Александр Карнишин - Будни директора школы [СИ]

Совсем недавно на этой сцене выступал сам Константин Боровой, представлявший в районе свою недавно созданную и активно вербующую сторонников среди предпринимателей «Партию экономической свободы».

Выступал он в этой школе по двум причинам. С одной стороны, в большой зал местного Дома культуры его просто не пустили, потребовав огромную сумму денег в местный бюджет, а с другой стороны, директор школы, бывший работник горкома партии (не этой «партии экономической свободы», а той, что была направляющей и руководящей силой), славился своим либерализмом и политической терпимостью. Мало того, что славился… По вечерам в одном из классов раз в неделю собирался кружок оппозиционеров, размышлявших о будущем района.

Был там бывший заведующий отделом горкома, бывший член горкома и директор успешной строительной фирмы, были пенсионеры, каким-то боком оказавшиеся близки к «демсоюзовским» делам, был корреспондент местной газеты, которого, как он говорил, «заколебал партийный контроль»…

Люди были, в основном, умные, но немного не в себе. Ну, разве может нормальный человек ездить в Москву за «демократическими» газетками, отпечатанными чуть ли не в подполье, чтобы привезти их сюда и устроить громкую читку, интонацией и поднятым верх со значением пальцем выделяя особо яркие места.

Незадолго до того, поверив в гласность и перестройку, три члена городского комитета партии опубликовали в газете огромную статью, где на фактах и эмоциях доказывали, что вся районная перестройка сдерживается одним человеком — вторым секретарем горкома. Статья прозвучала, как бомба в болоте. Бухнуло глухо, и затихло на время. А первый секретарь, с налитым кровью от натуги лицом, кричал своему заведующему отделом в коридоре на третьем этаже знакомого здания:

— Ты, б…, кому, б…, в карман насрать хотел? Ты, б…, на кого работаешь? Ты, б…, думаешь, мне в карман насрал? Ты себе в карман насрал!

И в ближайшее время двое из троих подписантов лишились работы и получили партийные взыскания, а редактор местной газеты перестал быть членом горкома, что было для него в то время обязательным, но на посту своем оставлен после публичного, с большой сцены, признания своих идеологических ошибок и полного раскаяния в содеянном.

Теперь они собирались в этой школе и вели долгие страстные разговоры о том, что «не так, не так надо было!». А как? А так. Решено было, что первой и главной задачей этого кружка должно быть — участие в ближайших выборах. «Чтобы влиять на Советы, надо быть депутатами», — говорили они.

В одно из воскресений директору школы позвонил первый секретарь горкома комсомола:

— Привет, — сказал он без всяких лишних экивоков и обиняков. — Мы тут на горкоме решили тебя выдвинуть в депутаты. Ну, если ты не будешь возражать, конечно.

С комсомольцами директор школы давно имел хорошие связи и отличные отношения.

— Ну, что ж, — сказал он, недолго думая и вспомнив о решении того «политического подполья» о необходимости участия в выборах. — Я благодарен за доверие. Вот, знаешь только… Я не буду никакой агитации вести. Не умею.

— Нам только согласие нужно! А уж агитацию мы устроим!

И действительно, устроили. Статьи в газете, обход квартир, привлечение школьников, чтобы объяснили своим родителям — директор лучше всех! Сбор подписей, подготовка документов. Не успел директор школы оглянуться, как оказался кандидатом в депутаты с очень хорошими шансами быть избранным в первом же туре из четырех возможных кандидатов.

— Вы и сами должны стремиться к тому, чтобы все было красиво и хорошо. Вы же у нас кан-ди-дат…, — выделила голосом заведующая Гороно, председательствующая на совещании по организации выборов.

С началом предвыборной кампании директор школы был вынужден отдать один кабинет под избирательную комиссию, выделить в состав комиссии одного учителя, организовать уборку, так как теперь в школе горел свет и толпились люди до поздней ночи. Он внутренне стонал, но вспоминал, как его отец получил строгое партийное взыскание за плохо организованные выборы, и терпел. А тот получил «строгача» за то, что поставил на избирательном участке черно-белый телевизор. «А у вас дома какой? Цветной?» — спросили в райкоме, и наказали нерадивого, «опустившего» уровень комиссии по сравнению с соседними.

В день выборов директор школы раз за разом выходил из дома и приходил в свою школу.

Пройтись по коридорам, поговорить с дежурными на этажах, пожать руку председателю комиссии, поинтересоваться, не надо ли чего еще, открыть им еще один класс для отдыха членов комиссии, переговорить с работником милиции, сидящим в его кабинете над книжкой, позвонить «наверх» и сказать, что все в порядке, погонять уборщиц, чтобы хоть подметать успевали, раз помыть уже некогда, зайти в столовую и узнать, как там буфет, позвонить «наверх» и сообщить, что продукты в буфете, за которыми стояла очередь, подходят к концу и надо бы еще подвезти… А в десять часов вечера ему уже звонили и поздравляли с депутатством.

…

Да, из того политического кружка пятеро оказались в составе городского Совета. Правда, депутатов было около 120, и голоса этих пятерых практически не было слышно. Но это совсем другая история.

…

А в понедельник ученики пришли в отмытую и попахивающую хлоркой школу, и как всегда у дверей их встречал директор школы.

Заливисто звенел звонок и все никак не останавливался.

— Это на урок, что ли? — переспрашивали учителя, посматривая на часы.

— Нет, это — переворот! — гордо отвечали два старшеклассника, один из которых держал палец на кнопке звонка.

— Переворот! Переворот! — с криком бежали по коридору школьники.

В дверь директора школы вежливо постучали.

— Да-да! Открыто!

— Можно к вам? Мы же договаривались, у нас сегодня…

— Да, помню я, помню! Только что это за переворот, если разрешения спрашиваете? — смеялся директор, уступая свое место выпускнику, ставшему «директором». — Ну, ты тут командуй. А я пойду, отдохну.

— Как же? А если позвонят?

— Вот, ты и отвечай.

— А что отвечать?

— Мозги у тебя есть? Подумай и отвечай. Ты же директор теперь. Вот и думай. С завучами советуйся. Это они?

— Ага. Сначала они пройдут по школе, проверят, что уроки ведутся, а потом мы тут что-нибудь…

— Вот и отлично, — и директор школы, прикрыв за собой дверь, поднялся на второй этаж, прошел по коридору, украшенному лозунгами и листовками, к своим, к настоящим, завучам.

— Ну, как у вас тут?

— Да у нас-то все тихо. Они же по классам, да вас вот «перевернули»…

— Ничего-ничего! Зато смотрите, как глаза горят, как доказывают, что тоже не лыком шиты! Учителя не приходили? Никого из них не выгнали с уроков? — посмеивался директор.