, непонятно.

Валерий вынул пистолет.

– А теперь?

– А теперь понятно. Извини, дядя, не знали.

Они убрались.

– Откуда у тебя пистолет? – удивился друг.

– Так, захватил в одном Доме. Хочешь, тебе оставлю?

– Оставляй, – он улыбнулся беззубым ртом.

– Где твои зубы? – удивился Валерий.

– Съел.

– Съел вареными или печеными на костре?

– Съел на работе. Приходится держать во рту мелкие гвоздики. За три года зубы сточились до пеньков.

Тамара умела играть и петь только одну песенку:

Она спела ее четыре раза и отложила гитару. Она снова собиралась уходить.

– Почему сейчас? – удивился Валерий.

– Потому что у меня семья. Отец, брат скоро приезжает, иногда заходит мать. Не могу же я их бросить.

– А как же твоя мать?

– Она бросила. Но я не такая.