Януш Вишневский - Все мои женщины. Пробуждение

Такое бывало в Его отношениях с Патрицией и Сесилькой. С людьми, самыми близкими и дорогими для Него. Он ведь и их, одурманенный испарениями своих амбиций, никогда не просил о помощи. Иногда это приводило к абсурдным ситуациям. Он прекрасно помнит морозный, солнечный ноябрьский день. Патриция собирала Сесильку в детский сад, Он поспешно доедал завтрак, сидя перед компьютером. У них тогда была одна машина, старый, заслуженный и незаводящийся «японец», на котором Он перевез почти все их имущество из Гданьска в Берлин. Он отдал машину Патриции, а сам ездил на работу на скутере. Станция метро находилась рядом с их домом, Он мог без единой пересадки проехать до другой станции, которая была в трехстах метрах от Его кабинета. Патриция Ему каждый раз об этом напоминала, она беспокоилась, что Он ездит на скутере поздней осенью и зимой. Он же, со своей стороны, не хотел зависеть от расписания поездов метро. Особенно вечерами. Тогда Он бы возвращался еще позже и еще чаще нарывался бы на ее упреки.

Асфальт в то утро был сухой, но замерзшие лужи, оставшиеся после ночного дождя, блестели свежим льдом. Патриция настаивала, чтобы Он ехал на метро, а когда Он отказался, предложила отвезти Его в институт после того, как оставит Сесильку в садике. И Он не согласился. Примерно в километре от их дома улица резко сворачивала влево и бежала широкой аллеей вниз к туннелю. Он старался держаться как можно правее, но уже почти на самом въезде в туннель колесо Его скутера заскользило по лужице замерзшей воды и ударилось о высокий гранитный тротуар. Он упал на левый бок. Машина, которая ехала за ним, белый «Мерседес», был достаточно далеко, чтобы водитель смог затормозить и закрыть Его от остальных машин в туннеле. Во время падения Он проехался всем телом по асфальту, разорвал штаны, рукав кожаной куртки оторвался совсем и лежал рядом со скутером, из которого вытекал бензин. Он заметил кровь на стертом чуть не до кости колене и царапины на левой ладони. Но боли в этот момент Он вообще не чувствовал. Испуганный водитель белого «Мерседеса» помог Ему встать и поднять скутер и, нервничая, удостоверился, что «скорую помощь» вызывать не надо. Он успокоил шофера, втащил скутер на съезд в туннель и уехал. Даже не поблагодарил того водителя.

Приехав в институт, Он незаметно прошел в здание через гараж, помылся в туалете и булавками скрепил разодранные штаны. Отменил все встречи, закрылся в кабинете. Когда позвонила Патриция — вполне в рамках своей привычной афазии сообщил ей, что «без всяких проблем добрался до института». Боль в левой ноге Он начал чувствовать примерно через час. Под вечер нога так распухла, что с трудом помещалась в штанине. Трясясь от холода, Он на скутере доехал до ближайшей больницы. Сначала там не хотели верить, что упал Он еще утром, а потом ввели Ему противостолбнячную сыворотку, оценив открытую и грязную рану, сделали прививку от желтухи, осмотрели и перевязали ногу и предложили отвезти Его домой на «скорой помощи». И Он категорически отказался. Если бы Патриция увидела «скорую» у порога их дома — это было равноценно признанием Его в беспомощности. И это после утреннего препирательства, во время которого Он так остроумно высмеял ее «излишнюю заботу»! Да еще и по телефону умолчал о своем падении. Нет, Он предпочел с забинтованной ногой, в куртке без рукава, с рукой в бинтах с красными пятнами крови, хромая и кусая губы от боли, тащить несколько километров по покрытым мокрым ноябрьским снегом дорогам свой скутер. Когда Он без сил, больной, измученный и трясущийся от холода, дошел наконец до дома, то сел на ступеньке подъезда и долго-долго курил. Таким Его и застала Патриция, возвращаясь из магазина. Бросив взгляд на помятый, поцарапанный скутер, она не стала ни о чем спрашивать. Просто прямо с порога их квартиры проводила Его в ванную и закрыла дверь в комнату Сесильки. Раздела Его, посадила на пол, прислонила спиной к ванне и стала обмывать Его намоченной в теплой воде мягкой фланелевой варежкой…

Нелепость этой ситуации сегодня была Ему совершенно очевидна. Ведь тогда не было на свете более близких Ему людей, чем Патриция и Сесилия. Уж перед кем-кем, а перед ними не надо было изображать из себя неуязвимого героя. Заботливые, любящие Его люди, любимые Им. И все-таки Он продолжал упорствовать в этом абсурде, потому что ведь падение со скутера — это только один эпизод из многих, чтобы только, не дай бог, не показывать своей слабости и беспомощности. Даже своим самым близким. Это бессмысленно, идиотично, неразумно. Вот как сегодня, когда Лоренция втаскивала Его на постель, а Он притворялся, что это Он так, из любопытства, упал на пол и лежал там в свое удовольствие.

На этот раз из задумчивости Его вывел звук шагов в коридоре. Он торопливо сунул бутылку с водой под одеяло. На пороге палаты появился силуэт невысокой женщины. В правой руке она держала большую бумажную сумку, из которой торчала плоская коробка. Она поставила сумку около стойки с компьютером и на цыпочках подошла к Его постели. Проверила капельницу и, поглядывая на экран электрокардиографа, стала записывать что-то на листочке бумаги, прикрепленном широкой скрепкой к тонкой деревянной дощечке. Затем она обошла Его постель, вынула из кармана фартука какой-то сверток и положила на нижнюю полку ночного столика.

— А вы не будете так добры дать мне что-нибудь попить? — спросил Он тихо.

Женщина вздрогнула и испуганным, писклявым голоском ответила по-польски, дрожащими руками потянувшись к бутылке с водой:

— О господи мой всемогущий! Ну вы меня напугали! Хоть я уже и знаю, что вы вернулись в этот мир, но все ж таки за полгода привыкла к тому, что рядом с вами тишина. Как будто вас тут и не было.

— Вы меня простите, — проговорила она, наливая воду в стакан. — Я вас не хотела разбудить. Конечно, могу. Конечно, дам. Я сестра Джоана. Вы обо мне наверняка слышали от нашей Лоренции. У меня сегодня дополнительное дежурство в этом отделении. Я думала, что вы…

Заметив, что Он пытается подняться, она Его с силой потянула за обе руки, помогая сесть. Поправила подушку и, сложив ее пополам, придвинула к изголовью. Потом подала Ему стакан с водой, подошла к подоконнику и включила стоящую там лампу, отвернув металлический абажур в сторону окна. В отблесках отражающегося от жалюзи света Он смог разглядеть ее лицо.

— Я тут подумала, что вы можете скучать по новостям из Польши. Поэтому после обеда поехала на велосипеде на рынок в Де Пейп [31] Модный район на юге Амстердама. Там находится, помимо всего прочего, крупнейший городской рынок имени Альберта Кейпа. . Там, на улице Ван Ваустрат, есть польский магазин. Мой любимый. Я там покупаю кислую капусту, творог, свинину и облатки на Рождество. Заметила, что они недавно стали продавать там наши книги и газеты. — Она говорила шепотом, робко глядя на Него и улыбаясь. — Я знаю, что вы ужасно много читаете, то есть читали, поэтому подумала, что вас это порадует, — добавила она, показывая на стопку разноцветных журналов, лежащих на полке ночного столика, и со смущением отворачиваясь, чтобы избежать Его взгляда.