Юнас Гардель - Детство комика. Хочу домой!

В понедельник Пия заметила, что Эрик постоянно оборачивается и смотрит на нее, как собака, которая чего-то ждет. Он что, и вправду думает, что она собирается его поблагодарить? Старшая сестра весь день рождения дразнила ее «тили-тили-тестом», а отец захотел пригласить Эрика домой, чтобы познакомиться с молодым человеком.

Идиот! Вот он кто.

В большую перемену она подошла к нему и плюнула прямо в лицо. Дело было сделано.

И несмотря на это, он продолжал ухаживать за ней.

Он дарил ей мороженое, сладости, сигареты, дешевенькие кольца и браслеты. Она втаптывала сладости в землю, мороженое бросала ему вслед, ломала браслеты, выбрасывала кольца.

Сигареты она, однако, принимала без возражений.

А как она его поливает, как высмеивает! Это ведь она стоит во главе всей травли, она устраивает гонения, настраивает против него весь класс.

Эрик-Ухмылка. У Эрика губы, как у негра. Эрик шепелявый и хромой.

И все-таки он не сдается и ухаживает еще настойчивее. Куда бы Пия ни шла, он на расстоянии следует за ней. Он ее тень, ее собака.

Порой, когда никто не видит, она подзывает его, чтобы расцарапать его, пнуть.

И это он тоже принимает, умоляя и ухмыляясь.

Она ненавидит его. Он ищет ее — ее ненависти, ее издевательств. Она дает, он берет.

Он кривляется ради нее, гримасничает и бросает в нее всякое барахло — чтобы привлечь внимание.

Когда она начинает требовать у него деньги, он отдает ей все, что у него есть, и обещает достать еще. Он крадет деньги у матери из кошелька. Чтобы отдать Пие.

Он дает, она берет. И это их связывает.

Она на самом деле ненавидит его. Иногда, вернувшись домой из школы, она чувствует такую ненависть, что ей приходится закрываться в своей комнате и плакать.

Она плачет из-за того, что не может ничего поделать с этой возникшей между ними связью, пусть она даже и сводится к его постылой любви и ее отвращению. Ей противно, что ему удалось выделиться. Все в классе замечают, как он юлит и подлизывается к ней. И ей отвратительно быть одного возраста с ним, потому что он ребенок, жалкий сопляк, а Пия торопится вырасти.

Почему он выбрал ее? Почему он не сдается?

Ей нужно каким-то образом прекратить все это.

И вот однажды Эрик приходит в школу расфуфыренный. Именно такой, каким он и должен быть, когда его наряжают богатые родители: пиджак с широкими лацканами, габардиновые брюки и галстук.

Эрик и его знатные родители-пердуны живут в большой вилле с бассейном, вместе с мерзкой лысой собакой, похожей на крысу, которая вечно дрожит и которую так и хочется пнуть.

На первом уроке Эрику не сидится на месте. Он беспрестанно оборачивается и ищет глазами Пию.

Он загадочно улыбается ей и кивает, показывая на свой портфель, как бы сообщая, что там спрятано сокровище.

На перемене он разыскивает Пию, которая вместе с Эвой-Леной топчется в грязи за спортзалом и тайком курит. У него с собой портфель. Он изо всех сил старается не замарать брюки глиной. Пижон!

— Иди сюда! — машет он Пие рукой.

Да что он себе позволяет?

— Если тебе чего-то надо, сам иди! — огрызается Пия.

— Нет, иди ты! — настаивает Эрик.

Пие следовало бы прижечь его сигаретой за такую наглость.

Она королева, а он кто? Даже не шут.

Но Эрик упорствует, и Пия в конце концов поддается и идет за ним.

— У меня для тебя кое-что есть, — радостно говорит он, когда они оказываются за углом и он убеждается, что их никто не видит.

Он достает из портфеля конверт, протягивает ей и нетерпеливо ждет, что она его откроет.

В конверте обычный лист бумаги размером А4. На листе шариковой ручкой написано: ПРИВЕТ ПИЕ ЭРИКА! И подпись: РАЛЬФ ЭДСТРЁМ.

— Что это такое? — недоверчиво спрашивает Пия.

— Его автограф! — ликует Эрик. — Это Ральф Эдстрём, он передает тебе привет, ты что, не понимаешь?

— И это все? — цедит Пия сквозь зубы.

— Н-но… — заикается Эрик, не понимая, почему это Пия не в восторге. — Это же он забил гол Западной Германии, он головой третий мяч забил Венгрии, это он наколотил кучу голов Мальте.

— А мне-то что!

— «Каждый старается, как может!» — уж это-то ты помнишь?!

Эрик вынимает из портфеля несколько тетрадей.

Голубые, с психоделическими пузырями на обложках.

В пузыри, один за другим, он вписал имя Ральфа Эдстрёма. Ральф Эдстрём, Ральф Эдстрём, Ральф Эдстрём. А также Роланд Сандбёрг, Бенно Магнуссон и Ронни Хелльстрём, но главное — Ральф Эдстрём.

Он показывает их Пие. В тетрадях — коллекция Ральфа Эдстрёма. Ральф отбивает мяч головой, Ральф забивает гол, Ральф говорит: «Каждый старается, как может».

Ральф получил травму, Ральф становится инвалидом на всю жизнь, Ральф уже профессионал, успех Ральфа, Ральф как рыба в воде в новом клубе «ПСВ Эйндховен».

Возлюбленная Ральфа, Ральф рекламирует «Джинсы для всех задниц»…

И фотографии. Фото длинного человека, пинающего мяч, отбивающего его головой, бегущего, прыгающего…

— Да плевать мне на твой чертов автограф! — шипит Пия, сминая листок, который ей дал Эрик, и возвращается к Эве-Лене.

— Погоди! — взвизгивает Эрик и бросается за ней. — Что ты делаешь? Это же автограф!

— Эва-Лена, дай-ка зажигалку!

— Нет, не надо! — вопит Эрик.

Пия оборачивается. Глаза ее сверкают.

— Дай сюда свои идиотские тетради! — приказывает она.

— Нет! — пищит Эрик, прижимая тетради к себе.

Он потеет. Эта мелкая свинья вспотела, догоняя Пию.

— Дай сюда, я сказала! — повторяет Пия, и это приказ королевы, которого невозможно ослушаться.

Эрик нехотя выпускает тетради и стоит там, в грязи за спортзалом, в своем дурацком пиджаке и дурацких габардиновых брюках.

Посмотрите на него, стоит тут, тошнотина этакая!

— Зажигалку, — говорит Пия Эве-Лене, точно хирург, требующий скальпель.

И тут Эрика будто взрывает.

Он набрасывается на Пию и принимается колошматить ее кулаками. Он бьет и бьет. В лицо, в грудь, в живот.

Пия кричит. Эрик кричит. Эва-Лена вырывает у него тетради, подносит зажигалку — они тут же загораются. Вспыхивают резко, как сигнальная ракета.

Тогда Эрик отпускает Пию.

А Эва-Лена отпускает горящие тетради.

Горящий лист с автографом Ральфа Эдстрёма плавно опускается на землю.

Ни Пия, ни Эва-Лена не смеются. Им вообще нет никакого дела, ни вот на столечко.

Эрик падает в грязь. Вскоре от тетрадей остаются только корешки, от автографа — одна зола, и Эрик плачет, не скрываясь.

— Не ной, сопляк чертов! — цедит сквозь зубы Эва-Лена и пихает его.

— Ай, не обращай внимания! — говорит Пия, обнимая ее одной рукой.

И они уходят, оставляя Эрика ползать по земле и собирать остатки своей коллекции. Его нарядная одежда вся измазана грязью. Он уже не плачет, только тихонько скулит.