Януш Вишневский - Все мои женщины. Пробуждение

— Ты отлично выглядишь. Еще остался загар с Собешува… — сказал Он тихо и поцеловал ей руку.

Она смотрела на него и молчала. Когда они прошли несколько десятков метров, она вдруг заговорила:

— Я пошла сегодня в парикмахерскую, потому что после завтрака с мальчиками и с Собешувом на фотографиях мне захотелось почувствовать себя другой, захотелось праздника. Я целый день была такая… слегка загруженная, какая-то меланхолия и странная тревога меня одолели. Может быть, это было предчувствие? Я же никогда не наряжалась для тебя, не красилась даже, когда приходила в нашу «Комнатку». Там, в Орлове, в Гдыне. Мне не хотелось ничего искусственного. Хотелось быть такой, какая я дома, с мальчиками. Натуральной и настоящей. Может быть, потому, что я уже тогда чувствовала, что это наше знакомство не имеет ничего общего с поисками летнего приключения. После моего развода таких искателей вокруг меня крутилось множество, причем в любое время года, не только летом.

— Да, это, наверно, было предчувствие, потому что я пошла в парикмахерскую. Больше для себя, чем для тебя. Но мне захотелось для тебя измениться. Даже пусть ты не мог этого увидеть. И именно сегодня на меня это нашло! И вот ты приехал. Это какое-то волшебное совпадение, — добавила она.

Они медленно шли рядом. Но на расстоянии. Все еще порознь, хотя уже столько раз демонстрировали друг друг взаимную близость. Но использовали для этого до сих пор только слова. Иногда жесты. И никогда — свои тела. Словно выжидая, кто первый из них осмелится осуществить эту близость с помощью прикосновения. Он почему-то в тот момент чего-то боялся. Причем явно не того, что Его отвергнут! Почему Он не обнял ее, почему не прижал к себе? В машине, по дороге из Берлина, Он ведь представлял себе эту встречу. Он хотел этого и видел все очень четко, и ждал этого. Но когда момент наступил — Ему не хватило смелости, что-то Его остановило. Уверенность, что еще не время? Что Он испугает ее чем-то, к чему она еще не готова? И тогда им помогла сама судьба. На скользких ступеньках кто-то толкнул ее прямо Ему в объятия. Чтобы не упасть, она схватила Его за руку. И уже не выпускала.

Дома мальчики начали, перекрикивая друг друга, рассказывать, как Титус играл со Шрёди, а потом коты спали «как братики» рядышком на диване в большой комнате. Потом Он сидел на стуле в ее малюсенькой, пахнущей базиликом и мятой кухне и смотрел, как она готовит для Него селедку в сметане с луком и яблоками, потому что «мальчики уже обедали», а в холодильнике у нее оказалась только селедка. Узкая юбка обтягивала ее широкие бедра, Он смотрел на ее губы, когда она языком слизывала сметану с ложки, а когда она поворачивалась спиной — на выпуклые ягодицы, и думал, что она просто очаровательная женщина.

Потом они долго сидели за столом в кухне и разговаривали. Неожиданно появился Крис и спросил, можно ли Шрёди спать в его комнате, потому что это именно он первый дал ему в Собешуве воду попить. Эва с характерным для нее спокойствием уладила спор. Он восхитился ею за это.

Было уже позно. Он попрощался с ними и пошел к машине. Недалеко от ее района Он нашел отель. Утром прочитал письмо от нее. Она писала, что не садится без Него завтракать, и спрашивала, любит ли Он яичницу с луком и грибами. После обеда они все вместе пошли в парк, и Он поиграл с мальчиками в футбол. Эва сидела на скамейке и читала книгу. К себе домой в Берлине Он попал только ночью в воскресенье.

Через месяц она ждала Его на паркинге перед Познанью. В кремовом платье. Том, с большими зелеными горохами. И именно это платье она впервые позволила Ему с себя снять…

В декабре, спустя почти два месяца, Он резал на ее кухне картошку для рождественского салата. Эва готовила борщ, то и дело подходя с ложкой, чтобы Он попробовал, достаточно ли кислый, «такой ли, как ты любишь». Потом оглядывалась вокруг и, если мальчиков рядом не было, целовала Его или прижималась к Нему. Она была права в этой своей осторожности, потому что мальчишки то и дело вбегали в кухню, спрашивая, будут ли подарки после или перед ужином, так как они хотят перед, а еще лучше — прямо сейчас! Когда Он рассказал им о первой звезде и о легенде, которая за этим скрывается, Крис посмотрел на Него с подозрением и заявил:

— Вы такой глупый и верите в эти сказки? Тем более сегодня на небе тучи, а Миколаем у нас всегда был Бронек. Его было легко узнать — он у нас в семье один заикается.

Эва поперхнулась в этот момент смехом и поспешно повернулась к своим кастрюлькам, а Он порезал себе палец от хохота. Он помнит, что пошел смыть кровь в ванную. Из шкафчика под раковиной вынул спрятанную за большой коробкой стирального порошка вазу с букетом кремовых гиацинтов, которые заказал в цветочном магазине рядом с местной пекарней и спрятал еще утром в ванной. Надел белую рубашку, которую Эва Ему постирала на вечер, и вернулся в кухню. Убедившись, что мальчики сидят перед телевизором на диване в комнате, тихо вошел в кухню, встал у Эвы за спиной и обнял ее, прижимая букет к ее груди. Она наклонила голову и губами коснулась Его ладони. Он чувствовал, как она дрожит, когда целовал ее шею.

— Я хотел тебе написать, но это не совсем то же самое. А во время деления облатки это звучало бы слишком банально. Я люблю тебя. И очень благодарен тебе за то, что ты впустила меня в свою жизнь, — прошептал Он ей на ухо.

Она стояла, повернувшись к Нему спиной, и молчала, потом вынула цветы из Его рук, положила на подоконник, встала к Нему лицом и, глядя Ему в глаза, тихо ответила:

— Останься в ней. Нам будет хорошо. Вот увидишь…

Перед ужином они переломили облатку. Мальчики обнимали Эву и шептали ей что-то на ухо. Она их целовала и прижимала к себе. Потом подошла к Нему и протянула руку с облаткой.

Они загадали желания, а потом она положила на мгновение голову Ему на плечо. Когда она отошла, к Нему подошел Бартек и сильно пожал Ему руку. Было видно, что мальчик очень напряжен. Крис улыбнулся Ему и, отломив кусочек от Его облатки, сказал:

— Эти облатки какие-то безвкусные. Мама вкуснее вафли печет. Веселых праздников. Здорово, что вы привезли к нам Шрёди…

И, не дожидаясь пожеланий, убежал и занял место за столом.

После ужина гордый Бартек сидел, поджав ноги, на ковре около елки и раздавал лежащие под ней подарки, читая имена, написанные на упаковках. Он выудил из кучи коробок и пакетов обвязанный зеленой ленточкой прозрачный пластиковый контейнер, плотно закрытый крышкой. Удивленный, он громко прочитал написанный толстым фломастером текст: «Горсточка песка с пляжа в Собешуве. Осторожно: если рассыпать — появляются два кота. Одновременно…»

Бартек обнаружил карточку с Его именем на контейнере и протянул его Ему, громко смеясь.