Александр Карнишин - Будни директора школы [СИ]

Директор мгновение помедлил, глядя на пятерню, а потом крепко пожал, и в пожатии, пока сустав был напряжен, резко толкнул от себя. Парень, по-киношному задрав ноги, кувыркнулся через ограду спиной на ярко-зеленый газон.

Под общий хохот директор скучным голосом произнес:

— И сколько тебя еще учить, чтобы не совался первым к старшим с рукопожатиями?

— Ха-ха-ха, — залился и тот, наглый, все еще лежащий на траве. — Крутой у нас директор, правда, пацаны?

— А то! Правильно он тебя воспитывает!

Улыбнулся директор, сделал шаг назад, взял жену за руку, снова положил ее пальцы себе на сгиб локтя, и потянул ее слегка, двинулся в том же направлении, куда шли до этого.

— Ой… А я так испугалась…

— Чего? Это же всё наши… Это — мои…

— …Там!..Он к девочкам пристает! На втором этаже! — запыхавшийся восьмиклассник стоял в дверях кабинета директора школы.

— Ну, веди, — вздохнул директор, поднимаясь из-за стола.

В несколько прыжков они друг за другом по ближайшей лестнице преодолели два марша и выскочили в коридор второго этажа. Там — никого, потому что звонок уже прозвенел, и всех завели в классы.

— Наверное, на третьем!

Еще два лестничных марша — сколько раз за день директор обходил всю школу, поднимаясь и опускаясь по всем лестницам! — и коридор третьего этажа.

— Вон, вон тот!

— Чо ты, пацан? — пьяно улыбаясь, от двери, в которую, заглядывал, приоткрыв, оторвался здоровенный детина и попытался поймать мальчишку, тыкающего в него пальцем. — Чо, подмогу позвал, чо ли?

И захрипел, напоровшись горлом на выставленный локоть директора, опершегося о стену прямо перед его дицом.

— Чо сразу руки-то распускать? Крутой, да? Мент, чо ли?

— Я тебе не мент, бери выше! Я директор этой школы, и нет главнее никого, — распаляя себя, все громче и громче шептал ему на ухо директор, выволакивая за воротник на лестницу и вниз, вниз, на первый этаж.

— Да, какое вы право…

— Я тебе покажу права, я тебе сейчас права-то покажу, вот, дойдем только!

На втором этаже к процессии присоединилась завуч, вцепившись в рукав хулигана, как злобная маленькая собачка.

— Позвонили? — спросил директор.

— Да, сразу. Вы же сказали — сразу звонить, если что…

Совсем недавно, разбирая очередной случай, директор выяснил, что в школе было «не принято» вызывать милицию или устраивать какие-то скандалы. «Шумиха» школе не нужна, как объяснили ему. Все само образуется, объяснили ему. Тогда он приказал завучам сначала звонить в милицию, а уж потом звать его или кого еще из редкого мужского педагогического состава. Учеников привлекать? Ни в коем случае! Вот это — как раз нельзя, сказал он. А в милицию — можно и нужно.

— Сидеть, — рявкнул он на пьяненького парня, кидая его на стулья у стены своего кабинета.

— Да я…

— Что? Что — ты? Драться со мной будешь? В моем кабинете? Со мной — драться? — и злыми глазами — в глаза. — Ну? Сидеть, я сказал.

Через пять минут подъехали из милиции, брезгливо подхватили, осмотрели:

— Это не наш. Небось, несовершеннолетний еще. Мы его в инспекцию по делам несовершеннолетних скинем, ага?

— Ну, вам виднее, парни. Как дела-то вообще?

— Да, нормально все! Звоните, если что, — и потащили болтающегося у них в руках, сразу увядшего хулигана к машине.

Школа была очень большой. Каждый второй хулиган в городе закончил в свое время именно ее. И каждый второй милиционер — тоже.

— Сколько сегодня?

— У меня — четырнадцать. Руки мерзнут.

— Предложения?

— Может, распустим? Все-таки нельзя в такой холод учиться.

— Ага. Распустим…, — директор подышал на замерзшие пальцы, угрюмо нахохлившись в кресле в своей черной куртке. — А родители на работе. А дети — одни. И что мы получим из этого?

— Ну, может, это как-то подействует на исполком?

— Да, плевать мне на исполком! Дети-то куда пойдут, спрашиваю? На улицу?

Он еще подумал и скомандовал, вставая:

— Уроки по полчаса. Перемены — пять минут. Письменные работы — минимально. Сообщите всем, идите в учительскую… Я сначала в начальную школу зайду, потом — в подвал, потом — по обстоятельствам.

Сунув руки в карманы, угрюмой черной тенью он проскользнул мимо врывающейся в двери толпы школьников в сторону начальных классов, давно уже отделенных от остальной школы. Учителя, в пальто и шапках, встречали у гардероба малышей и тут же вели их в классы, не давая раздеться: «Холодно сегодня, у нас холодно!»

— Сколько у вас?

— Двенадцать! Что делать-то будем?

— Физкультминутки, побольше игр и движения. Поменьше письма — побольше устного. Ну, а я буду заниматься всем этим.

Он прошел по первому этажу, улыбаясь первоклашкам в цветных куртках, возящихся вокруг недавно установленного прямо в коридоре небольшого спортивного комплекса с кольцами, качелями и лестницами.

В классах батареи были ледяными, от окон, плотно заклеенных, тянуло холодом.

«Эх, — вздохнул он (мысленно, мысленно — на виду-то улыбки и кивание головой направо и налево). — Говорил же, что как только похолодает на улице, так похолодает и у нас… Не верят наши начальники…»

Протиснувшись мимо входящих, директор вышел на улицу, обошел с торца школу и, открыв железную дверь своим ключом, спустился в подвал. Похлопал впотьмах правой рукой по бетонной стене, нащупал выключатель, повернул раз, другой, третий, — есть контакт! Слабый свет озарил подземелье. Директор пощелкал по стеклу манометров, установленных возле вентилей, но стрелки не шелохнулись. И на вход и на выход давление было совершенно одинаковым. Можно было открыть снова кран на слив, как-то «оживить» трубы… Но как потом что-то доказывать? Да и не прогреется ничего за полдня…

По телефону, поднявшись обратно и старательно оттерев подошвы ботинок о тряпку, подсунутую уборщицей, он сообщил в Гороно о температуре в классах, потом набрал номер приемной исполкома:

— Здравствуйте, запишите, пожалуйста, как предисполкома просил: время — восемь тридцать, температура в классах — двенадцать градусов, батареи — холодные.

Через полчаса, видимо, сразу после планерки, подняв на звонок трубку, директор услышал громкий голос председателя исполкома:

— Ну, что там у тебя опять? Я вот на обед пойду, сам пощупаю твои батареи!

В полдень трубы вдруг зашумели, батареи начали нагреваться. К приходу предисполкома батареи были ощутимо горячи.

— Ну? Вот же — горячие. У меня дома холоднее батареи!

— А вы с утра заходите. С утра. Только пораньше. Иначе, узнав о вашем посещении, опять станут батареи нормальные.

— Это как?

— Мы сидим на конце трубы. А перед нами — вон та семейная общага.

— И что?