Александр Карнишин - Будни директора школы [СИ]

— Ой, — скривился от смеха директор школы. — Так вы… Извините, пожалуйста. Вы родители моей учительницы?

— Родители! Да, вашей! Да вот! Мы выучили, вырастили, а вы…

— Погодите, ну погодите же! А что, собственно, я? Я так и не понял. Вроде у нас к молодым отношение всегда хорошее.

— Это вы так думаете или вам кто-то сказал? Да наша девочка просто боится вас! Запугали всю молодежь, вот они и молчат! Но мы молчать не будем! Нас уже ничем не запугаешь!

— Хорошо, хорошо… Давайте по существу. Итак, что я натворил?

Они переглянулись с удивлением: как, он даже не догадывается или только притворяется?

— Ну, как же… Вы же не дали ей классное руководство! Вот! И как ей теперь работать?

— Минуточку… А кому из молодых я дал классное? Никому. Пусть годок поработают, притрутся к коллективу и к школьникам. Да и трудно это сразу-то: из ВУЗа — к школьникам. Я так думал всегда…

— Вот и неправильно думали! Она же с детства хотела в школе работать! На практике лучшей была! Тут ей сказали, что в лучшую школу… А ей — без классного руководства? Да не понимаете вы… Она же плачет по вечерам! А вас боится! Запугали тут всех! Но нас-то не запугать!

Где полчаса, там и час, а потом и два. В двери заглядывали, стучали, но директор махал рукой — к завучам, к завучам — и их снова оставляли в покое. Наконец, успокоенные родители собрались уходить.

— Так, мы, можно сказать, договорились?

— А вы думаете, я не должен сначала с ней сам поговорить? Все-таки взрослая уже девушка, самостоятельная. И если родители за нее будут вот так воевать, то как ей работать с учениками? Тоже вы придете на помощь? С хулиганами будете драться?

— А что? — вскинул голову отец. — И буду! Если мою дочку хоть кто-то, хоть как-то… — снова начал заводиться он.

— Ладно тебе, вояка, — заулыбалась его жена. — Сказал же тебе директор — разберется. Все, значит, пошли домой.

Они вышли, все так же, под ручку, плечом к плечу, притворив вежливо за собой дверь. А директор поручил секретарю пригласить молодую учительницу к нему. Но только после уроков. А то и правда, кто ее знает, «запуганную» — сорвет урок…

— Вызывали? — постучала она сразу после звонка с урока. В руке журнал, конспекты — наверное, думала, что об уроке спрашивать будут. Как студентка на экзамене, села скромно у стола, разложила бумаги перед собой, подняла взгляд — мол, я готова.

— Видишь ли…, — директор остановился. Вот еще одна неприятность. Как-то так завелось с самого начала, что на «вы» он был со старыми учителями, а всей молодежи, кого сам принимал и устраивал в школе, всегда «тыкал». Вот черт… С другой стороны, если сейчас официально и на «вы» — и вовсе перепугается…

— Э-э-э… Тут твои родители приходили…

— Ой, правда? — бросило ее в краску сразу и окончательно. Так ярко и стремительно, что казалось, и ноги покраснели. — Вы не слушайте их, они у меня старенькие… Я поздняя… Так они с детства за меня…

— Это же хорошо, когда родители — за детей. Я так думаю. Но дело-то в другом… Ты чего не пришла и не поговорила? Насчет классного руководства?

— Я боялась, — почти прошептала она.

— Чего боялась-то? Что я, страшный такой?

— Вовсе не страшный… А просто боялась… Директор все-таки.

— Ну, вот. Директора боится. А как же тогда с тридцатью сорванцами справляться?

— А детей я люблю! Пусть хоть сорок! Я готова!

— Я же специально хотел дать вам, молодым, время, чтобы привыкли, приработались…

— Нет-нет, дайте мне класс, пожалуйста. Я же знаю, у вас трудности сейчас с классным руководством…

— Там же деньги копеечные, а ответственность большая. Сидеть тебе в школе тогда до вечера, до темноты.

— Ну и пусть! Я школу люблю!

— Эх-х-х… Ну, потом не жалуйся родителям. А то страшно же! Придут и побьют меня!

— Вы смеетесь!

— Нет, плачу… В пятом «В» вела уже уроки?

— Да, два раза.

— Вот и принимай. Завтра в приказе распишешься. Мы тут уже обсудили с завучами. Но теперь смотри — контроль еще сильнее станет. Теперь и по воспитательной работе…

— Спасибо! Ой, какой вы молодец! И не страшно совсем!

Она выскочила за дверь. Процокали по каменному полу каблучки. Директор слушал, наклонив набок голову: не домой побежала. Наверх. Журнал заполнять, класс готовить. Ну, может, и пойдет все хорошо… Только надо будет завучам сказать, чтобы присмотрели на первых порах. И с внеклассной работой чтобы помогли.

Он взглянул на часы: вот и еще день почти закончился. Сейчас обойти школу, проверить кружки и секции, поговорить с завучами — и вечер. И можно будет идти домой.

— А хорошо, когда молодежь в школе, — улыбнулся он сам себе, убирая в сейф рабочую тетрадь.

Директор школы мечтал. Он закрылся в своем кабинете, достал из нижнего отделения сейфа большую картонную папку, раскрыл ее и замер, рассматривая цветные, нежных тонов отмытой акварели, рисунки на больших листах ватмана.

Вот вид сверху. Простейший план с зелеными газонами и серым асфальтом площади перед входом. Это если представить себе букву Ц, что ли. Только хвостик не вправо, а влево и размером он с половину буквы. В хвостике спортзал и столовая. На втором этаже — актовый зал. А остальное, если смотреть отсюда — П, а если правильно глядеть, то П-перевернутая — это классы и коридоры, коридоры и классы. Нет, все же не Ц. Все же перевернутая П, только ножка одна толстая-претолстая. В ней спортзал, столовая, актовый зал.

А внутри буквы — газон вдоль стен школы, заросший боярышником, бетонная будка в рост человека с щелями вентиляции для бомбоубежища, да асфальтовая площадка, на которой иногда играют в бадминтон пришедшие от соседних домов школьники. Там тихо и пусто. Столько места свободного, а использовать его практически не получается.

Вход в школу — как раз с противоположной стороны, с перекладинки буквы П, сверху, если вот так повернуть план. То есть, если сюда гонять на прогулки первоклашек, например, то им придется пройти всю школу насквозь, потом выйти из главного выхода, а потом опять — вокруг всей школы. Вот и закончилась прогулка — опять можно поворачивать и возвращаться, потому что скоро уже звонок.

Директор отодвигал план на край стола и вынимал из папки следующий лист. Ну, тут все понятно. Это фасад школы. Раскрашен красиво. Видно, что рамы заменены на новые на всех трех этажах. Крыльцо отремонтировано. И вот на крыше что-то сверкает полупрозрачное. Но с фасада, вроде, все как было. Этот ватман — на другой край стола.

А теперь вид с тыла. Вот о чем мечтается, вот какой рисунок носил богатым шефам. И в Гороно носил. И в исполкоме, к архитектору, заходил по старому знакомству и, смеясь, показывал, как мечту несбыточную. А тот прикидывал что-то в уме, смотрел искоса, говорил, что в принципе архитектурный облик города не портит, и конструкции должны выдержать, даже если достроить четвертый этаж, но надо посчитать, посчитать. Хотя он лично — не против, не против он лично. Симпатичненько так выходит…