Людмила Петрушевская - Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни [сборник]

…Зоопарк очень хороший. И работают в нем замечательные, добрые, сочувственные люди. Терпеливые и надежные. Во всяком случае, впечатление с первого взгляда складывалось именно такое. Мы бродили, любовались крокодилами всех размеров (их почему-то очень стараются поймать и вывезти забавы ради). Красивые! Очень их люблю за внешний вид и уважаю за терпение, с которым они поджидают свою жертву. И вдруг послышался страшный крик. Просто ужасающий крик. Человеческий. Полный боли, страха, смертной тоски. Меня жуть этого крика буквальна всосала в себя. Мы побежали по направлению звуков. Они доносились из огромной, увитой зеленеющими лианами клетки с обезьянами. Там происходило вот что. Один обезьян (не самый большой и сильный, но распаленный жестокой злобой настолько, что глаза кровью налились) гонялся за другим, а догнав, принимался жесточайшим образом терзать беглеца. Жертва была из новичков. Он и так натерпелся, о чем говорил его облик. Он пока еще не пришел в норму. Но немножко, видно, пообвык, раз его из отдельной уютной клетки для новичков (где были и одеяла, и детские игрушки, и даже велосипед) поместили уже в коллектив. Где он не пришелся по вкусу одному из собратьев. И вот мучитель гонялся за ним с явной целью уничтожить. Несчастный кричал совершенно по-человечески. Он был в таком ужасе, что у него открылся понос. Он прыгал с ветки на ветку, с решетки на решетку, какался непрестанно, взывая о спасении, но явно ни на что не надеясь. Ужас его передавался всему живому. Птицы закричали по-страшному. Завыли дикие собаки. Заплакали дети. Я тоже начала колотиться от слез (уж очень все было жестко и по-взаправдашнему наглядно). Обезьяний коллектив замер в ужасе. Они старались быть в стороне от конфликта, чтоб им не досталось от распалившегося соседа по камере. Их будто парализовало. Они скукожились, свернулись в клубки, оцепенели. Ожесточенный преследователь все гонялся за беднягой. Силы его, уходившие не только на побег, но и на крик, явно иссякали. Спасение пришло. Открылась дверца, и вошел служитель. Молодой крепкий высокий парень с добрым лицом. Сразу стало понятно, что для обезьян он был богом. Ибо волнение немедленно улеглось. Избитый, истерзанный обитатель немедленно кинулся в объятия своего спасителя и обнял его руками, ногами, головой, каждой клеточкой прирос к сильному и доброму. Буквально сросся – не отодрать. Парень вопросительно посмотрел на «группу товарищей». И те, в мгновение ока распрямившиеся и обретшие достоинство и право голоса, стали дружно длинными своими музыкальными цепкими пальцами указывать на зачинщика травли. Все, как один! А тот сидел, понурясь, осознавая, что момент его славы и торжества силы прошел. Я удивилась и тому, как совершенно по-человечески все происходило у приматов. И как они коммуницировали. И их жестам. И пониманию справедливости. Не поняла только, почему они сами не остановили травлю: их было много, а тот, обуреваемый злобой, был некрупный и не самый сильный. Возможно, в их обществе, на их языке тоже бытовала пословица «двое дерутся – третий не лезь»? Вот и вся история. Ваша Б. Л.

02.01.2009Дорогой Н. Н.! (…) По поводу вида из окна короткий рассказ не получится. (Я же вам писала о сюжетности своего житья-бытья.) Итак. Окон у нас много, на все четыре стороны. И все разнообразные пейзажи объединены сейчас одним: белизной. Тотальной и непролазной. 31 декабря мы собирались в Берн. Нас ждали друзья с русским салатом (в нашей версии оливье). Нарезали мы огромный таз, нарядились. Стали умопомрачительной красоты. Пахли духами. Я вдобавок сияла ювелирными украшениями. Настроение зимней сказки усиливалось благодаря невероятному, театральному снегопаду. В семь вечера вдруг разверзлись хляби небесные и огромные пушистые хлопья принялись вываливаться на великолепные ландшафты. Сборы наши от этих видов за окном стали еще более вдохновенными. Романтика переполнила сердца. В доме было тепло, печка гудела, играло танго (мы один за другим ставили диски, привезенные из Буэнос-Айреса). Временами мы даже слегка подтанцовывали, что нас особенно веселило.

Некоторые па упорно не удавались, мы едва удерживали равновесие. Танго наше имело «свое лицо» (следствие неуклюжести партнеров). Собрались. У меня была идея добежать до машины в лакированных туфельках и шали (ведь от дома до дома едем, дороги всего на час). А там сразу выскочим – и начнется веселье. В последнюю минуту вспомнила, что еще не до конца выздоровела. Натянула сапоги. Набросила на плечи шубу. В машину не хотели садиться. До чего же красиво вокруг! Так бы стоять и ловить снежинки ртом!

Поехали. К., как я уже говорила, упрямый. Навигация посылает его на автобан. Он посылает навигацию на… Едем более короткой дорогой. Через тот самый достопамятный Энтлебух, до которого не дошли и заплутали не так давно. Проезжаем 2 километра. Снегопад усиливается. (Хотя, казалось бы, куда еще усиливаться? Откуда взяться ресурсам? Ресурсы нашлись, однако…) И вдруг… Хотя «вдруг» тут не подходит. Нельзя сказать «ничто не предвещало».

Ибо с первого момента все мне было понятно. Но двенадцать лет совместной жизни приучили меня не давать ценных указаний. Их во внимание не примут. У нас все познается только эмпирическим путем. На собственном опыте. И опыты такие… Поэтому я из пугливой лани превратилась во внутреннего бегемота. Которому если и ведом страх, показывать его просто нечем (ни глазки, ни ножки-тумбы, ни кожа для этого не приспособлены). Я прекрасно понимала, что на ЛЕТНИХ шинах при даже небольшом снегопаде (даже на равнине, а не в горах) мы обречены были на неприятности. В условиях же зимней швейцарской сказки наши шансы выжить равнялись одному из ста. Что и подтвердилось.

«Вдруг» при подъеме в гору машина почему-то перестала слушаться! Зато слушаться начал мой дорогой муж.

– Едем назад, – решительно сказала я.

Он с огромным трудом развернулся, машину заносило, не видно ни… (какое бы слово подобрать в приличном обществе?) Ну, скажем, ни зги. Но развернуться удалось, после чего машину понесло под гору, хотя были задействованы все тормоза. К нашему счастью, уткнулись в бордюр с противоположной стороны! Включили аварийку. Добрые швейцарские люди останавливались и предлагали помощь. Вызвали полицию. Приехали чудные парень с девушкой. Спокойные, положительные, добрые. (Мы к тому времени уже больше часа ждали снаружи. В машину нельзя было садиться ни под каким видом: стояла она ненадежно. Если бы понесло ее, хана.) Ребята-полицейские сразу подтвердили мой диагноз: летние шины. По автобану, говорят, надо было ехать, вас, видно, навигация в заблуждение ввела (хи-хи). Отогревались мы в полицейской машине. Ждали эвакуатор. Девочка рассказывала, что самые типичные вызовы у них во время Рождества – Нового года – супружеские жесткие скандалы. Обычно видятся час в день, а тут выходные. Ну и начинаются драки. И так каждый год. (А я-то думала – какие они мирные и спокойные, мифотворица несчастная.) Наконец еще через час приехал добрый эвакуатор. Мы тепло попрощались с полицейскими. Пожелали счастливого Нового года! И с шиком проехали 2 километра до дома. Как же дома было хорошо!!!!!! Впервые в жизни я отмечала Новый год вдвоем. Елка, печка, снегопад за окном, шампанское, мы нарядные, душистые, по Интернету – русский Новый год. Ура! Господь управил по-своему. И, как всегда, к лучшему. Обошелся «УРОК МУЖЕСТВА» всего ничего – двести пятьдесят франков (они примерно равны долларам) за доставку домой. Машина цела. И – главное – мы целы-невредимы. (И никого не сбили – не убили!) То есть – жизнь налаживается.