Роушин Мини - Два дня в апреле

— Ужинает с ними! Можно подумать, нам легко переживать этот день!

Мо поднимает свой бокал и резкий ответ застывает у Дафнии на устах, когда она видит, как дрожит искорёженная артритом рука свекрови. Разве она не страдает так же сильно, как и они с Уной? Она тоже каждую минуту, каждую секунду думает о Финне. Горечь её утраты — это горе матери. Да и о Лео она продолжает горевать. А как же иначе?

Дафния пытается найти подходящие слова утешения и не находит.

— Как прошёл день? — спрашивает она, меняя тему разговора.

Но Мо резким движением головы отметает вопрос прочь.

— Как обычно, — сухо роняет она в ответ. — День как день. Как проходят все мои дни, похожие друг на друга, как две капли воды.

Дафния молчит, лихорадочно соображая, о чем еще таком можно спросить без опасения нарваться на очередной взрыв эмоций. Она отставляет в сторону свой бокал и принимается наполнять кастрюлю водой. Потом берётся за брокколи, разбирает её на мелкие соцветия, бросает в воду и ставит на огонь. Следом в духовой шкаф отправляются две большие тарелки для второго. Еще несколько минут уходит на то, чтобы проверить готовность цыплёнка. Всё это время в комнате царит гнетущая тишина.

— Хорошо хоть дождь перестал, — констатирует она наконец. — А цыплёнок удался на славу. Так что нас ждёт достойный ужин, пусть и только на двоих.

Мо молчит в ответ. Да, веселенький вечерок им предстоит!

— Я вот о чём думаю, — задумчиво роняет Мо.

Обе всецело заняты едой. Ужин близится к завершению. Второй бокал шерри (совершенно нетипичное явление для Мо) сделал своё дело и растопил холодок её отчуждённости. Однако начало фразы не обещает ничего хорошего, и Дафния непроизвольно сжимается от дурных предчувствий. Бог его знает, что может прийти в голову её свекрови, когда она берётся думать.

— Магазин! — Мо кладёт вилку на тарелку. На зубцах вилки застрял небольшой кусочек картошки. — С ним ведь надо что-то делать!

Магазин! Конечно же, свекровь имеет в виду магазин Финна под названием «Два колеса». После его смерти они обе владеют магазином на равных. Господи боже мой! И что она там надумала?

— Мне кажется, — Мо бросает на Дафнию внимательный взгляд, — что ты… то есть что мы… надо с ним что-то делать.

Напряжение внутри нарастает. Дафния судорожно вцепляется в свою вилку.

— Что именно? Вы хотите сказать, что его… следует продать?

— Вовсе нет, — спокойно возражает ей Мо. — Я хочу сказать, что его следует снова открыть.

— Открыть?! Но кто его откроет?

— Ты и я, кто же ещё! — ворчливо отвечает ей Мо. — Мы с тобой!

«Наверное, эта женщина шутит, — думает Дафния. — Хотя… хотя выглядит абсолютно серьезной». К тому же у её свекрови всегда были проблемы по части юмора.

— То есть вы вполне серьёзно предлагаете, — осторожно начинает Дафния, тщательно взвешивая каждое слово, — что нам, то есть вам и мне, следует снова открыть магазин и начать торговать велосипедами?

— Почему обязательно велосипедами? — удивляется Мо. — Чем угодно! Можно продавать игрушки… или бакалейные товары, к примеру. С ассортиментом я ещё пока не определилась. Надо всё хорошенько взвесить.

Игрушки! Они с Мо станут торговать игрушками! Будут день-деньской торчать за прилавком в окружении нарядных кукол, коробок с конструкторскими наборами «Лего» и надувных плавательных бассейнов. То еще будет зрелище! Сама мысль о подобной перспективе кажется Дафнии настолько нелепой, что она уже готова громко расхохотаться прямо в лицо свекрови. Но смеяться в такой день… Нет, это непозволительно ни при каких обстоятельствах.

А потому вслух озвучивается самый веский аргумент из всех.

— Вы, наверное, забыли, Мо, — говорит она, всё так же тщательно контролируя каждое слово, — что у меня уже есть работа.

— О да! — хмуро кивает головой Мо. — Работа у тебя есть! Кстати, скажи мне, сколько домов ты продала за минувший год?

Теперь пришла очередь нахмуриться уже самой Дафнии.

— А какое это, собственно, имеет отношение…

— Ты же ведь риелтор, не так ли?

— Да. Но что…

— А риелторы, как известно, занимаются продажей недвижимости. Вот я и спрашиваю тебя. Сколько домов ты продала в минувшем году? Десять? Двенадцать?

— Мо! Но это же не имеет…

— Шесть? Ты продала шесть домов?

— Ах, прошу вас! Ради всех святых! Оставьте эти…

— Насколько я понимаю, ни одного. За минувший год ты не продала ни одного дома. Я права?

Дафния чувствует, как кровь приливает к её лицу. Она бросает испепеляющий взгляд на свекровь.

— Всё не так просто, как вам кажется! И вы не имеете права…

— Я просто хочу предложить тебе заняться чем-то другим. По-моему, самое время!

— Что?! Но я не хочу…

— А единственное, что ты можешь… что мы обе можем… это открыть свой магазинчик и начать торговать. По-моему, вполне разумная идея.

— Как вы могли даже…

— Помещение у нас, слава богу, уже есть. Ты получила деньги в качестве компенсации за гибель мужа. Их можно потратить на приобретение товара. Всё складывается как нельзя лучше.

Дафния отказывается верить своим ушам. «Что она такое говорит?!» — думает она, растерянно глядя на свекровь.

— Мо! Вам же прекрасно известно, что я не прикоснусь к этим деньгам!

Мо нетерпеливо перебивает её взмахом руки.

— Ах, оставь, ради бога, эти свои причуды! Какой прок от того, что деньги продолжают просто пылиться в банке? Деньги должны работать ! Это же очевидно!

«Нет! Эта женщина похожа на непробиваемую стену», — мысленно разъяряется Дафния.

— Послушайте меня, — голос её дрожит от плохо скрываемого напряжения. — Даже если мне придёт в голову заняться поисками новой работы, чего я не собираюсь делать ни при каких обстоятельствах, то самое последнее, что заинтересует меня, — это…

— Ты счастлива? — Мо резким движением руки отодвигает от себя тарелку и упирается локтями в стол. — Я спрашиваю тебя, ты счастлива ? — Она буравит колючим взглядом невестку.

Вопрос застаёт Дафнию врасплох. Определённо, её свекровь лишилась разума, коль спрашивает такое!

— Счастлива?! Конечно же, нет! У меня разбито сердце! Вся моя жизнь пошла под откос! Как вы можете…

Мо энергично встряхивает головой.

— Я не об этом сейчас толкую. Я спрашиваю тебя, ты довольна своей работой? Ты счастлива быть риелтором?

— Да! Ровно настолько, насколько я могу себе позволить быть счастливой сегодня. Я люблю свою работу!

За столом снова повисает тишина. Обе женщины в упор разглядывают друг друга. Их отделяет всего лишь узкое пространство стола, а кажется, что между ними разверзлась пропасть. На столе стоят тарелки с нетронутыми закусками. Обеим сейчас не до еды. Что же за день такой проклятый! Всё валится на неё и валится! Одно утешение… день близок к своему завершению.