Александр Карнишин - Будни директора школы [СИ]

— Штрафов? — задумалась и даже отстала немного завуч. — Тогда вы правы. Но нужен же контроль.

— Вот и организуйте его. Так, а эти откуда?

Навстречу по коридору резво двигалось трое пятиклашек.

— Кто такие? — тут же взяла все в свои руки завуч. — Откуда?

— Нас в туалет отпускали…

— В туалет? А почему вы ходили в начальную школу? Привыкли, что ли?

— Там чище… И нет старшеклассников…

— Марш на урок!

Директор дождался ухода школьников и спросил:

— А что, в начальную школу можно пройти не только по первому этажу? Через вестибюль?

— Нет, конечно! Вон, и по второму из коридора вход и по третьему…

— А почему? Я как-то привык, что начальная школа всегда отделена.

— Ну-у-у… Так как-то… Было так всегда. Вот и все.

— Понятно. Мы туда не пойдем сейчас, пожалуй. Кстати, а что говорят учителя начальных классов по этому поводу?

— Да, что говорят… Жалуются. Эти же, как разбегутся, всю мелкоту с пути сносят.

— Угу, понятно. Вернемся. Где тут у нас завхоз?

— А вон он, к дверям примеряется…

— Значит, так: эти двери снимаем. А потом вешаем их на втором и третьем этаже. И закрываем проход в начальную школу.

— Вы думаете, это так просто?

— А что здесь сложного? Вот, что нужно завхозу для этого?

Завхоз постоял, пошевелил губами, а потом сказал:

— Да, в принципе, все есть. А плотнику сейчас скажу, чтобы инструмент подготовил.

Наутро, разбегаясь, по длинному коридору, пяти-шестиклассники упирались в закрытые на замок двери. Начальная школа на переменах водила хороводы на всех трех этажах, и никто им не мешал. А на «темной» лестнице стояли дежурные, пытаясь прочитать полусмытые надписи…

— Бездельничаете? — налетела из-за угла завуч. — Вот вам резинки. Стирайте, что еще найдете. Все стирайте.

Итак, жил-был директор школы… Не надоело еще про директора-то? Нет? Ну, так вот, жил он, значит, был… А время было суровое, хреновое было время. В магазинах уже ничего не было, в карманах еще ничего не было, но работа — была, была…

Работа была всегда, как мне помнится. Даже когда нас не было — она уже была.

Так вот, о директоре. Работает он себе спокойно и радостно, вживается в коллектив, в котором все имеют опыт — о-го-го какой! Пытается понять, за какие веревочки дергать, какие колесики подкручивать, где надо маслица с улыбкой капнуть, а где, наоборот, протереть досуха, да — по сухому, по сухому… А летом принимает на работу новых учителей. Одних — совсем-совсем новых, только из института-училища, других — из других школ и мест… В общем, молодежь появляется в школе. И было это хорошо…

Сентябрь выдался ветреным и холодным. Листья так и сыпались, и школьники по настойчивому указанию из вышестоящих органов регулярно выходили на улицы грести листья с газонов и собирать из них красивые желтые кучки.

В один из таких дней в кабинет директора ворвались, раскрасневшись и запыхавшись, два его заслуженных завуча:

— Нет, вы только посмотрите, посмотрите на это! Вот, выйдите — и посмотрите, — с места зачастила одна из них.

— Что там такое еще? — нехотя поднялся он со стула. — Ну, показывайте.

Директор еще ни разу не видел их такими взволнованными и возмущенными.

— Ну, показывайте, что у вас тут…, — повторил он, выйдя за ними в коридор школы.

— Вот, смотрите! Смотрите-смотрите! — синхронно ткнули они пальцем в конец коридора, где шла к своему классу одна из молодых учительниц. Высокая, спортивная, стройная. Свитер и лосины. И ничего, кроме.

— А? Ага! Ну, что вы теперь скажете?

— Ну, что скажу, что скажу…, — всмотрелся директор. — Красивые ноги. Очень. Есть, что показать. Молодец!

— Эх! — крякнул он довольно, махнул рукой и вернулся в свой кабинет.

Больше вопросы внешнего вида учителей в этой школе не поднимались.

— В лу-унном сия-аньи сне-ег серебри-ится, вдо-оль по доро-оженьке тро-оечка мчится…

— Стоп-стоп-стоп! — захлопал в ладоши учитель музыки. — Тут надо выше, еще выше! Тут надо нашим женщинам вытягивать. А мужчины потом вторят: «Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звенит…» И дальше по тексту…

Педагогический коллектив готовился к очередному ежегодному смотру хоров.

Каждый год в районном Дворце Культуры на большой сцене хоры и ансамбли из учителей всех школ показывали свое умение красиво петь. Считалось, что это сплачивает коллектив, а победа в конкурсе повышает статус школы и доказывает наличие именно коллектива, а не просто набора учителей-предметников.

Это не сам директор школы придумал. Это ему втолковали его завучи, которые уже прошли через многие такие конкурсы. И они же втолковали, что присутствие директора на репетициях (два раза в неделю) — обязательно. Иначе никто же не пойдет просто! Да еще и из Гороно позвонили, спросили: готовится ли школа к смотру художественной самодеятельности? Будет ли школьный хор стоять на сцене? Большой ли хор?

«Вы не забудьте, что у вас — самая большая школа, и коллектив — самый большой!».

И вот в восемь вечера в кабинете музыки сидели учителя во главе с директором, и мужики сумрачно басили:

— Динь-динь-динь, динь-динь-динь — колокольчик звенит…

Они начинали снова и снова. Раз за разом музыкант старался получить тот звук, который ему казался нужным для этой песни.

Директор оглядывался, всматривался в лица привыкших ко всему учителей, слушал их голоса…

— А сейчас — только женщины! И-и-и — раз!

— …В лу-унном сияньи сне-ег серебрится, вдоль по дороженьке троечка мчится…

— Стоп! Хватит! А теперь эту же фразу, но в другой тональности — мужчины! И-и-и — раз!

— …В лун-ном сияньи сне-е-ег серебрится, вдоль по дороженьке троечка мчится, — угрюмо басят мужики.

Их, мужиков, всего шестеро на всю школу, считая самого директора. И все обязаны петь в хоре, потому что… Ну, потому что — обязаны. Вон, директор же поет?

На другой день он спросил у завучей, собрав их в своем кабинете:

— В каком документе прописана обязанность участия учителей в смотрах художественной самодеятельности?

— Как это?

— Что непонятного? Я спросил: чем регламентируются все эти смотры и прочие не учебные мероприятия? Почему учителя должны отдавать свое свободное время не понять чему?

— Вы не понимаете! Это — школьные традиции! Так положено! Вас просто не поймут, если что-то будет не так! Так было всегда!

— Ну, то есть, вы мне никакого документа не покажете? И наказать за неучастие в конкурсе не могут?

— Вас потом сто лет будут склонять на всех совещаниях!

— Это не страшно. Это переживу. В общем, так. Я больше на эти ваши «спевки» не хожу.

— Но тогда же никто не пойдет…

— Художественная самодеятельность — дело добровольное. Заставлять участвовать в ней — противозаконно. Вам показать КЗОТ? Не надо? Если есть любители, если есть добровольцы — вот им класс, вот музыкант. Пусть репетируют. Если нет таких — не будет никакого хора. Ясно?