Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— «Братух»?! Ни чего себе!

— Ну а то! Я все продумал… — Через три минуты, в квартире, куда заехал на несколько часов «Нечай», раздался звонок:

— Ну в натуре запарили эти черти, как ты появляешься, здесь, бать, так всех тянет…, че им офиса не хватает?!..

— Терпение, «Сандаль», нужно интерес к себе поддерживать…, посмотри лучше, кто там, сразу не открывай… — Это была единственная недвижимость, записанная на Александра Нечаева, появляясь здесь, он надеялся, что тем самым дает понять всем, что ничего не боится. Вернувшись, мужчина огромного роста, и такого же веса, несколько смущаясь, произнес:

— Там какой-то следователь…

— Чего несешь-то?

— Да бывший…, типа Хлыст, говорит тебя знает, говорит, что скоро типа приберется (упокоится) — хочет тебе, что-то о «Полторабатька» накидать по-быстрому, и че-то просит взамен…

— А чего ему нужно?… — Бык опять ушел, вернувшись улыбающимся:

— Говорит, что-нибудь обезбаливающее, в натуре там скрутило его…

— Хорошо… Один он?…

— Ну да… На коляске…

— Давай его сюда… Посмотрим с чем пожаловал… У него точно припасено многое, может еще чего за марафет [49] (наркотики) и выдаст… У них онкологических страсть какие боли… — Тут он не врет!

В коридоре послышалась, какая-то возня, затем выстрел, и тишина. Авторитет, было рванулся рукой под подушку, но получив сильный удар по голове, прилетевшим от куда ни возьмись, журнальным столиком, утихомирился.

Очнувшись, привязанным наглухо спиной к тяжелой скамье, увидел перед собой недобро глядящего на него болезненного вида, совершенно лысого, полноватого человека, чем-то похожего, на когда-то мощного «Полторабатька» и сидящего в кресле — каталке совсем высохшего, сильно воняющего, почти неподвижного инвалида с выцветшей «занавесочкой» на лице, подвешенной сразу ниже глаз. Этот сидящий, двумя руками, опирающимися на колени, держал здоровенный пистолет со взведенным курком, так, что ствол с огромной дыркой, то и дело маячил в метре от его головы.

Сейчас «Нечаю» сложно было сказать, что его больше всего не устраивало: эта двоица из двух «нечто», его положение, привязанного к скамье, или это черное отверстие, направленная прямо на его лоб:

— Ну здравствуй Саня!.. — Это был голос Сталина, испугавший его действительно. Сразу всполыхнули из памяти его жена и дочь, неприязнь и надменность к этой личности, заместилась ненавистью и страхом, которые он быстро победил в себе:

— Хм… Неужто сам пожаловал? А это урод из цирка… — кого это ты привел?

— Так он представился твоей братве, кстати, ломанувшейся с дикой скоростью мимо нас… Куда это они, не знаешь? Наверное, ты им не платишь совсем?

— Они вернутся…, всегда возвращаются минут через тридцать с целой армией… не жильцы вы оба!

— Хе хе хе, ну тут ты не удачно пошутил — в самую точку…, Михалыч меня еще сегодня с утра об этом предупредил. Слушай внимательно: мне нет дела до твоих извращений. Раньше бы пристрелил, сейчас… — сейчас понимаю, что Господь сам все устроит. Два вопроса и мы пошли…

— Заинтриговал…

— Где моя дочь? Иии…, хотя, где у тебя черный выход я сам знаю..

— Ну и где же?

— Я знаю твою любимую книгу…

— Да ну…

— «Буратино»…

— Это моя детская погремуха…, и что с того?

— Очаг на стене — за ним и тайник… — Иван быстренько пробежал по квартире, в спальне, наказав бывшему следователю докончить допрос, сам же, поскольку мог передвигаться, решил осмотреть отход. Картина с изображенным на ней очагом и правда висела в старой раме.

Реакция любого скептика на огонь горящий в сказочном камине, заключалась бы во фразе: «Вот скупердяй, мог бы настоящий поставить!». Вернувшись к говорящим, «Полторабатька» подошел ко второму вопросу по-иному, более подробно:

— Послушай «Нечай», а ключик то золотой где?

— У Карабаса Барабаса на бороде…

— Угу… Понял… А ты юморной… — Взяв столовый нож, Ваня подошел к привязанному ко скамье, и одним движением вспорол портки, затем исподнее, и острием поддев цепочку висящую на поясе, с силой дернул. Цепь разорвалась, ключ вылетел, а с ним и еще целая связка…

— Уууу…, и что это у нас за паровоз с вагонами? Давай говори, чем меньше у нас времени, тем ближе ты к смерти…

— Но ты же вроде бы…

— Я сказал и повторю, если ты скажешь нужное, то будешь жить — Господь тебе Судия!..

— Дааа…, ну ты я знаю…, человек слова…

— Быстрее, время кончается, а мой друг нетерпелив…

— Ну ладно, мусору не сказал, тебе скажу. Моя жена умерла и я сдал твою малолетку в детский дом…, ну ты знаешь, в тот, который я содержу…, к ней хорошо относились…, пока не перевели в другой, что там было мне не важно…, я ее пальцем не тронул…, сам знаешь — я мальчиков люблю…

— Твоя дочь…

— Я знаю… — это не твое дело…

— Какой детский дом был следующий?

— Понятие не имею… Все?… — Иван снова вышел с ключами… Один из связки подошел к двери черного хода, открыв ее, он быстро спустился вниз, там была еще одна, попробовав все по очереди оставшиеся ключи, нашел нужный, повернул несколько раз. Дверь приоткрылась, оголив щелью неизвестный двор, из которой был только один проход, через арку. Заподозрив ловушку, мужчина, проверил арку, посмотрев сквозь ворота на улицу, куда она выходила. Ворота были толстенной решеткой, не имевшую даже замка — точно ловушка! На одной воротине и на стене, к которой она примыкала, стояли довольно новые «гирконы», с отходящих от них проводами, как бывает на сигнализации. Устройство работали на размыкание, которое что-то инициировало, либо срабатывающую сигнализацию, либо…

В арке стояла старая бочка с крышкой, к которой и тянулись, не аккуратно спрятанные провода, заглянув в нее, Иван отшатнулся, увидев несколько брусочков, завернутых в промасленную бумагу с вставленными взрывателями и проводками к какой-то коробочке, накрыв их тряпкой, как это было до этого, вернулся, и осмотрел дворик более подробно, обнаружив еще одну, совсем старую дверь в дом, обитую проржавленным насквозь железом. Она тоже открылась, дальше был длинный коридор, ведущий в сквозной «проходняк», выходящий на другую улицу: «Вот скотина! Думаешь мы попадемся — да я преподавал там, где ты учился!». Не закрывая двери, «Полторабатька» вернулся за Хлыстом, тот уже начал нервничать, поскольку в дверь кто-то ломился.

— Ваня, что делаем, вроде бы все узнали…

— Что делаем… — Сталин подумал об оставшихся двух ключах, предположил, что эти могут открывать сундуки с сокровищами, но сплюнув, понял, что времени не осталось, и неожиданно резко для Михалыча, рявкнул:

— Валим, пока при памяти!.. — После первого слова раздался выстрел, Иван отпрыгнул к стене, полагая, что это из коридора, но там, как раз замолчали, а вот «Нечай» озяб, уронив обе руки к полу: